Выбери любимый жанр

В интересах государства. Орден Надежды (СИ) - Хай Алекс - Страница 14


Изменить размер шрифта:

14

— Я наслышан, что твой род весьма могущественен в создании интересных артефактов, — сказал я. — Да и твой личный потенциал не раз отмечали на занятиях. Неужели ты недовольна таким раскладом?

Грасс обернулась ко мне с печальной улыбкой.

— Нет, Соколов. Я ненавижу то, чем вынуждена заниматься. Искренне ненавижу. Но специализацию не выбирают. За редкими исключениями. Мне, увы, не повезло так, как тебе.

Это меня удивило. Грасс всегда с такой гордостью отзывалась о своей семье, а с остальными артефакторами общалась даже с некоторой снисходительностью, а то и вовсе смотрела свысока. Мне всегда думалось, что она так себя вела именно потому, что знала истинную цену своим талантам и положению.

А сейчас выходило, что она ненавидела этот дар.

— Как же так, Ань? — нагнав девушку, я поравнялся с ней, и мы вместе пошли по аллее к Домашнему корпусу. — Та же Хруцкая много бы отдала за то, чтобы унаследовать дар твоего рода и узнать его секреты.

Байкерша тихо рассмеялась, а затем внезапно всхлипнула и торопливо вытерла слезу.

— Ты понятия не имеешь, что у меня за семья, — не глядя на меня, ответила она. В ее голосе сквозила злость. — И не дай Господь кому-то узнать.

— Не понимаю.

— Ты знаешь, что я не хотела поступать в Аудиториум? — она подняла на меня глаза. — Родные заставили. Пообещали мне кое-что, но… Когда я провалилась в прошлом году, не сдержали слова.

Я чувствовал невыносимую боль и тоску, которую испытывала Грасс. Она что-то потеряла. Или кого-то. Утратила нечто настолько важное, что это не просто разбило ей сердце и ожесточило, а словно вовсе превратило ее в другого человека. Этот поток эмоций был настолько сильным, что я едва смог вздохнуть.

Черт возьми, эта эмпатия, что шла в комплекте вместе с родовой силой, иногда включалась ужасно не вовремя.

— Что случилось? — тихо спросил я. — Что сделала твоя семья?

Грасс оглянулась по сторонам, достала сигарету и прикурила от простой зажигалки. Решила не рисковать с “Жар-птицей”.

— У отца есть другие наследники, я ведь даже никогда не претендовала на лавры или какой-то особый статус… Просто хотела спокойной и мирной жизни. Я была готова отказаться и от наследства, и от приданого, и от титулов. И от Благодати…

У меня отвисла челюсть.

— Не понимаю. Ты что, хотела отсечь себя от рода?

Она молча кивнула и затянулась.

— Да. Я кое-кого встретила. Несколько лет назад. Мы много времени проводили вместе — он часто мне помогал и очень хорошо относился. С теплом, понимаешь? Как к нормальному человеку, а не к сосуду с Благодатью. И тогда я была… Не такой, как сейчас.

Так, даже начало этого рассказа мне уже не нравилось.

— Что случилось? — повторил вопрос я.

— Да все как в романах, что читают глупые курицы в оборках, — горько усмехнулась Грасс. — Я влюбилась в простолюдина. Хороший парень. Толковый, умный — поверь, гораздо умнее многих, что родились с золотой ложкой в заднице. Сын одного из слуг. Вырос в нашем доме, окончил колледж с медалью и Золотым дипломом. Потом служил одним из секретарей у моего отца. Но среди всех его достоинств не было главного.

— Благодати, — выдохнул я.

— Именно.

— И вам не позволили быть вместе.

— Я знала, что не позволят. У моих родителей были на меня такие матримониальные планы… Едва мне исполнилось четырнадцать, уже пошли разговоры за кого меня выдать, чтобы получить потомство с интересной силой. Хотели сосватать за кого-нибудь из мощных артефакторов, чтобы укрепить кровь и заполучить связи…

Она говорила это с таким презрением, что я не смел вставить и слова. И в каждой фразе, что произносила Аня, не было ничего, кроме боли, злости и горя.

— В общем, у нас с тем парнем завязался роман, — вздохнула она. — Тайные свидания, мечты о совместном будущем… До самого постыдного так и не дошло, хотя, честно тебе скажу, я была готова и на это. Любовь — она такая… Но о наших отношениях прознали.

Я мрачно улыбнулся.

— Дай угадаю. Дальше был большой скандал, тебя заперли, а твоего возлюбленного отослали подальше?

— Если бы, — усмехнулась Грасс и потушила окурок о сугроб. — Узнали. Скандал был. Меня действительно заперли, но я нашла возможность сбежать.

Ну прямо Наташа Ростова. Только у Толстого вроде та история тоже как-то не особо хорошо закончилась.

— И сколько тебе было?

— Семнадцать. Только исполнилось. Если бы все получилось, то мне оставалось провести в бегах всего год… А затем меня бы принудительно отрезали от рода. Но у моей семьи длинные руки. Нас нашли, когда мы были на Псковщине. Хотели перебраться в Таллин, а оттуда в Ригу. А там было несколько вариантов, куда отправиться дальше, благо немного денег мы накопили. Но, как выяснилось, прятались мы недостаточно хорошо.

Я не знал, как правильно реагировать на внезапное откровение Грасс. С одной стороны, девчонка повела себя как влюбленная дура. С другой — а кто в семнадцать не был дураком, если случалось влюбиться? И я понимал, что родители хотели защитить дочь от поступка, о котором она могла пожалеть в будущем.

Но в семнадцать все это видится совсем иначе. В семнадцать тебе кажется, что перед тобой раскинулся весь мир. Что твоя любовь будет жить вечно и что в шалаше тоже возможен рай.

У меня в мои семнадцать такого не было — отделался влюбленностью в девчонку, с которой мне ничего не светило, и довольно быстро включил голову. Но Грасс, наверняка воспитанная на романтических книжках, повела себя иначе.

И я не мог ее осуждать. Но и родители ее наверняка были правы.

— Что было дальше?

Аня достала новую сигарету, поежилась от холода и быстро прикурила.

— Меня вернули домой и заперли. Сказали, что отправят учиться в Аудиториум. Надо сказать, что до этого момента семейство не особенно верило в мои способности. А тут, видимо, решили во что бы то ни стало надежно упрятать меня на Каменном острове, откуда не получится сбежать.

— А парень?

— Я долго не знала, что с ним стало. Нам не давали видеться. Я подозревала, что его отослали в какую-нибудь дыру, благо у нас полно имений в заднице мира. Я уперлась и говорила, что не пойду в Аудиториум, что даже не стану позориться с поступлением — ведь все были уверены, что я не пройду. Но затем родители предложили мне сделку. Я поступлю в Аудиториум и отучусь на артефактора. И если после этого чувства сохранятся, я проработаю на семью некоторое время, а затем мне позволят уйти.

— Наверняка они предполагали, что за время обучения помидоры завянут.

— Ага. Только в тот год я не поступила. Семья сочла это позором и расторгла сделку.

— И где он сейчас? Тот парень?

— На Смоленском кладбище, — выпустив дым, ответила Грасс. — Мне сказали, что он повесился. Но я знаю, что это с ним сделали мои родные.

— Откуда?

Грасс достала из кармана кителя маленький шарик.

— Он не был наделен Благодатью, но артефакт записал его последние воспоминания, — тихо отозвалась Грасс. — Это сделали люди моего отца по приказу моей семьи.

Аня стиснула шарик в кулаке.

— Мне очень жаль, — тихо сказал я. — Правда. Прости, что вывел тебя на этот разговор.

— Нет. Я даже рада хоть с кем-то этим поделиться, — губы девушки расползлись в кривой улыбке, а из глаз потекли слезы. — Ты тоже изгой, как и я.

— И ты не заявила?

— Куда? Кому? — горько рассмеялась Грасс. — Кому есть дело до какого-то секретаря? Нет, Соколов. Я не подала вида, что выяснила правду. Но это не значит, что я их простила.

— Так почему ты тогда пошла в Аудиториум? — удивился я. — Сбежала бы и спряталась понадежнее. Можно было попросить протекции… Не знаю, у императрицы… Она вроде милосердная женщина.

Но Грасс лишь покачала головой.

— Нет, Михаил. Одна я бы не справилась. Поэтому я придумала другой план. Играла по правилам, усыпила их бдительность. Даже поступила в Аудиториум — все для того, чтобы они перестали за мной следить и расслабились.

Лицо Грасс изменилось. Она резким движением потушила второй окурок и улыбнулась своим мыслям. Только улыбка эта не сулила ничего хорошего.

14
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело