Запутанная планета (СИ) - Колотилина Октавия - Страница 13

И выключила переговорник. Потом разразится скандал… Но скандал — потом.

У кассы валялся розовый кулак, он держал что-то. Ривер быстро нагнулась и вынула из слипшихся пальцев кусок светлой материи: хлопок, грубый, домотканый, окрашенный не синтетическими красителями, а выбеленный щёлоком. Вряд ли такое выставляют в торговый зал.

Скорее всего, это клочок одежды грабителя.

Ряды полок с шариками высились на уровне шеи. Если за ними спрятаться, нужно хорошо сгибаться. Ривер задержала дыхание и прислушалась: так и есть. За стеллажом у дальней стены кто-то тихо, но часто глотал воздух.

Она вскинула бластер и выстрелила на звук, но за мгновение до того, как разлетелись осколки и начали падать шары, лазутчик проскользнул в коридор. Вжик! Вжик! — ударили последние заряды… И опять не попали, хотя целилась точно.

Ривер кинулась следом. Перескочила через разбитую дверь с табличкой «Техническое помещение», осторожно заглянула в коридор.

Там было темновато, единственная ртутная лампа на потолке раздражающе мигала. Как лазутчик узнал о первом выстреле? Как увернулся от следующих? Предугадывает события? Значит — тоже Повелитель Времени? Или кто-то вроде шакри, существ, которые проникают между измерениями и поглощают их искажения?

Хороший противник.

Коридор казался пустым, дыхания не слышалось. Но стоило ступить в него, как от стен отделилось пятнадцать угловатых фигур, они разом шагнули в проход и повернулись навстречу Ривер: манекены, мужские и женские, плохо сделанные, с раздутыми шеями и негнущимися коленями.

Один хлопнул себя чуть выше живота, прозвучало: «Зачем мне продолжать мотаться по Вселенной, ведь остальных уже нет?» Другой вторил тем же тоном: «Нравлюсь ли я Розе?» Третий спрашивал: «А не навесить ли на кожанку цепи?»

Голос Девятого Доктора; это его Сомнения. Чего-чего, а сомнений Ривер не боялась. Первый нападающий качнулся вперёд — голова манекена отлетела, сбитая носком ботинка, следующий получил пробоину в торсе.

Но пластиковых людей не останавливали потери, они подступали, вытянув слипшиеся пальцы к жертве. Удар коленом, локтем, коленом; Ривер швырнула о стену пустую башку, свалила лёгкое тело. Так тебе! Получи.

Коридор загромоздили острые обломки. Перепрыгивая их, Ривер бросилась вперёд — но выскочила в комнату с множеством выходов. Куда направился лазутчик?..

Она поискала следы в пыли, однако тут уже всё истоптали манекены. Вытащила из сумки на поясе звуковую лопатку — как отвёртка у Доктора, только самодельная — посветила синим огоньком в один проход, в другой: следов жизни нет.

Придётся возвращаться, перезаряжать бластер. Ривер перевела дыхание и принялась выпутывать осколки пластика из кудрей.

Над садом Матового Дворца

Кровать качалась из стороны в сторону, Клара вцепилась в неё, стараясь не упасть. Открылся зелёный внутренний двор. Далеко внизу наставил ветки лабиринт из подстриженных кустов, проплывали вазы и статуи на постаментах, мимо мелькнула колоннада, вырос флигель — и лежанка влетела в распахнутую балконную дверь.

Просторная студия казалась уютной, все её стены укрыл персиковый шёлк с бахромками, посреди светился жёлтым круг, рядом стоял человечек в кудрявом парике и водил челноком, опуская летающую кровать. Хозяин был невысоким, зато упитанным и широким в плечах, он казался почти квадратным.

— Ничего себе! — Клара соскочила на паркет. — Вы решили: «А, у неё полно регенераций, разок уроним — подумаешь?!»

— Простите великодушно, госпожа, — поклонился квадратный человечек, — но эти подлые веятели ни за что не соглашались меня пускать, пришлось вмешаться Тиралику-да. Я профессор Гапониус-да, какой наряд пожелаете?

Из жёлтого круга возникла голограмма Клары в бальном платье c непомерно широкой юбкой и кружевной шляпе.

— Нет-нет-нет! — запротестовала настоящая Клара. — Проще, удобнее и без висюлек!

Пойдёт ли она на бал — ещё неизвестно, а вот перспектива явиться к Дэнни Пинку и не пролезть в двери кафе из-за кринолина… Ну уж нет, лучше выбрать модель посовременнее. Она забраковала десятка два нарядов. Гапониус-да был весь синий, по лбу текли струйки пота. Профессор сорвал парик и махнул «челноком» — кудряшки исчезли.

— Что это вы сделали? — спросила Клара.

— Рекогерировал парик. Здесь жарковато, не находите?

«Как?» — хотела уточнить, но сдержалась: галлифрейцам наверняка положено знать всякие мудрёные слова.

В углу высилась гора атласных складок, в её недрах скрывался журнальный столик. На столике лежала, занимая его весь, фундаментальная книга «Сборник изделий текстильных». Клара с трудом подняла окованную серебром обложку, пролистала весь фолиант, морща носик от пышных форм и обилия отделки, — и ткнула:

— О, вот такое сошьёте?

На рисунке алело элегантное платье без рукавов, с чёткой линией талии и треугольной присборенной юбкой по колено. Картинка почему-то располагалась горизонтально — скорее всего, последняя страница, когда печатали, забыли повернуть.

Профессор поднял бровь:

— Э-э… Как пожелает госпожа.

Он принялся носиться вокруг со своим челноком. Живот и спину подхватила плотная, тяжёлая броня.

— Что это?! — крикнула Клара, задыхаясь.

— Корсет.

— Зачем мне корсет? По-вашему, у меня плохая фигура?

— Фигура у вас отличная. Но вы же собираетесь танцевать?

— Да…

Профессор принял это за согласие и начал наматывать нити поверх корсета.

— В настолько тяжеленной штуке я шагу не ступлю, какое там танцевать?

Вместо ответа Гапониус-да прилепил на её телефон вторую бусину, золотую, и погладил пальцем. Корсет потерял вес.

— Из диамагнетика? — догадалась Клара; наряд медленно рос. Она заметила: — А ваш главный ваятель выпускал за раз по десять нитей.

— По девять. — Профессор остановился и выпятил широкий подбородок: — Извините, донна, я не Тиралик-да. Никто не Тиралик-да, ни до него, ни, думаю, после.

Через пятнадцать минут на ней переливалось алым короткое платье без рукавов. Вышло очень изящно, и никаких лишних кружавчиков, а красные сапожки на каблучке приятно пружинили под стопой.

— Может быть, дополнить рюшами и бантами? — не унимался Гапониус-да.

— Нет, спасибо.

Пришлось согласиться на шляпку с перьями, веер и перчатки в тон платью. Но от предложенного многонитчатого колье из крупных розовых алмазов Клара решительно отказалась: весило оно, должно быть, килограмма два, всё равно что ярмо у лошади, шеей не двинешь.

— Хотя бы подвески с рубинами? Пожалуйста?

— Ну хорошо.

«Они точно сговорились, — подумала Клара, — хотят задушить меня роскошью».

Когда смешной человечек выбежал за подвесками, она сунула за голенище сапога телефон, сорвала со стены шёлковую занавесь, дотащила её до балкона. Потом завязала конец на перилах и перекинула вниз.

Соскользнув по гладкой ткани, нырнула в лабиринт из кустов — вблизи это оказались мелкие кораллы, они вздымались на два человеческих роста; колючие ветви росли так плотно друг к другу, что и палец не просунешь.

Дворец высился кругом, но как к нему пройти? Клара петляла, заворачивала, считала боковые проходы. Попыталась вернуться — и упёрлась в тупик.

И чего было сбегать? От рубиновых подвесок ещё никто не умирал. Ну, если они не пропитаны ядом, действующим даже на Повелителей Времени.

Ваятели плетут заговор. Или веятели? Вот кто их разберёт?

«Кто» разберёт. Он бы догадался.

Клара посмотрела на мизинец: так и остался без картинки. Всё, хватит. Надо пробираться к ТАРДИС. Только куда?

Совсем рядом звучали голоса. Клара дошла до поворота — и чуть не вылетела на главу веятелей, Навудона-шу, который кого-то ругал:

— Ты гулял с дочкой Тиралика! Трое видели.

— Отец…

— Не смей! И Хранитель Реки на тебя жаловался. Вы с приятелями выловили двенадцать гниющих досок, тридцать восемь бутылок, покрытых уникальной ряской, и рыбий скелет.