Брачные контракты (СИ) - Ром Полина - Страница 15

— У меня от шума голова болит, Паса! А ты ещё тут возишься…

Уличные грубые башмаки я надела сразу с утра, как встала. Именно тогда, когда Паса выносила воду после умывания. Так что до обеда я просто ждала подходящий момент. Обедать я не пошла – мне так плохо, что не хочется! И Пасу не пустила:

— Тебе бы только брюхо набить! А если мне без тебя воды нужно будет – кто подаст?!

Зато, когда Кана кончила брякать посудой и Васса вышла в сад, на ежедневные посиделки в тенёчке, я смилостивилась над горничной.

— Ладно, Паса. Сходи, поешь, только не долго!

Селянка промолчала, хотя я видела, что она не привыкла ни к такому обращению, ни к таким капризам. Скорее всего, у неё есть невестки, которых она гоняет. А тут гоняют саму и ей это сильно не нравится. Не знаю, что именно пообещала мачеха за службу, но терпит он мои закидоны сегодняшние с большим трудом!

Время я рассчитала очень удачно. Паса уже вышла из дома, а Кана несла во двор скатерть – стряхнуть крошки. В коридоре я её и поймала.

— Кана, я давно хотела спросить, а с кем из соседей папа дружил? И почему к нам в гости никто не ходит, кроме кир Пунты?

— Он частенько с кирусом Пайком общался. Ну, с тем, что живёт за храмом.

— Как за храмом? Ну, вот до храма если дойти, то потом в какую сторону?

— Так если к дверям храма лицом стоишь – то налево идти нужно. Там дорога есть, а потом она поворачивает, как раз к его дому. Ну, а ежели вы к нему в гости собрались – то зазря это. Они с женой недавно дочку замуж выдали, да не слишком удачно. Потому и соседи с ними не больно-то рвутся общаться.

— А неудачно – это как?

— Ну, так муж ейный – пришлый. Года два назад купил у кируса Дорна сколько-то малых домов. Ну, вроде как – бедный он очень. Говорили, что третий сын в семье был и наследства не досталось. И дома эти он сам заработал.

— А как зовут кируса Пайка и его жену?

— Жену – так и не знаю. Я её и не видела никогда. А кируса Пайка так и зовут – Мардон кирус Пайк.

— А почему его жену не видела?

— А она и не ходила никуда. Только в храм, но в день рандий в храм только благородным зайти можно.

Я-то в другие дни ходила, а она – нет.

Надо же, как интересно! Я и не заметила, что во время похода в храм с Вассой остальные тоже были все не крестьяне. Думала, что слуги из-за тесноты за дверями остаются – храм-то внутри маленький.

Ещё и удивилась как-то мельком, что у дверей же есть место, но никто не заходит. Не слишком я поняла и местечковый снобизм – пять домов у жениха и пять у невесты – не слишком и мало. Чуть меньше, чем у той же кир Пунты на двоих с сыном. Но и разбирать тонкости местного этикета мне было совершенно некогда. Главное я уже узнала. Мне нужен для разговора папин друг, кирус Пайк. Возможно, я хоть у него узнаю что-то стоящее.

Когда Паса вернулась после обеда, я была уже полностью готова.

— Паса, возьми вот эту шаль! Я хочу прогуляться до храма – может быть Всевышний поможет и избавит меня от мучений!

— Жара на улице, зачем шаль-то?

— А вдруг станет холодно?! И возьми ещё вот это покрывало. Если мне станет плохо, я расстелю его на земле и немного посижу в тенёчке.

Паса что-то бурчала под нос, но довольно тихо. Я сделала вид, что не слышу.

К храму я шла не спеша, часто прикладывая руку к голове. Паса, нагруженная, как ослик, покрывалом и большой тёплой шалью, в храм заходить не стала. На моё счастье, патроно Серджио не оказалось на месте – днём храм всегда должен быть открыт, но караулил и следил за порядком часто не сам патроно, а его помощник – подросток лет пятнадцати, хмурый и молчаливый. Я даже не знала его имени – просто молча кивнула ему. Была в храме только старая крестьянка, которая молилась у статуи. Положила медную терсу, взяла свечку и, несколько минут пошевелив губами у статуи, вышла на воздух.

— Ой, Паса, волей Всевышнего мне стало намного лучше. Пожалуй, я сейчас прогуляюсь, чтобы голова совсем прошла.

И я двинулась в направлении, которое указала мне Кана. Некоторое время мы шли вдоль высаженной полосы деревьев, обрамлявших дорогу, в тенёчке, не торопясь. Потом, завидев нужный мне поворот к соседям, я вышла на солнце и прибавила ходу.

— Кир Стефания, да не бегите вы так! Я же не поспеваю! Да и жарко мне с вашими тряпками!

— Не смей называть мою шаль тряпками! Я пожалуюсь патроно Серджио, что ты пыталась оскорбить меня!

— Да я запыхалась совсем, кир Стефания. Солнце-то как жарит! Давайте в тенёчек вернёмся и пойдём тихонько домой! Иначе кир Васса гневаться будет.

— Хочешь идти домой – иди. А я тебе не собачка – за собственной служанкой бегать.

— Я ведь всё расскажу кир Вассе – вам не поздоровится!

Я резко остановилась, дождалась, пока ко мне подойдёт изрядно отставшая Паса, даже дала ей минутку отдышаться и утереть грязной тряпицей пот со лба. А потом посмотрела ей в глаза и улыбнулась, как молодая акула – во все зубы.

— Я не поняла, Паса… Ты сейчас мне что, угрожать пыталась?! Ты точно понимаешь, что делаешь, когда угрожаешь своей хозяйке?! Или ты думаешь, что тебе всё с рук сойдёт? И что кир Васса за тебя заступится?!

Паса потупилась и молчала. Уж не знаю, что она там себе думала раньше, но силу такие Пасы всегда чувствуют.

— Молча идёшь за мной, молча всё несёшь. Поняла? Или проваливай домой, жалуйся кир Вассе, а я потом с тобой разберусь. Но запомни, дорогая – память у меня хорошая.

Результатов я ждать не стала, развернулась и пошла. До виднеющегося в стороне от дороги дома было ещё километра полтора-два, не меньше.

Когда дорога вильнула, я увидела медленно бредущую назад Пасу. Ну, вольному – воля. Но и я на память не жалуюсь. Поставила на Вассу – за неё и прячься.

Солнце действительно припекало изрядно, и к дому кируса Пайка я подошла не только запылённая, но и изрядно пропотевшая.

Стучать в дверь мне не пришлось. На крылечке дома, под широкой полосатой маркизой, дававшей густую тень, сидела моложавая женщина с корзиной цветов у ног и составляла букет. Всё крыльцо было засыпано зеленью, обломками стеблей и веточек, но композиция в руках кир была довольно элегантна.

— День добрый, кир Берго.

— Добрый, юная кир. Не хотите ли бокал холодного лимонада?

— Мне кажется, кир Берго, я готова продать за него свою бессмертную душу!

Женщина рассмеялась, встала с лёгкого креслица и посторонилась, пропуская меня в дом.

— Сейчас Луша принесёт вам прохладной воды и поможет привести себя в порядок. А я жду вас в зале, юная кир.

— Меня зовут Стефания кир Шахнон.

— Я так и подумала.

— А вы можете называть меня просто кир Стефания.

— Кир Лисса – представилась мне она.

Бывают люди, которые вызывают расположение и доверие своими манерами. Кир Лисса была как раз из таких. Мы успели проговорить с ней больше часа, и эта беседа пролилась бальзамом на мою душу. Всё было совсем не так страшно, как мне казалось. Она даже успела немного рассказать о себе и это сблизило нас ещё больше. А потом приехала моя мачеха, кир Васса. В сопровождении патроно Серджио.

Меня очень настойчиво попросили сесть в коляску и поехать домой, не забывая натужно улыбаться кир Лиссе и обещая непременно отпустить меня в к ней гости дня через два-три.

— Чтобы она не успела надоесть вам своим присутствием, милая кир Берго – улыбалась Васса.

Домой мы доехали практически в полном молчании, а потом Васса меня буквально впихнула в комнату для гостей и закрыла дверь снаружи.

— Ты наказана, Стефания. За непослушание. За общение с недостойными особами. Вода в кувшине – это на два дня. Учти, выпьешь раньше – будешь сидеть без воды. Еды тебе тоже не полагается.

И шаги за дверью показали, что Васса и патроно ушли в зал. Очевидно, выпить прохладненького после изнуряющего солнца.

Ставни были заперты, так что моя попытка открыть окна не увенчалась успехом. Кувшин с водой и два пустых горшка без крышек – питьё и туалет. Все матрасы и мягкие вещи были вынесены из комнаты заранее. Даже чехлы с мебели поснимали. Еду мне не носили.