Боевой 1918 год-3 (СИ) - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 1

Опираясь на деревянный брус, закрепленный поперек двери теплушки, я слушал ставший уже привычным редкий перестук колес, разглядывая чинно проплывающие мимо пейзажи. Тем более что неинтересная степь уже закончилась и пошло разнообразие. То роща, то поля, то речка, то виднеющаяся вдалеке деревня. Да и просто стоять вот так вот ловя лицом не сильный встречный ветерок, было приятно. Ну, правда, до тех пор, пока паровозный дым не начнет задувать в вагон. Тогда вся окрестная пастораль моментально приобретает кисло-едучий привкус сгоревших в топке дров и дверь лучше прикрыть, зафиксировав веревкой, оставив узкую щель. А то теплушка может быстро превратиться в газенваген.

Хотя сам вагон нам достался, можно сказать со всеми удобствами. Не просто: где «сорок человек или восемь лошадей» а прямо-таки люкс. Треть пространства была отгорожена дощатой перегородкой с дверью. Там были установлены нары и печка-буржуйка. В дальнем углу, присутствовала дырка в полу, для отправления естественных надобностей. Что еще нужно для полного счастья? Только если воды на станции набрать. И самое главное – нет той толчеи, что происходит в пассажирских вагонах поезда. Правда буквально на каждой крупной станции приходилось закрывать двери пытаясь отсечь поток желающих проехать по железке. А то поначалу, к нам пару раз пытались влезть какие-то хмурые мужики с огромными мешками. И не просто влезть, а еще и права покачать. Лишь сунутый под нос ствол, заставлял глухо матерящихся коробейников убраться.

Хотя в Ростове, мне предлагали для путешествия вагон какого-то из великих князей. С бархатом, медью, и позолотой внутри. Но к нему прилагалось два услужливых проводника, поэтому пришлось заявить, что у меня с собой лошади, так что царские апартаменты не подходят. Вот и получил сию теплушку. Только не надо думать, что я внезапно проникся идеями равноправия, поэтому с негодованием отказался от комфортной роскоши. Хрен вы угадали. Меня напрягали те самые улыбчивые проводники, потому что с момента получения телеграммы от ВРИО председателя СНК, я не доверяю никому, кроме своих парней. Просто, если у кого-то хватило ума и возможностей сотворить «липу» на таком верху, то неизвестно чего от них вообще ожидать можно. Поэтому, зачем мне нужны возможные шпионы под боком?

Дело в том, что вроде бы совершенно нормальная правительственная телеграмма, была отправлена без необходимых меток. Для того месяца и того дня, в настоящем послании должно присутствовать слово «звезда» в любом контексте и точка с запятой в конце. Их не было, а значит, телеграмму послал не Жилин. При посторонних я не показал вида что хм… несколько взволнован, но уже в расположении батальона, выложил свои сомнения мужикам. Комиссар моментально «упал на измену» и переполошившись, вообще настоятельно рекомендовал никуда не ехать. От избытка чувств, нахватавшийся морского сленга Лапин, выдал:

– Твою мать… в клюз… через колено… в центр мирового равновесия… Да ты… Да они… – после чего, немного придя в себя слегка поуменьшил экспрессию – Ты совсем еб…? В смысле – с ума сошел? Не понимаешь, чем это закончится? Тебя же просто убьют! Ведь мы даже не знаем на каком уровне произошло предательство, и кто это тебя таким хитрым способом выманивает!

Примкнувший к нему Буденный (еще тот знаток обсценной лексики) уважительно кивавший во время комиссарского спитча, тут же орально поддержал однополчанина. При этом, будущий маршал внес некий конструктив, добавив в витиеватые обороты, не просто предостережение от поездки, а настаивая на немедленном подключении к делу чекистов.

Выслушав коллег, я ухмыльнулся:

– Ну так уж и не знаем… А если подумать? Кому мы буквально намедни оттоптали нежные демократические гениталии?

Кузьма пару раз мигнув, тряхнул головой, ошарашенно произнеся:

– Да нет… Не может быть… Это же наши товарищи… Неужели они посмели… Но зачем?!

Я фыркнул:

– Что за женские вопросы? «Зачем»? Просто граждане из военной оппозиции, получив послание от своих людей о том, что произошло в батальоне, подняли волну. Ведь их делегатов чуть не шлепнули, а «донна Роза», так вообще под вышкой ходит. В плену, можно сказать. Вот в «товарищах» говно и вскипело после чего они пошли на подлог, направив нам фальшивое сообщение.

– Зачем?!

– Да просто. Ведь надавить на меня можно только через Жилина. А надавить не получится, так как он их сам не переваривает. Плюс у нас на руках есть решение трибунала. Но вот если меня в Москве арестовать, то Чура можно будет легко обменять на Розу. Или даже не сразу менять, а для начала, тоже засунуть под трибунал. Но уже из своих людей.

Семен пожал плечами:

– Тогда вообще не вижу смысла так рисковать. Я же говорю – подключить чекистов и послать телеграмму товарищу Жилину. Пусть они разбираются…

Махнув рукой, злобно ответил:

– Они там уже разбирались. Долго разбирались. Дискуссии, мля, вели. Договориться пытались. Без толку… И ладно бы, если эти теоретики просто в своем котле варились. Хер бы на них. Но ведь они в войска агитаторов засылают. Вот в чем проблема! Поэтому считаю, что подобные начинания надо давить в зародыше. И вот эта телеграмма, а также факт возможной попытки ареста легендарного комбата, мне развяжет руки. В общем, как говорил один веселый человек – «Сядут усе»!

Комиссар, задумавшись, выразил сомнение:

– А вдруг это не они? Вдруг это вообще беляки? Или еще кто…

Придав саркастичности взгляду, отбил выпад:

– Угу! Ты еще скажи – немцы! Не-е… печёнкой чую, что это наши «товарищи» постарались. Да и по времени подходит. Та сладкая парочка в коже, как раз успела добраться до Ростова и дать паническое сообщение. Вот их руководство и приняло меры. – тут я вспылил – Биомать! Мудаки ссыкливые! Значит решили, пока руководство не в курсе, пропихнуть свои идеи. А когда поняли, что это не просто не получилось, а они знатно обосрались, начали дергаться и усугублять.

Буденный, выслушав меня нахмурился и потрогав остатки былой роскоши над верхней губой, решительно сказал:

– Я с тобой поеду.

Пришлось возражать:

– Нет. Ты за старшего остаешься. Поедем мы с Бергом – и предупреждая готового вскинуться Лапина, продолжил – Для всех – едет только двое. С торжественными проводами и маханием платочками. А автоматчики охраны, через наших контрабандистов, наймут какое-нибудь суденышко и поплывут отдельно. В Таганроге встретимся. Просто есть у меня подозрения, что в Крыму, наверняка люди из оппозиции есть, которые должны проследить за Чуром. Проследить и доложить своим, что да как. И не надо делать большие глаза. Не зря же Григоращенко, на трибунале напомнил, что еще четыре месяца назад, наши матросики такими же долбанутыми были…

В общем, мужиков я убедил. Удалось даже отбиться от их требований, взять с собой побольше людей. Смысла нет, так как одиннадцать автоматов, на ближней дистанции, если надо создадут такой вал огня, который местным и не снился.

А потом, мы вдвоем загрузились на корабль. Парни же, поплыли (хм, не поплыли, а пошли…) в Таганрог на нанятой фелюге. Оттуда, в одном вагоне, но раздельно добрались до Ростова. И теперь я, парней, смеясь называл «лошадьми», так как в военной администрации города затребовал теплушку, аргументируя требование именно наличием у меня четвероногого транспорта. Ну а дальше, просто дело техники. Автоматчики тайно проникли в вагон, двери прикрыли и вот мы уже второй день в пути.

Пока я курил, ребята организовали перекус и тронувший за плечо Чендиев, отвлек от медитативного процесса созерцания:

– Командыр. Пошлы кушат.

Да-да. Оставить абрека в Севастополе не получилось. На Магу не действовали никакие аргументы. Хитрый «чех», за это время, обеспечил самыми разнообразными ништяками весь свой аул (там, по-моему, и на ближайшие окрестности хватило) поэтому считался в горах весьма уважаемым человеком. Прямо как в той песне – «Тофик умный и отважный, потому что деньга накопил». Хотя, в отличии от фольклорного «Тофика», смелости Магомеду реально не занимать. Да и польза от него, вроде и незаметная, но вполне ощутимая. Поэтому жестко приказывать оставаться в расположении не стал. Просто пояснил, что в Москве нам точно никакие трофеи не светят. Что у нас, скорее всего, получится исключительно карательный рейд. Но Чандиев отреагировал в своей неожиданной манере: