Я - ваш король (СИ) - Булавин Иван - Страница 8

Вообще, конечно, странно, если главная цель — сохранность королевской туши, то за каким чёртом делать именной королевский экипаж с гербом. Тем более, что большинству придворных чиновников, даже не самых высоких, оказывают не меньшие почести в плане очистки дорог (роль мигалки выполнял скачущий впереди глашатай). Чего проще завести десяток совершенно одинаковых закрытых экипажей, но которых ездили бы все, кто находится во дворце, а изредка и сам король. Любые убийцы запутаются и завалят дело. Но нет, до такого тут никто не додумался. Поэтому весь город теперь знал, что король покинул свой замок и проехал полкилометра по городской улице.

Когда я вместе с вездесущей охраной прибыл, наконец, в казармы наёмников, там кипела бурная деятельность. Внушительный пустырь, образованный двумя рядами домов и дополнительно огороженный деревянным забором, использовался, как полигон. Большой отряд в три-четыре сотни, построившись квадратом, отрабатывал действия в строю. Впереди были пикинеры, в задних рядах — бойцы с алебардами, глефами, и даже двуручными мечами. Чуть дальше тренировались арбалетчики, стреляя залпами в цель, в роли которой были большие глиняные бабы.

У двери стоял часовой, который, мгновенно меня узнав, громогласно объявил, заглушая даже команды офицера:

— Его Величество здесь!

Тренировка мгновенно прекратилась, при этом никто не стал кланяться и орать здравицы королю, им, по большому счёту, плевать на короля, единственное, что они сейчас выражают, — это уважение к своему работодателю. Выразилось оно в том, что строй, после двух команд на незнакомом мне языке, повернулся налево и принял равнение на меня. Офицер подошёл ко мне, снял шлем с головы, сдержанно поклонился и представился:

— Ваше Величество, капитан Винсент Железный к вашим услугам, — это был мужчина лет тридцати, высокий, хотя и ниже меня, худой, с грубыми чертами лица и небольшой бородкой. На нём были простые и эффективные доспехи: кираса, наплечники, нарукавники и шлем с козырьком, который теперь покоился на локтевом сгибе. В руках он держал протазан, которым, как я знал, капитаны подгоняют нерасторопных солдат.

— Рад видеть вас, капитан, — с улыбкой поприветствовал его я. — Вы командуете наёмниками?

— Только одной ротой, — он смущённо пожал железными плечами, — а всем отрядом командует командор Швейгерт, он здесь, если нужно, я могу его позвать.

— Не нужно, — остановил я его, — продолжайте заниматься, я с удовольствием понаблюдаю за вами, а за командором Швейгертом сходят другие.

Капитан исполнил приказ в точности. Строй пехотинцев снова развернулся, пики были опущены, раздался барабанный бой и команды на незнакомом языке. Отрабатывали наступление, встречу конницы, развороты и рукопашную схватку с таким же строем. Получалось красиво. Вообще, впечатление, которое произвёл на меня этот «сброд» оказалось куда более благостным, чем то, что я увидел в казармах благородных господ. Дело даже не в пьянстве или нарушении дисциплины. Дело в отношении к войне. Для рыцаря это спорт, охота, дело всей жизни, весёлое приключение, возможность себя показать. Для пехотинца война — тяжёлый труд, требующий хорошей подготовки, он всегда молчит, не хвалится подвигами, не требует к себе уважения. А главное, в чём более всего выражается превосходство этих людей над рыцарями, это их дешевизна. Они рискуют жизнью буквально за кусок хлеба.

Швейгерт нашёлся в двухэтажном здании, где он сидел с кружкой пива и листал какую-то книгу. Его уже предупредили о моём визите, поэтому он встал со стула и направился в мою сторону, едва открылась дверь.

— Ваше Величество, — он склонил голову. В отличие от Винсента Металлического, он был без доспехов, если не считать кирасы, надетой под камзол, на бедре висел меч с заковыристой гардой, традиционный наёмнический катцбальгер. — Чем могу служить? Признаюсь, не ожидал вашего визита.

— Я и сам не ожидал, — признался я. — Вы и есть тот, кто командует всей наёмной пехотой?

— Совершенно верно, — с достоинством ответил он. Это был мужчина лет сорока с небольшим, крепкий и с решительным лицом, правую щеку пересекал горизонтальный шрам, говоривший о том, что человек этот участвует в боях наравне со всеми. Впрочем, с тем же успехом он мог получить ранение в пьяной драке. — Командор Адлер Швейгерт, к вашим услугам.

— Приветствую, командор, — уважительно сказал я. — Не возражаете прогуляться и поговорить?

— Разумеется, с радостью, — согласился он, а когда мы вышли на задний двор, и моя охрана потащилась со мной, я их остановил:

— Я хочу поговорить с командором наедине, оставьте нас и дожидайтесь здесь.

Старший группы недовольно прогудел из-под шлема:

— Ваше Величество, я не оставлю вас ни не минуту наедине с этим…

— С кем? — с вызовом спросил Швейгерт. Мне показалось, что командор только и ждёт конфликта, Причём, в этом конфликте я на свою охрану и дебена не поставлю.

— Вы что, уже не подчиняетесь приказам короля?!! — я изобразил на лице начинающуюся истерику, — Я! Сказал! Ждать! Здесь! Запомнил? Повтори!

— Ждать вас здесь, — недовольным голосом повторил железный болван.

Когда мы с командором отошли на достаточное расстояние, я вернулся к нормальному общению.

— Простите, Швейгерт, что приходится устраивать такое, но иначе никак.

— Я понимаю, — грустно ответил он. — Так о чём вы хотели поговорить?

— Обо всём, — решительно сказал я. — первое, оно же главное: кому вы служите? Чьи приказы выполняете?

— Только ваши, — заверил он. — На контракте стоит ваша подпись, а значит, никто другой не может отдать нам приказ. Это понимают многие монархи, что нанимают нас для своей безопасности. Мы не предаём и не бежим с поля боя, вся наёмная пехота бьётся за своего нанимателя, а если он погибает, мы просто разворачиваемся и уходим. Если нельзя уйти, бьёмся, но уже только за свою жизнь.

— А если вам предложат больше? — спросил я с интересом.

— Мы откажемся, понимаю, верится в это с трудом, но это так. Пехоту набирает гильдия, которая поставляет отряды всем государям, что готовы платить. Так вот, эта гильдия не позволит никому воевать плохо. Не понятно? Попробую объяснить иначе. Вот есть в городе ремесленники, объединённые в цех, они производят одинаковую продукцию одинакового качества, а брак делать категорически запрещено. Тот, кто производит плохой товар, бросает тень на всю гильдию и снижает её прибыль. Такого изгонят, а то и вовсе тихонько убьют. Так же и с нами, наёмниками. Если какой-то отряд предаст своего нанимателя, этим бойцам потом не жить, их найдут и убьют свои же.

Он остановился, собрался с мыслями и продолжил:

— Кроме того, некоторые земли, которым не повезло с плодородной землёй, лесом или рудами, не имеют других средств к существованию, кроме как торговать кровью своего народа. Ремесло наёмника становится наследственным, передаётся от отца к сыну. Если я сейчас предам своих нанимателей, то этим поступком оставлю своих потомков без куска хлеба. Никто больше не захочет нанимать предателей.

— Понятно, — сказал я, действительно, верность их, какими бы меркантильными целями она ни была вызвана, мне на руку, осталось прикинуть их возможности. — А на что способна пехота? Как считать вас в отношении к рыцарям?

Швейгерт посмотрел на меня с интересом.

— В пешем поединке пехотинец с алебардой бьётся на равных против рыцаря с мечом. Конный рыцарь, разумеется, сильнее пехотинца, даже двух пехотинцев. Но двести пехотинцев легко победят сто рыцарей, притом, что короне они обойдутся дешевле десяти благородных господ. Те из королей, кто хоть немного умеет считать деньги, давно делают ставку на нас. А есть ещё арбалетчики, которые тоже полезны для битвы, а ещё мушкетёры, которые…

Тут я его перебил:

— Простите, командор, вы сказали «мушкетёры»?

— Да, а что тут такого? Пехота с ружьями. Пушки изобрели давно, в армии вашего королевства их почти нет, но это пока не пришлось штурмовать укреплённые замки, потом, подозреваю, вы тоже начнёте их закупать. А для пехоты требуются ружья, их делают в Северном Умборе и ещё некоторых землях, где есть искусные кузнецы, стоят они даже дешевле арбалетов, а стрелять из них проще. Только на порох приходится потратиться, но оно того стоит.