Добыча демона. Жена поневоле (СИ) - Белильщикова Елена - Страница 9

— Цветы?! Никогда их не видела. Только в мыслеобразах, которые показывал мне папа.

Я так поняла, что мыслеобразы — это картинки в Инферио, как в книжках, только рожденные в голове у рассказчика. Во всяком случае, так мне объяснила девочка.

— Давай я расскажу про цветы? — улыбнулась я, обнимая Алисию за плечи. — Может, даже наколдую тебе один цветочек, если будешь хорошо себя вести и пообещаешь сразу уснуть.

— Обещаю, обещаю! — запрыгала вокруг меня Алисия и захлопала в ладоши.

— Тш-ш-ш, — прижала я палец к губам. — Перебудишь весь замок. Встанет папа и будет волноваться, что тебя нет в кроватке.

«А еще папа Алисии будет волноваться, что в кроватке нет и тебя… — снова цинично хмыкнул внутренний голос. — В той комнате, где он тебя запер, а ты улизнула…»

— Да, да, я буду вести себя тихо! — прижалась ко мне девочка, и мы отправились обратно в спальное крыло.

Алисия послушно легла в постель, и я укутала ее в одеяло. Она сонно зевнула и закапризничала:

— Ты обещала цветочек!

Я мысленно выругала себя. А вдруг не получится? Но кивнула девочке и вытянула вперед ладонь, закрывая глаза. Это оказалось несложно. Просто вспомнить вьюнок — крохотный белый цветочек, оплетающий все в деревне у бабушки. Такой маленький, но упорный. Казалось, он пробьется даже сквозь асфальт.

— Какой красивый! — услышала я восторженный шепот Алисии и боязливо приоткрыла глаза. И едва сдержала возглас удивления.

По моей ладони вился тонкий вьюнок. Зеленая веточка, оплетающая пальцы. И небольшой белый бутон, почти светящийся изнутри.

— Держи, это тебе, — я осторожно сняла цветок с ладони и протянула его Алисии. — Он живой. Поставим его утром в какую-то баночку, и он будет пить оттуда воду. И будет цвести и радовать тебя.

— Расскажи сказку, — тихонько попросила из-под одеяла Алисия.

Я снова не смогла отказать ей, прикоснувшись пальцами к ее ладошке, лежащей на одеяле.

— Тогда слушай и засыпай. Жили были лис и кот… Лис жил в лесу, в своей норке. А кот — в городе, в квартире. Но однажды оба выбежали погулять и встретились…

Через какое-то время дверь тихо скрипнула, приоткрываясь. Я обернулась на звук и увидела его. Даниэль стоял в дверном проеме и выглядел довольно замкнутым. Холодным. Он пристально смотрел на меня.

По моей спине пробежали мурашки. Я думала, что успею вернуться в комнату до утра, и меня не обнаружат. Но план провалился. Демон кивком показал мне, чтобы я выходила из детской. И я с сожалением выпустила ручку Алисии из своей.

Эль сопровождал меня до моей комнаты молчаливым стражем. Потом, впустив меня в нее первой, коршуном ринулся проверять замок. Я мысленно поблагодарила свое перо и сделала вид, будто я тут не причем.

— Странно, замок не поврежден. Но я же помню, что запирал дверь на ключ. Ладно, может и вправду из головы вылетело… Рута?

— Да? — в тон отозвалась я демону, присаживаясь на край кровати и чинно складывая руки на коленях.

Мои глаза смотрели в пол. Но поза не обманула Эля. Он подошел ко мне и одним движением вздернул мой подбородок вверх. Наши взгляды встретились.

— Мне не нравится, что ты находишься рядом с моей дочерью.

Я дернулась как от пощечины, от хмурого голоса Эля. Я не ожидала такого от него.

— Что? Но что я сделала не так? У Алисии был кошмар, и я просто утешила ее… — мой тон дрожал так, что мне самой стало за него стыдно.

А Эль не смягчался, все так же возвышаясь надо мной молчаливой статуей.

— Алисия — очень впечатлительная девочка. Ее недавно бросила мать, она все воспринимает слишком остро. А ты кто? Попаданка, всего день, как находишься в моем замке. Я же рассказывал тебе про участь иномирцев в Инферио. Если о тебе узнают, то арестуют. И что я должен буду объяснять Алисии? Что ты ушла и бросила ее так же, как ее мать? Или что тебя казнят на дворцовой площади?

— Я поняла, — я отвернула лицо от Эля, чувствуя, как щеки вспыхнули румянцем стыда.

У меня было ощущение, будто я — бедная родственница, навязанная ему силой. Мне хотелось так многое сказать, бросить демону в лицо, что не нужны мне его подачки, что я и без его поддержки прекрасно проживу. Но тело реагировало само, каменея перед ним, словно перед опасностью.

Мне вспомнились все многочасовые скандалы, которые мне закатывала мама, как только я пыталась сказать хоть слово против. И меня затошнило от прошлого, которое сковывало цепями воспоминаний меня даже в новом мире. Я не скажу ни слова против Элю. Просто не смогу. Побоюсь его. И осознание этого было самым отвратительным.

— Я могу уйти, — тихо, но твердо, проговорила я, выворачиваясь из его рук. Эль не потянулся ко мне, не поддержал. — Если мешаю.

— Не выдумывай, — недовольно буркнул демон. — Я пообещал тебе защиту. Значит, выполню свое слово.

— Значит, я для тебя только данное тобой слово? Просто обещание, не больше? — прошелестела я почти не слышно, подходя к окну.

Боль впивалась в сердце занозой. Сложно ощущать себя игрушкой… Когда сам уже придумал себе чуточку больше. Сложно, когда тебя прячут. От ребенка. Не гордятся, наоборот…

«Тебе никогда не быть женой, Рута! Лишь любовницей… Ты слишком мягкая по характеру. Слишком влюбчивая. Тобой лишь будут пользоваться, на таких, как ты, не женятся! От таких, как ты, не хотят детей! Ты никому не нужна кроме меня, Рута… Ты моя — до самого конца!» — мороз прошел по коже от старых воспоминаний. От металлического маминого голоса, предрекающего мне будущее. Неужели она и здесь окажется права?!

«Эль стыдится чертовой попаданки… — жгучая и отчаянная обида бушевала внутри, отравляла мысли. — Лучше бы я не просила второй шанс! Лучше бы сразу, с обрыва…»

— Тебе надо отдохнуть, — в голосе демона появилась непривычная мягкость.

Он подошел, приобнимая за плечи. Но я застыла, не двигаясь. Не отталкивая, но и не делая шагов вперед. Окаменев внутри. Даже взгляд стал пустым, как у куклы со стеклянными глазами.

— Поспи немного, — сказал Эль. — Прости, что запер дверь. Я был неправ. Я должен больше тебе доверять. Дурацкая воинская привычка. И вообще… Прости.

Эль не уточнил, за что. Лишь замялся, и мы оба утонули в непривычной долгой паузе. И он, понимая, что сейчас бессмысленно говорить со мной, отошел на несколько шагов.

— Спокойной ночи, Рута, — его голос прозвучал смущенно, словно Эль не знал, что говорить в такой ситуации.

— Спокойной ночи, Даниэль, — спокойно отозвалась я.

Мой голос звучал чрезвычайно ровно, механически. Двадцать с лишним лет железного самоконтроля выручили меня и здесь. Говорят, в большой семье, где много детей, мамы учатся плакать без слез — внутри себя. Я умела это делать с самого детства. Я умела задыхаться от рыданий, но держать лицо, улыбаться и даже поддерживать разговор о новых сковородках на кухню и о погоде. Но к счастью, Эль не стал испытывать мое терпение дальше и вышел из комнаты. Я прислонилась пылающим лбом о стекло и прерывисто выдохнула. Ночь мне предстояла долгая.

Эль шел по коридору и ругал себя за ту сцену, что устроил в спальне у попаданки. Зачем не сдержал эмоций, зачем выплеснул на эту нежную наивную девочку с огромными зелеными глазами? Ну, и что, что горло сжималось при одном взгляде на нее. Ну, и что, что обожгло, как огнем, когда он увидел ее сидящую у постели дочери? Так доверчиво, почти незаметно поглаживающей хрупкую ладошку девочки кончиками своих пальцев.

Эль вспомнил, как было ему больно и неприятно, когда он узнал о измене Лорейны. Ведь он доверял жене, как себе. Оказалось, напрасно. Но даже тогда, после измены Лорейны, Эль считал, что все можно исправить. Ведь разводы на Инферио были редкостью. Тем более, что у них с Лорейной росла чудесная дочка. Но Лори бросила без сожалений и его, и дочь.

Эль вспомнил, как горько плакала дочь на его руках в тот вечер и поежился. Лорейна причинила этим бессердечным поступком новую боль и ему, и Алисии. Хотя он был готов ее простить и жить, как прежде, ради дочери. Но Лорейна ушла к другому мужчине. После этого Эль до конца убедился в том, что нельзя никого подпускать к своему сердцу. И что все женщины — предательницы. И тут, так не вовремя, встретил ее. Руту…