Акт 2 - Заключительная проверка (СИ) - Амосов Михаил - Страница 17

Пули отскочили от барьера, все до одной. Нужно было шустро соображать, я не мог поддерживать барьер и использовать одновременно еще какое-либо заклинание. Пришлось отступить обратно в лес. Обратившись в мелкую мышь, я пробежал некоторое расстояние, слыша бесполезные выстрелы по всем кустам. Забравшись на дерево, я надежно укрылся в его листве и замер, ожидая и высматривая поле боя. Половины народа на ней уже не было, что представлялось весьма тревожным обстоятельством. При мне не было моих игл, их забрали, а ведь я мог очень быстро расправиться с ними, хоть это бы и стало для меня пренеприятнейшим воспоминанием.

— Ищите его! — продолжал отдавать указания Папаша. — Он не мог далеко уйти! Можете покалечить его, но не убивать!

Я слышал несколько шагов, глянул вниз. На некотором расстоянии друг от друга рассредоточились бандиты, вооруженные разного рода оружием, но у каждого, как минимум, в руке был пистолет неизвестной модели.

Успокоив дыхание, я заставил свой мозг крутиться на максимальных оборотах. Маг я или нет, но с таким количеством противником мне не справиться, а все из-за того, что их оружие действует быстро, слишком быстро, чтобы от него удалось легко увернуться, держать же вечно барьер — не вариант. Неприятным фактом оказалось еще и то, что прямо сейчас я не ощущал достаточного количества магии. Мы научились чувствовать ее в любом мире, Ридли учил искать некую силовую линию — линию, по которой наиболее интенсивно проходит магия. Сейчас я ее не чувствовал. Я мог брать от земли энергию, но процесс протекал медленно, из чего следует, что мои запасы магии очень не кстати ограничились тем, что я успел накопить на Базаре, а этого надолго не хватит.

Так или иначе следовало сделать хоть что-то, а именно — атаковать. Я могу попытаться сбежать, но если уйду в небо — могут подбить, а попытка всего одна, если же мышью по земле, то также могут засечь какими-нибудь приборами. Да и потом, что я буду делать, если убегу? Мне надо было еще выбраться из этого измерения, а я даже не знаю, что это за мир и где найти того, кто может отправить меня домой.

Глянув еще раз на поляну, я вдруг понял, что Папаша остался один с магнозером в руке, чем разрешил мои сомнения насчет первой цели. Ухватив старика за самое горло, оставалось лишь встряхнуть его, чтобы магическое оружие само выпало из его руки. Он нелепо заболтался в воздухе, пытаясь отнять от шеи невидимую удавку, он хрипел и кашлял, в панике дрыгал ногами, но я не собирался его убивать. Я перенес его поближе к дереву, на котором сидел и спрыгнул вниз. Продолжая держать захват я громко воскликнул:

— Ваш начальник у меня! Прикажи им бросить оружие!

— Слушайте мага, придурки! — прохрипел Папаша. — Не стрелять, идиот!

Одного, самого непонятливого, что посмел выстрелить даже после предупреждения, пришлось наказать — приподнять вверх, а затем просто отпустить. Его пуля не произвела эффекта, а вот мой жест помог оставшимся головорезам определиться с выбором необходимой модели поведения.

— Так, всем, кто хочет жить, собраться в кучу, вон там! Всем, кто НЕ хочет жить, выйти вперед!

Никто не вышел.

— Отлично.

Я оглядел столпившихся бандитов, покорно поднявших руки вверх. Папаша тяжело дышал. Пока я продумывал свои дальнейшие действия, он сказал:

— Я бы на вашем месте пересмотрел свою стратегию…

— Заткнитесь, Папаша! — я заставил это слово выглядеть ругательством, нужно было показать себя максимально жестким и серьезным. Должен признаться, это получалось только потому, что я был магом.

— Что вы с нами сделаете? — обеспокоено и злобно спросил один из толпы.

— Ничего страшного, — заверил его я, лукаво ухмыльнувшись. — Вообще-то, на вашем месте я бы не дергался, мне нет резону убивать вас, я просто наложу на вас сонные чары. Знаете ли, вам пока незачем умирать за своего босса, если будите послушными, то все останутся целы.

Связав старика нашедшимся в палатке куском веревки, я подошел ближе к обезоруженным врагам, те захватили с собой и оглушенного товарища, когда собирались на поляне. Одним расширенным заклинанием я усыпил их всех. Одурманенные чарами они попадали не землю как кегли, друг на друга и вперемешку, что меня вполне устраивало. Не уверен, насколько хорошо у меня это все получилось, никогда еще не пробовал проделать заклинание одновременно на множестве людей, но надеялся, что эта ватага не очухается раньше, чем я улизну на пару километров.

— Позвольте спросить, что вы теперь собираетесь делать? — поморщился Папаша. Он определенно редко принимал роль пленника и ему свое положение явно не нравилось, в отличие от меня.

— Что, даже не похвалите меня за прекрасную работу? — издевательски поинтересовался я.

— Нет, не похвалю, — покачал он головой. — В своем плане побега вы, конечно, преуспели. Мы и вправду не достаточно хорошо подготовились к встрече с магом, но здесь невооруженным глазом видны существенные упущения.

— Хм, неужели? Будьте тогда любезны объяснить мне мои промахи, — предложил я.

— Да тут и объяснять нечего. Сами пораскиньте мозгами. Да вы обезвредили моих ребят, взяли меня в плен, ну а что дальше?

Я изобразил не лице самую широкую улыбку, которая была достаточно действенна, чтобы убедить кого угодно в том, что у меня все схвачено, однако на Папашу подобная маска никакого действия не произвела.

— Вы думаете, что достигли цели, не так ли? Но как же вы вернетесь назад? А? Что молчите?

— Мне думается, что вам полагается это знать.

Я сжал все его тело магией достаточно сильно, чтобы заставить скривиться от боли. Но он неожиданно рассмеялся, скрипуче, вяло, жестко и совсем без веселья.

— Бросьте вы это, мастер Михаил. Вы не сможете сделать со мной что-то достаточно ужасное, чтобы я согласился дать вам верный выход.

— Неужели?

— Разумеется, — спокойно и уверенно отвечал старик. — Ваша показная жестокость лишь тому подтверждение. У вас все написано на лице, вам неприятно то, что вы сейчас делаете и вас надолго не хватит.

Было искренне обидно, что меня вот так быстро раскусили, но он был прав.

— Тс! Как же так… — посетовал я, спуская старика на землю, отворачиваясь и ругая себя за мягкотелость, непозволительную в моем положении.

— Если бы вы действительно были таким, каким хотели показаться, то вы бы устранили своих врагов полностью, — злобно продолжал Папаша. — Вы сильны как маг, но как человек вы слишком… человечны.

— Ну и что с того?! — огрызнулся я. — Ваша жизнь все еще в моих руках, вам бы следовало беспокоиться!

— Отнюдь. Даже если бы вы были достаточно умны и стали пытать меня, это не принесло бы вам никакой пользы.

Я повернулся к нему, присел и пристально посмотрел в его потускневшие глаза, что насмехались надо мной, нагло и бесстрашно умиляли мое самодовольство и силу. Недаром говорят: «Бойся старика в той профессии, в которой обычно умирают молодыми» …

— Как? — задал я один единственный вопрос. — Как же так получилось, что вы взяли меня без боя всего за пару минут?

— С моей стороны было бы непростительно за столько лет работы не научиться разбираться в людях. Я вижу всех насквозь, я знаю кто чего хочет, я сразу могу определить, кто вы, и что вы, все это для меня простая механика.

— Вот как…

В раздумье я зашагал по поляне взад-вперед.

— Пока я решаю, что с вами делать, может скажите, что вы имели ввиду под «достаточно ужасное»?

— Хех, тут все просто, мастер Михаил, — отвечал старик. — Моя жизнь уже не так ценна. Я стар и телесные страдания на меня не действуют. Что бы кто не пытался со мной сделать, я никогда не предам Больших Парней.

— Неужели вы им так преданы? — с сомнением отнесся я к его словам.

Старик сплюнул.

— Знаете, никто не служит им из какой-либо сердечной привязанности. Все гораздо прозаичнее… Скажем так: Они достаточно изобретательны, чтобы устроить вам маленькую экскурсию в ад, если посчитают это необходимым. А помимо обычных пыток есть уйма способов заставить вас пожалеть о том, что вы нарушили их планы, если вы понимаете, что я имею ввиду. И даже если на провинившегося это не произведет необходимого эффекта… знаете, с возрастом волей-неволей есть опасность связать себя семейными узами, может недостаточно прочными для мужа и жены, но очень весомыми для отца и детей. Признаю, я и сам подвержен обычным человеческим слабостям.