Запутанная планета (СИ) - Колотилина Октавия - Страница 23

Нет, лучше не представлять, как тебя испепеляет энергия регенерации.

На полу между колонн валялись воспоминания из других пирамид, от некоторых шариков остались осколки; дорожка из них вела влево, к лестнице. Кибер пытался всё собрать, но Джон приказал: «Не отвлекайся». Можно и потом навести порядок.

Перед Кибером распахнулся лифт. Второй этаж ни к чему посещать: там футбольное поле, по краям которого возвышаются до потолка стопки книг, а в углу — новогодняя ёлка с кучей коробок, обёрнутых фольгой. Любил Одиннадцатый играть в мяч, читать и делать подарки.

Табло отсчитывало этажи. Загорелась цифра «три», звякнуло, и двери разошлись. В полумраке угадывались массивные шестигранные опоры, опутанные проводами, тускло мерцали мелкие огоньки. Судя по датчикам Кибера, влажность достигала 95 %. Пронёсся трубный звук: похоже на брачный зов тирекса.

Посреди прохода встал жёлтый рог толщиной с человеческую голову. За ним виднелись маленькие глазки в складках зелёной кожи и ещё два рога, подлиннее. Дальше распускался веером костяной гребень, размером напоминающий павлиний хвост. Животное приоткрыло изогнутый клюв и издало рокот, низкий, требовательный.

— Трицератопс хорридус, — определила Ривер.

— Опасность нападения. — Кибер поднял руку со встроенным стазером.

— Погоди, не стреляй, — остановил Джон. — У тебя воспоминания были, брось ему.

Механические пальцы вынули из саквояжа алый шарик, он покатился между похожих на брёвна ног динозавра. Тот по-бычьи нагнул голову, развернулся всем корпусом, двухметровым хвостом так врезал по дверям лифта, что кабина затряслась. Проследил за красной игрушкой, которая мышью бежала к опоре — и потопал туда же, грохоча копытами.

— Забавный! — удивлённо рассмеялась Ривер. — Ну посмотри, несёт тебе апортик обратно, разве не прелесть? Как ты можешь шагать мимо, глянь, милота же!

Но Кибер равнодушно отвернулся и направился к стеллажам у ближайшей стены. Трицератопс семенил сзади с утробным рокотом; клюв бережно держал игрушку. От поступи животного картинка на экране вздрагивала.

— Железяка, — бросила Ривер презрительно.

— У меня имеется живой мозг, но ни умиления, ни привязанности я не испытываю, чувства заблокированы. Чувства — боль. Боль мешает.

— Да знаю, знаю. Всё равно железяка.

— Хватит! — Джон оборвал ссору на корню и сказал в микрофон: — Тебе нужен двадцать второй стеллаж, пятая снизу полка. Забирай инфу по Паутине и быстрее назад. Не нравится мне обстановка.

На стёртых восьмиугольных пластинах пола то тут, то там валялись бесхозные шарики — сплошь красноватые, серые — и кучки осколков. Если здесь постоянно носятся динозавры — как сумели не задеть, не растоптать воспоминания? Или их недавно выложили? Но кто и зачем?..

— Искомая полка обнаружена. Имеется семнадцать отрывков с нужной темой, «Паутина Времени». Вычленяю содержащий данные по Неклиде. — Механические пальцы сомкнулись на чёрном шаре с оранжевыми прожилками. — Нашёл требуемое. Возвращаюсь.

Кибер повернулся… И замер: на него смотрел раструб пушки, а за пушкой стоял… Нет, только не это!

Далек.

Далек с первого взгляда казался необычным: вроде та же перечница-конус, те же пупырчики опоясывают её рядами сверху донизу, та же лысая жестяная макушка-башня. Но из всех щелей торчат провода, корпус в пятнах ржавчины, и пушка-глаз трясётся, ходит из стороны в сторону. Послышался дрожащий, непримиримый голос:

— Ты добрый? Ты абсолютно добрый?

Ривер оттолкнула Джона и выдохнула в микрофон:

— Смотри не начинай стрелять!

Судя по её приоткрытому от тревоги рту и сведённым к переносице бровям, шансов у Кибера немного: далека не уложить обычным оружием, а сам он пробивает любую броню.

— Я — добрый, — отчеканил Кибер.

— Докажи! Докажи-ии!

Перечница принялась нетерпеливо ездить вперёд-назад. Между округлой башней и корпусом проскакивали молнии, пушка выписывала кренделя. Но сомневаться в меткости не приходилось: далеки — стрелки отличные. А тут расстояние два с половиной метра, прятаться негде. Враг просипел:

— Ситуация. Ты завёл щенка. Твоя пожилая хозяйка требует его утопить. Кого убьёшь?

Ривер оторвалась от экрана, с негодованием указала на него растопыренными пальцами:

— Тут всё просто! Хозяйка старая. Собака молодая, проживёт дольше. Хозяйку убиваем.

Джон потёр подбородок:

— Откуда далек вообще взял подобные вопросы? Что там за книги на футбольном поле, не смотрела?

— Кого ты убьёшь? — настойчиво повторил тот, подъезжая ближе.

Кибер отступил, стукнулся спиной о полки; зазвенело. Торопливо прогудел:

— Собака является разумным существом четвёртого класса, пожилая женщина — разумное существо третьего класса. Собака обладает менее развитым мозгом, убиваем её.

Далек дёрнул пушкой влево-вправо — и наставил её прямо в лоб.

— Неправильно! Неправильно! Надо убить в себе раба. Ты недостаточно добрый! Уничтожить!

— Бросай! — крикнул Джон.

Чёрный шар прянул в воздух. Пол сотрясся, подлетела туша с рогами, клюв клацнул о стекло…

И раскрылся в беззвучном крике. Трицератопс рухнул на бок, дёргая ногами. Далек вертел башней, стрелял ещё и ещё. Но только сбивал полки, обдавая шрапнелью из осколков: Кибер бежал к лифту.

Джон впился в экран, Ривер зло тёрла ресницы — уже успела себе навоображать, как будет дрессировать нового питомца. Конечно, жалко динозавра…

Кибер долбил по кнопке лифта. Почему не открывается? Минуту назад работал, как мог вдруг сломаться?!

— Ищи лестницу, скорее! — прошептал Джон.

Но успеть было невозможно. Далек повернул башню, из пушки грянуло огнём.

Камера отключилась.

Через безумно долгие двадцать две секунды она заработала снова, показывая вставшие вертикально восьмиугольные пластины и серый с алым шар на них. Вспышка — брызжут осколки, чиркают по нагруднику, высекая искры. Шара нет. Донеслось удаляясь:

— Добро должно торжествовать. Всё не добро будет уничтожено! Уничтожить!

Непримиримый голос потерялся в дальнем рёве и топанье.

— Кибер! Кибер! Как ты?! — вопил Джон.

— Энергетические контуры не функционируют. Система жизнеобеспечения мозга нарушена. Прогноз: гибель в течение сорока секунд.

— Чёрт, давай держись, иду к тебе!

— Почему ты?! — выкрикнула Ривер, пытаясь освободиться; но щупы надёжно связали её. — А ну отпусти, я пойду!

— Предложение отклонено, — слова гасли, скрипели чуть слышно. — Вы не успеете, лишь поставите себя под угрозу. И, Джон… Я чувствую. Боль, холод, страх, надежду. Блокировка отключилась, я чувствую! Джон, я живу. Я чувствую. Я…

— Кибер! — Джон сжал потухающий экран. — Чтоб тебя, парень…

Камера вырубилась. Кончено.

Он сдавил мокрые глаза — их нестерпимо резало, повёл жаркой ладонью по лицу. Какого это — понять, что жив, за несколько секунд до смерти?

Нелепица. Погибнуть от выстрела ржавого далека и не узнать самого важного: тебя ценят, ты дорог и нужен. Всю дорогу просидеть в железной коробке, выдавая себя за бездушный механизм — и вылезти из неё только перед уходом.

Стыдно, безумно стыдно! Они ведь действительно относились к парню, словно он был инструментом. А тот просто пытался помочь.

И как теперь, без Кибера?..

Ударил кулаком по консоли: плохо. Отвратительно. Их осталось всего трое, флабблы не работают, с Кларой беда. И без схемы Паутины наружу не выйдешь.

— Знаешь, Ривер, — сказал он неожиданно для себя. — А ведь далек не сам пришёл туда. Его заманили.

— Серые и алые шары? Поступки Доктора, которые нельзя назвать добрыми?

Джон закусил губу, кивнул. Далек, Принципиальность, обитает в Первой пирамиде. Надо хорошо постараться, чтобы найти достаточное количество подходящих воспоминаний и выложить ими путь к Одиннадцатой.

Поймать лазутчика — смертельно необходимо. Но кто это может быть?

Под главным экраном развезся люк, показались железные морды питбулей с высунутыми языками. Однако не жидковат ли поток собак? Так и есть: тринадцать вместо двух десятков. Из-под лопатки последней торчит чёрная рукоять.