Замок Ругна - Пирс Энтони - Страница 30

Дор приблизился к кентавру-надсмотрщику. Тот стоял у грубо сколоченных лесов и держал камень, который как раз собирались поднять. Надсмотрщик, весь потный от усилий, кричал на верхних рабочих и одновременно пытался направить камень так, чтобы не задеть уже готовую стену. Мухи жужжали вокруг ягодиц кентавра, не безобидные бегемошки, а крупные мухи-копытци. Завидев Дора, копытни улетели, но кентавр не обратил на пришельца внимания.

— Где отыскать короля Ругна? — спросил Дор. Кентавр на минуту бросил дело и смерил пришельца сердитым взглядом.

— Сам найдешь! — грубо ответил работяга. — Разуй глаза — у нас дел по горло.

Кентавры во времена Дора славились вежливостью и очень редко выходили из себя. Замечательным исключением слыл дядя Честер, отец кентавра Чета, приятеля Дора. Этот неотесанный работяга напоминал дядю Честера и прочие вокруг не сильно от него отличались. Дядюшка Честер был живым портретом древнего кентавра: некрасивые черты лица, мощное тело, мрачный нрав и сердце, бесконечно преданное тем, к кому он почувствовал доверие.

Компания отошла ни с чем.

— Камень, где король Ругн? — спросил Дор у камня, который еще не успели поднять.

— Король находится во временном жилье к югу отсюда, — ответил камень.

Иначе и не могло быть. Много воды утечет, прежде чем король сможет перебраться в замок, но, если начнутся военные действия, внутренний двор даст надежное убежище. А пока кентавры таскают эти громадные камни, королю разумнее жить в другом месте.

И они пошли на юг. Дор захотел взглянуть на то место, где в будущем появится его дом — сырный коттедж, но сдержался: сейчас там голое место.

Они прошли мимо жилища, выдолбленного в огромной тыкве, растущей посреди маленькой, но аккуратной грядки. Плотного сложения седовласый господин в измазанных землей коротких брюках стоял на пороге, созерцая шоколадную вишню. Он что-то жевал. Вишню в шоколаде, наверное. Скорее всего, это садовник. Садовник вырастил вишню и теперь пробует. Садовник махнул проходящим, хотя те еще не успели поздороваться:

— Милости прошу, путешественники! Испробуйте вишен, пока есть.

Дор попробовал. Очень вкусно! Сначала прекрасный шоколад, потом крепкая вишня и в самой середине нечто вроде ликера. И Милли тоже понравилось.

— Гораздо лучше слизняков в сахаре, — заметила она.

Прыгун думал иначе, но из вежливости не стал спорить.

— А ты представь, что это такое пирожное с мухами, — тихо предложил ему Дор. Паук только лапой махнул.

— Ну-ка попробуем опять, — пробормотал садовник. — Пока не очень хорошо получается.

И он вперил взор в дерево. Но ничего не произошло.

— Заклинание произносишь или что? — спросил Дор, сорвав вторую вишню. — Чтобы добавить удобрения?

— Нет. Удобрения хватает от кентавров, — ответил садовник. Глаза его расширились. — Погоди, сударь, не ешь эту вишню! — крикнул он.

Первая оказалась так вкусна, что неожиданный запрет немного обидел Дора. Он посмотрел на вишню. Она была и в самом деле какая-то странная: без шоколадной оболочки, ярко-красная и твердая.

— И не собираюсь есть, — ответил Дор. — Эта явно не удалась. И отшвырнул вишню.

— Не бросай! — крикнул садовник, но поздно.

Раздался взрыв. Милли завизжала. Пахнуло жаром.

Горячая волна заставила их отпрянуть.

Земля перестала дрожать. Дор оглянулся. Из воронки поднимался дымок.

— Что это было? — спросил Дор. Он обнаружил, что держит в руке меч, и поспешно спрятал его.

— Особая вишня. Бамбуховая. Счастье, что ты не успел раскусить.

— Но как же на вишне в шоколаде оказалась бамбуховая вишня? — удивленно спросил Дор.

— Должно быть, перед нами сам король Ругн, — шепнула Милли. — А мы не признали.

«Сам король!» — мысленно ахнул Дор. Он всегда воображал короля Ругна похожим на короля Трента. С изысканными манерами, мудрым, властным, недоступным. Пройдя сквозь толщу восьми веков, сквозь бесчисленные сказки и легенды, образ древнего короля-волшебника обрел сказочное величие. А на самом деле Ксанф всегда встречал своих королей по уму, то есть по магическому таланту. Только могучий волшебник мог стать королем. Живой Ругн стоял сейчас перед путешественниками. Этот низенький и толстенький, простоватый, похожий на садовника человечек с мягкими манерами, с редеющими седоватыми волосами и потными подмышками — король!

— Это дерево... — бормотал Дор. — Он изменил вишню в шоколаде на бамбуховую вишню... Король Ругн умел волшебно изменять волшебные предметы в своих волшебных целях...

— Умел? — спросил король, подняв запыленные брови.

Дор все еще представлял себе историческую фигуру; он забыл, что здесь, в мире гобелена, король Ругн был живым и настоящим.

— Я... извини, государь... конечно, ты умеешь... просто я... — Он начал было кланяться, передумал, стал опускаться на колени, опять передумал и в конце концов совсем запутался.

Король положил крепкую дружескую руку ему на плечо:

— Утихомирься, воин. Если бы я желал поклонов, предупредил бы заранее. Я думаю, не титул, а талант отличает меня от других людей. А титул короля сейчас едва ли не звук пустой. Гвардия распущена, потому что негде ее разместить; в строительстве замка все время какие-то трудности. Так что я предпочитаю быть скромным.

Дор что-то промямлил в ответ.

Король внимательно посмотрел на Дора.

— Ты наверняка из Обыкновении, — сказал он, — хотя успел, кажется, немного познакомиться с Ксанфом. А юная госпожа, я думаю, из Западного форта. Тамошние жители умеют выращивать прелестные фрукты. А вот ты, сударь — король перевел взгляд на Прыгуна, — подлинное чудо! Впервые вижу столь мощного прыгающего паука. Сударь, не замешано ли здесь колдовство?

— Ты назвал меня, жалкого паука, сударем? — протрещал Прыгун. — Это как-то не по-королевски.

— Что делает король, то и по-королевски, — ответил король. — И лучше всего, когда он правит по-королевски. Я вижу, твой голос переводит паутина, расположенная на плече у воина. — Ругн посерьезнел и от этого почти сравнялся с представлениями Дора о настоящем короле. — Очень интересно. Такой магии я здесь еще не встречал.

— Ты прав, государь, — поторопился ответить Дор. — Это волшебство, и немалое, но его трудно объяснить.

— Любое волшебство нелегко объяснить, — заметил Ругн.

— Он заставляет вещи разговаривать, — пришла на помощь Милли. — Камни и ветви не бьют его, а любезно с ним беседуют. И стены, и вода, и все такое. С его помощью мы и добрались сюда.

— Обыкновенский волшебник? — спросил Ругн. — Невозможное словосочетание!

— Но я уже сказал, что это трудно объяснить, — стал неуклюже оправдываться Дор.

К ним подошел какой-то господин. Плотный, в летах, с кривоватой улыбкой на лице.

— Что-нибудь интересное случилось? Я не ошибся, Ругн? — спросил этот господин.

— Ты не ошибся, Мэрфи, — ответил Ругн. — Кстати, давайте представимся друг другу как следует. Перед тобой волшебник Ругн, временно носящий титул короля.

Волшебник Ругн вопросительно посмотрел на Дора.

— А я... меня зовут Дор. Мой талант — общение с неодушевленными. То есть я умею разговаривать с камнями, со стульями разными...

Наступила очередь Милли.

— Меня зовут Милли. Я простая девушка из Западного форта. А талант мой... — Милли покраснела и стала страшно привлекательной, то есть ясно показала свой талант. — Талант мой — вызывать любовь в сердцах мужчин.

Пришел черед Прыгуна.

— Я прыгающий паук из семейства прыгунов. Прыгуном меня и зовут. А что я умею? Как и все наши — плести паутину.

— А я волшебник Мэрфи, — представился только что явившийся господин. — Мой талант? Я прямо-таки блестяще умею изменять в худшую сторону ход событий. Именно я мешаю Ругну проявлять его силу, и я же сражаюсь с ним за трон Ксанфа.

Дор ушам своим не поверил:

— Ты, враждебный волшебник, запросто находишься рядом с королем?

— Лучшего места и не придумаешь! — рассмеялся Ругн. — Мы соперничаем друг с другом, это правда, но наше соперничество касается только политики. Вне сферы политики мы ведем себя более сдержанно и аккуратно. Так принято среди волшебников. Кроме меня и Мэрфи в Ксанфе сейчас живет еще один волшебник. Но он не интересуется политикой, поэтому за власть соперничаем только мы с Мэрфи. Договор у нас такой: если я сумею возвести замок до окончания года, Мэрфи беспрепятственно уступит мне пальму первенства, то есть королевскую власть. Но если мне достроить замок не удастся, я отрекаюсь от престола. А так как нет другого волшебника, способного стать королем, Ксанф погрузится в хаос. В хаосе и неразберихе Мэрфи, может быть, и сумеет стать первой фигурой. А пока мы поддерживаем дух дружественного соревнования. Это справедливо.