12-й Псалом сестры Литиции (СИ) - Рудианова Анна - Страница 18

– Хватит! Он приходил ко мне! Сказал, что ты мертва! Душа в аду, а тело гниет изнутри!

Худые люди, обычно, злые.

Знаю, предубеждение. Но оно подтверждается постоянно. И угли вместо глаз тому доказательство. Он же ненавидит монашку! Бедная девочка! Что ж ты его не добила? Таких нельзя оставлять за спиной, мстить начнут.

– Лапы убери. Тут церковь, а не пирамида Хеопса!

Меня стряхивают на пол. В глазах тощего человека горит злость, ненависть и недоеденная отбивная в моем лице.

– Уходи из монастыря, Литиция. А не то все умрут.

– Нормально объясни. Кто сказал? Почему умрут?

Черт, какой утомительно тупой мужик!

– Ангел ко мне явился и предупредил, что ты послана сатаной. Чтобы мир разрушить. Ты обманываешь всех. И должна умереть. По-настоящему. Он просил меня помочь тебе обрести покой, – опять пошел на меня сушеный, сияя озабоченным взглядом.

Да что ж такое! Мне теперь всегда с собой носить ружьё?

– Приятно было познакомиться, но мне пара.

Покой он мне подарит! Акции Газпрома лучше подари!

Я успеваю убежать до того, как на наши крики сбегаются монашки. Пара собирать вещички. Не место мне в монастыре, это точно. Да еще с такими мужиками всезнающими. Эх, жаль, его раньше в саркофаг не запихали! Лежал бы сейчас и не отсвечивал!

Собирать особенно нечего. Прощаюсь с Жозефиной, целуюсь с Лукрецией и уматываю в Лондон.

И уже у ворот до меня доносится эхо:

– Ты слышишь, как по тебе плачут ангелы? Ты мертва! Почему еще дышишь!? Кто тебе дал право?

Алиса, сейчас же, добавь его в черный список. И заблокируй за спам.

Прибавляю ходу и перехожу на мелкий бег.

Святые мои пятки так и мелькают по дороге.

Уходим, уходим, уходим.

Все-таки, Богатый дом, лучше бедного. Особенно, если там наливают.

Жилище Изамбарда Брюнеля находится в самом центре Лондона. Это небольшой, но ухоженный домик с лепниной и внушительными часами над парадным входом. Наливают тут, к сожалению, только чай. Зато с молоком. Что, по моему мнению, гадость страшная, а Богомол ничего – лакает.

– Это крайне деликатный вопрос, – шепчет владелец элитного жилья, помешивая молочную бурду в чашечке. Он щурится по сторонам, управляет строительством новой железной дороги и считается новатором во всех направлениях. И боится своих служанок, поэтому отсылает обеих. – Моя жена домогается... всех.

– Кого? – мне кажется, я ослышался. Но ведь Преподобного просто так в гости не позовут?

Мы сидим в просторной гостиной и важно гоняем чаи. Вот только разговор идет не о погоде. Стоило мне вернуться, как Богомол поскакал по вызову. Спасибо, что подождал, дело обещает быть пикантным.

– Всех подряд, – у заказчика алеют уши. Прямо, как у Святоши, когда он смущается. – Это началось две недели назад. После… после неприятного инцидента с моим … другом.

– Не волнуйтесь, все сказанное останется только между нами и Богом, – подает голос мой напарник.

Вот врет, как дышит! А мужика прошлого в тюрягу посадил! Написал освидетельствование на три листа и благословил напоследок.

Брюнель протирает виски платочком и булькает чаем:

– Элизабет встретилась с… другом, и у них вышла ссора. Она грозилась уйти. И выгнала из поместья её.

– Её? – я устаю делать вид, что пью. Встаю и шатаюсь по помещению.

В гостиной имеются белые стены, камин, огромные окна, мягкие уродливые диваны зеленого цвета и большая картина от пола до потолка с изображением молодой пары. В мужчине смутно угадывается лысеющий заказчик. На голове у него высокий черный цилиндр, у щек торчат лохматые бакенбарды. А девушка чудо, как хороша. Свежая, светлая блондинка в длинном легком платье в пол и с тонюсенькой талией. Такую женщину при встрече сразу хочется опрокинуть в себя, как рюмочку коньяка.

– Это подруга…

Да, да, у меня тоже есть такие подруги. ВаЛера – полироль, ОляГ – пылесос, ВладисЛав Игоревич – директор. Последнего беру с первого же звонка. Госпожа ждать крайне не любит.

– Жена после этого стала нервной, дерганой. А потом, в одну ночь полностью изменилась. Она теперь ведет себя, как демон похоти, – последние слова говорит совсем тихо. И со страшными глазами.

Выглядываю за одну из толстых, тяжелых штор. Окна тут просто замечательные. Вернусь, сделаю себе такие в доме. Высотой в два человеческих роста, чтобы через них улица просматривалась полностью. Чудесный вид, зачем закрывать шторами?

– Ваша проблема очень серьезная. Демоны похоти одни из самых опасных, – говорит Константин с умным видом.

И я ему сразу верю. Так же, как и клиент. Среди менеджеров высшего звена, Преподобному нет равных по втиранию удобрений в уши заказчика.

– Я так и думал! Она проходу никому не дает! Даже садовнику.

Живой Брюнель накаченней нарисованного. У него живое лицо, с которого легко считать панику и смущение. Видно, что он плохой собеседник и привык говорить, не заботясь об оппоненте, но сейчас сдерживается.

– А вам? – влезаю с интересующими уточнениями.

– А мне нет, – признается железнодорожник.

Я нечаянно очень широко улыбаюсь. Костик прячет рот в высоко-мысленную лодочку из ладоней и, похоже, тоже ржёт. Вот сто пудово, если бы тетка ему давала, нас бы не вызвали! Завидует мужик!

Обиженный муж обиженно сопит.

– Нужно осмотреть потерпевшую, – строго говорит Богомол, вернув себе непроницаемое выражение лица. Даже ноздри у него перестают двигаться. Реально каменеет.

– Конечно! Конечно! Пойдемте! – суетиться Брюнель. На стол рядом с фарфоровым сервизом приземляется увесистый мешочек из бархата. – Надеюсь, Господь услышит мои молитвы.

– И никто, кроме него… – Богомол воздевает синие радужки к потолку, успевает перехватить мою руку в миллиметре от мешка и прячет черный нал в карман красной мантии.

Железнодорожник кивает и ведет нас вглубь дома. Спускается вниз по длинной деревянной лестнице. Проходит пару коридоров. Мнется у двери, пахнувшей сыростью и грязью.

Быть этого не может.

– Вы заперли жену в подвале? – не верю своим глазам.

За дверью – маленькая душная комнатка без окон, с матрасом на полу и дурно воняющим ведром. В ней лежит женщина с копной спутанных светлых волос.

Константин, как самый бессмертный (душой, естественно), идет к ней и щупает пульс:

– Она проявляла агрессию?

– Да, бросалась на людей и… насиловала их, – Брюнель делает страшные глаза.

Да ладно, вам господин железнодорожник, это ж классно!

В этот момент тело оживает, валит Святошу на спину и усаживается сверху. Женщина оказывается грязной, дикой и безумно сексуальной.

Я же говорю: «Классно»!

Разговора с одержимой не получилось. Константин ей слишком понравился. Пребывание в подвале грозило перейти в оргию. Но заметив мужа, женщина отцепилась от Преподобного и понеслась на клиента. И попыталась выцарапать ему глаза. Не в первый раз, видимо. Так как Брюнель сноровисто отскочил в сторону и даже дверь начал закрывать. Еле успели выскочить. Чуть без подштанников не остались от своей ретивости.

– Да ладно тебе! Полапали его немного в не святых местах! – беззастенчиво издеваюсь над Богомолом.

Святоша молится, целует четки и вытирает руки салфетками. И это он уже принял душ и переоделся!

Выделили нам две гостевые комнаты. Но спать, понимая, что под тобой находится запертая неудовлетворенная женщина, неуютно. Не сговариваясь, мы с Костиком вываливаемся на улицу и идем в ближайший Паб. На меня там смотрят косо, так как больше женщин, а тем более монахинь, в заведении не наблюдается. Я заказываю отбивную, а Святоша – грибы с картофелем, и наслаждаемся подбродившим квасом.

Я польщен вниманием и веду себя вызывающе. На радость напарнику.

– Что в мешочке было? Поделиться не хочешь? – даже ногу на ногу закинул, как в «Основном Инстинкте». На что мой Богомол крестится и сверкает гневным взглядом.