Мой волк, или Отбор для альфы (СИ) - Май Татьяна - Страница 54

— Нет! Этого не может быть! Не может быть так быстро! Ведь все случилось в день моего обращения!

Ингрид с сомнением посмотрела на меня. Конечно, ведь все в замке считают, что я уже давно согреваю постель альфы.

— У ирримэ и ее волка это как раз и происходит быстро. День-другой, и готово.

В голове у меня все перепуталось. Я вспомнила появившиеся на руках знаки. Черт! Черт! Черт!

— Нет, нет, нет…

— Ты должна сказать ему, — заявила Ингрид. — Сразу же, как только наш альфа придет в сознание.

— Что? — Я открыла глаза, непонимающе уставившись на Ингрид. — Нет, ни в коем случае!

— Если этого не сделаешь ты, сделаю я, — мрачно кивнула кухарка. — Ты хоть понимаешь, в каком переплете мы все оказались? Ты и есть истинная ирримэ альфы Рэйнара. Только ирримэ может понести от предназначенного ей волка!

— Так было всегда или стало после проклятия Сайга? — решила уточнить я.

Если с ирримэ творится какая-то чертовщина, ведь я не из высшей касты, по меркам этого мира, — да и по меркам своего тоже, но суть не в этом — то есть вероятность, что забеременеть можно тоже от любого волка.

Но ответ Ингрид разрушил мои сомнения.

— Нет. Так было всегда и проклятие здесь ни при чем. Волчица может понести только от своего волка. Отбор необходимо прекратить немедленно! Ты же носишь наследника замка Рамаин! — втолковывала мне Ингрид, пока я тупо рассматривала свои ладони. С каждым словом кухарки мне казалось, что чья-то безжалостная рука вбивает еще один гвоздь в крышку моего гроба. Гроба, в котором я буду погребена, и который именуется «Жизнь в мире оборотней».

Еще одна простая мысль пришла мне в голову — Рэйнар не отпустит меня, ни за что не отпустит. Он посадит меня под замо́к, и я уж точно никогда не смогу вернуться домой. Но если Ингрид права, и я действительно беременна, я не смогу рожать здесь, в этом примитивном мире. А вдруг с ребенком что-то случится при родах, кто мне поможет? Уж не Фира с ее травками! А как же УЗИ, фолиевая кислота — или что там надо принимать, как только забеременеешь? — и прочие важные вещи, о которых я ничего толком не знаю. Я же совершенно не готова! А вдруг ребенок родится с шерстью на теле?

— Такое бывало раньше? — хрипло спросила я, представляя разные ужасы.

— Оборотни рожают чаще, чем кажется, — хмыкнула Ингрид. — И ничего страшного в этом нет.

— Я не об этом. Я имею в виду, бывало ли, что ирримэ альфы была из низшей касты?

— Нет, — сразу же ответила Ингрид. — Никогда.

— И вы не можете предположить, что предпримет Рэйнар?

— Тебе лучше поговорить об этом с самим альфой, — выразительно пошевелила густыми рыжими бровями кухарка.

— Прошу, госпожа Ингрид, никому пока что не говорите об этом, — умоляюще прошептала я. Затем еле-еле выдавила улыбку: — Рэйнар должен узнать об это первым. Я… я сама хочу сообщить ему.

Я поняла, что если не попрошу об этом, скоро в замке не останется ни одного клопа, который бы не узнал о моем интересном положении.

— Хорошо, — кивнула кухарка, чуть подумав. — Но ты должна сообщить ему сразу же, как только он откроет глаза. Сразу. Или это сделаю я.

— Я поняла. Спасибо.

Из кухни я вышла нетвердой походкой, зашла в свою комнату за полотенцем и сменой одежды и отправилась прямиком на озеро. И хотя я знала, чувствовала каким-то звериным чутьем, что Ингрид права, и я действительно беременна, в голове был полнейший сумбур.

Я уселась на берегу и тупо уставилась на воду. Легкий ветерок гнал мелкую рябь по стальной поверхности озера. Мои руки машинально легли на плоский живот. Ребенок… Мой и Рэйнара… Может ли такое быть? Ответ пришел сразу — может. Я поняла, что уже люблю этого неродившегося малыша, — или малышку, кто знает — но ситуация с Рэйнаром не давала мне покоя. Ведь он не любит меня. Совершенно. И никакими знаками этого не изменить. Да, он мечтал провести со мной ночь, но за это я не могу его винить, потому что втайне мечтала об этом тоже. Но вот от проведенной вместе ночи до настоящей любви огромная пропасть, а Рэйнар, если мне не изменяет память, о любви не говорил ни единого слова.

Очнулась я, когда белая луна прошла свой путь до середины озера. Тогда я наскоро вымылась, равнодушно посмотрела на горевшие ровным серебряным светом знаки ирримэ, которые после мытья стали еще ярче. Пришлось с силой натянуть рукава чистого платья.

Что ж, самое время вернуться к Рэйнару. Вдруг он уже пришел в себя? Бессмысленно скрывать то, что скоро станет достоянием всего Атарнасса. И все же я боялась реакции Рэйнара. Он же будет в бешенстве! Хотел поразвлечься, а получил безродную, по понятиям оборотней, ирримэ. Вся надежда только на то, что он либо еще не очнулся, либо очнулся и слишком слаб, а значит я смогу убежать в случае вспышки его гнева.

Я сама не заметила, как оказалась перед дверью в комнату альфы, на разные лады бормоча: «Рэйнар, поздравляю, ты скоро станешь папочкой». Набрав в грудь побольше воздуха, я осторожно приоткрыла створку. В нос ударил приторный запах духов. Такими пользовалась только Айрин, из-за чего я постоянно чихала, прибираясь в ее комнате. Но что она делает здесь? Неужели я права и Рэйнар уже очнулся?

Когда я вошла, все мысли вылетели из моей головы, потому что прямо в своей постели Рэйнар был не один. Обнаженная Айрин прижималась к нему всем телом, а ее губы скользили по торсу Рэйнара.

Глава 38

Из моего горла вырвался сдавленный писк, и я, развернувшись, вылетела в коридор. Слетев по ступеням, выбежала из замка и, на ходу обернувшись волчицей, помчалась к воротам. Если сейчас меня пробьет арбалетная стрела, так тому и быть.

Однако охотники на крепостной стене даже не дернулись, когда я проскочила через ворота. Горная дорога пролетела сплошной серой лентой перед глазами. А вот и лес.

«Волки не могут плакать. Не могут», — успокаивала я себя, мчась по лесу и не разбирая дороги из-за помутневшего взгляда. Грудь разрывалась от желания завыть. Вот что несет с собой любовь: боль и разочарование. И без разницы, в каком мире ты находишься. Выбросив из головы все мысли, я отдалась во власть встречного ветра, летя ему навстречу.

Я не знала, сколько времени прошло в бешеном беге. Однако это помогло прогнать лишние мысли и унять тупую боль, прочно поселившуюся в груди.

Когда на Атарнасс опустилась ночь, и Богиня своими лучами коснулась верхушек деревьев, я спела ей. Спела о своей несчастной судьбе, о боли, которую может испытать только преданная дважды, о несбывшихся надеждах и мечтах.

Когда дыхание сбилось, я легла прямо там, где стояла: в густую траву, позволив ей принять меня в свои мягкие, пахнущие росой объятия. Сон пришел быстро и был крепким и спокойным. Однако утро не принесло долгожданного облегчения. Бешеная гонка от самой себя заняла еще пару лун. Я мысленно обругала себя за то, что даже время стала считать так, как принято в этом мире.

За прошедшее с моего побега время я оборачивалась дважды: чтобы поесть и выкупаться в бегущем посреди леса ручье. На свои руки я боялась смотреть: знаки горели ярким серебряным светом и вились, опускаясь все ниже. На левой руке они неминуемо приближались к безымянному пальцу, не оставляя мне никакой надежды. В памяти всплыл момент из детства. Однажды меня ужалила оса, и я вспомнила, как завороженно смотрела на распространяющуюся опухоль, захватывавшую все новые участки кожи.

С аппетитом были проблемы, да и с добычей еды тоже. Я не могла и не хотела питаться сырым мясом. Рэйнар был прав: волчицы-охотницы из меня бы не получилось. Внутри при мысли об убийстве все восставало. Приходилось выискивать кусты с ягодами и орехами и утолять голод ими. Я вела себя осторожно, боясь наткнуться на охотников, возглавляемых Даллой и Хольдом. Один-единственный раз я чуть не наткнулась на Мойру и Бренна, радостно бегавших друг за другом, но после этого в лесу было подозрительно спокойно: ни своих, ни чужих. Видимо, Рэйнар настолько занят прелестями Айрин, что моего исчезновения даже не заметил. Интересно, рассказала ли ему Ингрид о моем интересном положении? И если рассказала, почему этот чертов волк меня не ищет?!