Просто механический кот (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич - Страница 2

С бывшей женой, впрочем, ни эскапады, ни выкаблучивания не работали. Татьяна Алексеевна Пятова была женщиной властной и целеустремленной, все уловки Мурлова она попросту игнорировала, поскольку преследовала свой интерес.

На этот раз интерес заключался в сыне, тощем, субтильном существе пятнадцати лет, к которому Мурлов испытывал тщательно скрываемое отвращение. Сын, к счастью, отвечал ему взаимностью.

Они встретились в тесном кафе, где, раздражая Мурлова, скакали дети, звенела музыка и от блесток рябило в глазах. Разумеется, более спокойного места, найти было нельзя. Мурлов всю беседу просидел, отвернувшись к витринному окну. От детских криков по спине его бежали мурашки.

— Ты слышишь? — спросила его бывшая жена.

— Слышу, — сказал Мурлов.

Смутное отражение жены шевельнулось в стекле. Темно-синий кардиган. Розовая рука. Лица, слава богу, видно не было.

— Валентин!

— Я все слышу, — повторил Мурлов.

Сын, сидящий наискосок, фыркнул, не переставая играть в смартфон. Тыкал, идиот, пальцами в экран, вызывая ответные звуки.

— Так ты будешь участвовать в его судьбе? — спросила бывшая жена.

Мурлов хотел сказать, что однажды уже поучаствовал. Когда, собственно, зачал это недоразумение, вымахавшее уже вровень с отцом и, судя по всему, не отличающееся ни физическими, ни умственными способностями. А потом, кстати, поучаствовал второй раз, когда по разводу наделил его частью совместно нажитого имущества.

Мурлов коротко глянул на жену.

— Что тебе нужно?

— Миша хочет в колледж, — сказала Татьяна.

Мурлов ногтем тронул царапину на пластиковом столе, ребром ладони подвинув холодный стакан с коктейлем. Соломинка, пронзившая коктейль, казалась копьем в розовом теле. Экий натурализм.

— Я здесь при чем? Хочет — пусть идет.

— Это престижный экономический колледж, — сказала Татьяна.

— Не для обсосов, — подал реплику сын.

— То есть?

— Блин, чел, бабосы нужны!

В голосе сына сквозило возмущение тупостью отца. Это ж насколько надо быть оторванным от реальности! — слышалось в короткой фразе. Престижный — значит, дорогой. Дорогой — значит, нам с матерью не по карману.

Делай выводы, чел!

— Я вам не свинья-копилка, — сказал Мурлов.

— Валя, — сказала жена.

Мурлов поморщился, и Татьяна быстро исправилась:

— Валентин. Нам нужно всего лишь сто пятьдесят тысяч на этот год.

— На этот?

— И сто пятьдесят на следующий.

— Вас бы расчленить и закопать.

По остановившемуся, приоткрывшему рот лицу жены и всплывшим над телефоном блеклым глазам сына Мурлов понял, что произнес это вслух.

— Что? — спросила жена.

Мурлов улыбнулся.

— Вы же твари, — сказал он. — Вас в зоопарке держать, в клетках.

Сын наставил на него смартфон. Под смартфоном кривились губы.

— А на камеру слабо сказать, чел?

Татьяна стукнула его по руке.

— Убери телефон! — шикнула она на сына.

Мурлов повел шеей — тяжело вполоборота смотреть в пыльное стекло. Мыли бы они его хоть что ли!

— Валентин, — сказала бывшая жена, — я понимаю, что это, может быть, не совсем порядочно с нашей стороны, но ты мог бы поучаствовать!

— Пусть вон, молодой видеолюбитель, подрабатывает и копит, — сказал Мурлов. — Не дерьмо же на палочке.

— Чего-о? — протянул сын-идиот.

— Он будет, будет! — закивала Татьяна. — Но когда он накопит? А деньги нужны сейчас. Просто нам как раз надо внести предоплату.

Мурлов поднялся.

— Мы, кажется, развелись, — наклонился он к бывшей жене, глядя на нее сверху вниз. — Ты пришла на готовое, ушла с двумя с половиной миллионами в зубах. Я две квартиры продал. У тебя что, ста тысяч нету?

— Так времени прошло, Валя…

— Три года.

— Не могу же я просто так вывести деньги из оборота!

— Какого оборота? — спросил Мурлов.

Татьяна развела руками.

— Я — деловая женщина, Валентин. Я открыла салон, я сделала заказ…

— И тут вдруг — хлоп! — Мише захотелось в колледж?

Сын кивнул, не отрываясь от телефона.

— В точку, чел.

Мурлов вдруг совершенно ясно представил, как делает шаг, с дружелюбной улыбкой кладет ладонь сыну на затылок и резким движением впечатывает его лицо в стол. Бамм! Кровь, крик, сопли. Смартфон в трещинах, розовый коктейль капает на пол. К нему примешивается более яркая, багряная струйка. Валентин, что ты наделал!

Мурлов тряхнул головой. Почему он вообще должен слушать эту дуру? Из приличий? По старой памяти? У нее, видите ли, все деньги в обороте. Только нормальные люди всегда имеют некий запас. Тысячу рублей или полтора миллиона — не суть важно. Важно постоянно держать в уме, что у тебя должна быть страховка на случай непредвиденной ситуации. Миша хочет в колледж!

И все же он не ушел сразу. Помедлил. Было в этом что-то сродни игре в приманку. Мурлов видел возможность помучить Татьяну и не смог себе в этом отказать.

— Расписку напишешь? — спросил он.

— Хоть сейчас! — быстро сказала бывшая жена и полезла в сумочку.

Поверила в его добродушие.

— Сейчас не надо, — сказал Мурлов. — Через две недели.

— Как — через две недели?

Лицо Татьяны пошло плохо задрапированными морщинками.

— Ну а как? — сказал Мурлов. — Мне же тоже надо средства вывести. Из оборота. Или тебя не устраивает?

— Устраивает, — кивнула жена. — Мы попросим отсрочку.

— Ма-ам, — вякнул отпрыск.

— Ты хочешь сойти за умного? Помолчи.

Мурлов улыбнулся.

— Значит, через две недели в кафе напротив старой квартиры. — Он огляделся. — В этом мне не нравится.

Татьяна ничего не сказала ему в спину. Она была умная женщина. Гадюка. Не провоцировала, когда могла получить то, что требовала. За это Мурлов ее искренне ненавидел. Как, впрочем, и за все остальное. Тяжелое и темное чувство одолевало его все двенадцать лет совместной жизни. Иногда он представлял бывшую жену старой сиамской кошкой. Честно говоря, он разделал бы ее без всякого удовольствия.

На своем видавшем виды «фокусе» Мурлов вернулся в садоводство, проехал мимо дачи Трегубовых, чтобы посмотреть, на месте ли хозяева, мельком, кажется, даже заметил кота за стеклом веранды. Осадок от поездки в город тут же растворился в предвкушении будущей охоты. Здесь котик, здесь.

Заехав на участок, Мурлов загнал автомобиль под навес, закрыл ворота. По дорожке из оранжевой и белой керамической плитки он пошел вокруг дома и пристройки, проверяя, не было ли каких нежданных гостей. Взгляд его был цепок и внимателен. Попутно Мурлов отметил, что кусты крыжовника, пожалуй, надо бы подрезать, слишком уж он, говнюк, разросся, и в очередной раз пообещал себе спилить яблоню, с какой-то дури однажды посаженную Татьяной на заднем дворе. Дачу и копошение в земле бывшая жена не выносила, но яблоню ей посоветовала одна из многочисленных деловых подруг, мол, денежное дерево. Татьяна ее сама сажала, сама поливала, сама чуть ли не с заговорами ходила вокруг тощего саженца. В квартире, было время, она все заставила горшками с толстянкой, денежным деревом номер два. Денег ей вечно не хватало.

Бесило это неимоверно.

Мурлов погрозил яблоне пальцем и двинулся мимо низкого дровяника с наполовину разобранной поленницей к синему хозяйственному боксу и скамейке, обитающей в окружении цветочных клумб. Клумбы густо заросли сорняками. Это безобразие давно следовало выкосить к чертовой матери, но руки у Мурлова все никак не доходили. Он остановился. Взять что ли триммер и пройтись героем по всему участку? Взгляд его лениво переместился за земляной бугор, оставшийся от выкопанной трубы, и уткнулся в дощатую заплатку. Внезапно Мурлов понял, что наглая рыжая тварь во время его отсутствия нанесла визит на территорию участка. Это было шестое или седьмое чувство. Тонкий кошачий запах. Флер былого присутствия.

Очень интересно.

Триммер и клумбы были тут же забыты. Явился, паренек. На разведку явился, на аромат мяса. Ты на мою землю ступил, рыжий! Мурлов едва не закричал от охотничьего восторга. Торопливым шагом, вытирая вспотевшую шею, он завершил прогулку, звякнув связкой с ключами, отпер дверь.