Однажды в лифте (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 2

Любительница собак… Интересно, что покупать ходила за два часа до Нового года? Горошек в салат «Оливье»? И почему муж не сбегал? Она же вроде замужем… По крайней мере Андрей пару раз видел её вместе с каким-то парнем. Кстати, а кольцо-то есть?..

И только он опустил взгляд, чтобы посмотреть на мармышкины руки, как лифт, душераздирающе бряцнув, вздрогнул и остановился.

— Ёпсель мопсель… — пробормотала соседка. — Вот же свезло так свезло… надеюсь, он сейчас заработает… в качестве новогоднего чуда…

Андрей в чудеса вообще не верил, в том числе и новогодние, поэтому сразу пошёл и нажал кнопку вызова диспетчера.

Оттуда послышались… музыка и звяканье посуды.

— Фейспалм, — мармышка хлопнула себя ладонью по лбу. — Они там уже отмечают…

— Да-да! — гаркнула в динамик какая-то явно не очень трезвая женщина. — Слуш-шаю!

— Мы тут в лифте застряли. — Андрей старался говорить погромче: музыка и звяканье усилились. — Пионерская, шесть, первый подъезд. Грузовой лифт. Вытащите нас, пожалуйста, нам тоже хочется Новый год нормально встретить.

— Ща! Ща всё будет! Ждите, ща вынут! — пообещала диспетчер и отключилась.

В лифте повисла печальная тишина.

— Можно начинать делать ставки, — сказала мармышка нарочито бодрым голосом, расстегивая куртку. Потом сняла её и бросила в угол — туда, где было чище всего. — Успеют до Нового года или не успеют.

— Не успеют. — Андрей сделал то же самое, прекрасно понимая, что за то время, пока их будут вытаскивать, он тридцать раз вспотеет, и мрачно прислонился к лифтовой стене. — Они бухие там все сейчас. Даже дорогу не найдут, заблудятся.

— Ну-у-у, — соседка задумчиво почесала смешной остренький носик, — я буду надеяться на…

— Новогоднее чудо? — насмешливо переспросил Андрей.

— Не. На то, что кто-нибудь из этих суперспасателей в завязке. Или трезвенник.

— Скорее язвенник.

— Можно и так. — Мармышка залезла одной рукой в пакет и достала оттуда крупный мандарин. — Мандаринчик будете?

— Нет.

— А я съем, если не возражаете.

И она принялась бодро чистить свой «мандаринчик» маленькими пальцами с аккуратно подстриженными ногтями.

Анна

Хмурый какой-то этот сосед снизу, неприветливый. Хотя красивый, это да. Почти как Олег, только Олег высокий блондин, а этот высокий брюнет.

Впрочем, если бы я постоянно сверлила, я тоже была бы неприветливой.

— А что ёлку так поздно купили? — поинтересовалась я, жуя мандаринчик. — Забыли?

— Нет, — ответил мой дятел снизу. — Я ремонт делал. Ставить ёлку, когда дома хаос и грязь — не лучшая идея. Вчера закончил, сегодня купил.

— О! — я обрадовалась. — Так вы больше не будете сверлить?!

Он усмехнулся, как мне показалось, мстительно.

— Буду.

— Почему? — я надулась.

— Ну, мне может понадобиться собрать мебель или что-нибудь повесить…

— Ясно. Короче, всегда найдётся, что посверлить, — заключила я грустно. И тут он вдруг выдал:

— Могу сказать, что цоканье когтей вашего пса о ламинат раздражает не меньше дрели.

Я оторопела.

— А вы слышите?!

— Конечно! — сосед фыркнул. — Особенно в пять утра. Что вы вообще делаете в пять утра, что он за вами ходит по всей квартире?!

От неожиданности я так растерялась, что ответила чистую правду:

— Писаю…

У соседа вытянулось лицо.

— Что?!

— Писаю! — я засунула в рот ещё дольку мандаринчика и продолжила: — Я на ночь пью чай и около пяти часов начинаю хотеть в туалет. Поэтому встаю и писаю!

Сосед поморгал. Глаза у него, кстати, были красивые — чёрные такие, с пушистыми ресницами. Любая женщина позавидует!

— А вы не пейте чай на ночь! — заявил мне этот… смазливый перфоратор. — Зачем вы пьёте чай на ночь?

— Хочу — и пью! — отрезала я.

Олег тоже вечно бухтел, что нечего на ночь «напиваться». А я если чай не пью — просыпаюсь через два часа от дикой жажды. Лучше уж пописать под утро, чем полночи маяться от сушняка.

— И с печеньем, небось, — продолжал сосед. — Печенье на ночь вообще вредно! Тем более вам.

— Что это значит — тем более мне? — Я, доев мандаринчик, встала в позу «а мне пофиг, на какой стороне у тебя тюбетейка». — А-а-а?

— Похудеть вам надо! А то топаете так, что слышно не хуже, чем вашего пса!

Вот же гад!

— А вот это не ваше дело! — возмутилась я от всей души. — Я же вам ничего не советую. Вот и вы помолчите, за умного сойдёте!

— А вы мне и не можете ничего посоветовать. — Эта смазливая сволочь ещё и нос задрала. — Я прекрасно знаю, как выгляжу.

И тут я выдала:

— Как гей!

О-о-о! Как рассердился-то!

Хм. Кажется, меня сейчас будут убивать.

Андрей

— Что? Что ты сказала? — процедил Андрей, делая шаг вперёд и нависая над соседкой. Думал, испугается, но она только усмехнулась и повторила, задирая голову:

— Да как гей. Смазливый такой, чистенький, женоподобный. Маникюр и педикюр делаешь, наверное? Да, кстати, забавно… — Мармышка рассмеялась. — Педикюр! От слова «педик»!

— Я не педик.

— Да ладно, — она прищурилась. — Можешь не оправдываться. Мне-то что?

Чёрт, что ж так бесит-то?

— Да не педик я! Я вообще был женат!

— Не аргумент. Многие педики женаты или были женаты. А потом они понимают, что их судьба не там, и разводятся, дабы предаваться разврату. Хотя… — Она вдруг отвела глаза и, улыбнувшись как-то беспомощно, тихо добавила: — Да и не только педики, конечно…

Но Андрей почти не обратил внимания на эти слова. От возмущения он уже чуть не взрывался.

Разврату… Много эта мелочь понимает в разврате!

Хотя он тоже… не особо.

— Так что нечего мне тут… Про печенье на ночь глядя, — пробурчала мармышка обиженно и вновь поглядела на него. — Можно подумать, моё печенье кому-то сильно жить мешает. А вот твой перфоратор…

— Без перфоратора ремонт не сделать. А печенье мешает! Чем больше вес, тем громче топаешь.

Кажется, она скрипнула зубами.

— Беруши в уши — и адьос, амигос!

— Я не люблю спать с берушами.

— Ясно, — мармышка подняла брови. — Сверлить ты любишь, а с берушами спать — нет. Мальчиков любишь, девочек нет. Какие у тебя ещё недостатки?

— Я не люблю мальчиков.

— Да-да, — она закивала. — Конечно. Так я и поверила. Ты… как это называется? Латентный гомосек, во.

— Кто?!

— Хм, — мармышка прищурилась. — Слишком много умных слов, да? Латентный гомосек — равно скрытый педик. То бишь, педик, который отрицает, что он педик, но это не мешает ему быть педиком.

Ух, как же хочется её задушить!!!!

— Не педик я! — почти заорал Андрей. — Доказать?!

— И как ты это мне собираешься доказывать? — удивилась мармышка. — Что, у педиков какие-то особые приметы есть? Как клыки у вампиров?

— Вот так! — прорычал Андрей, схватил соседку обеими руками за плечи, чтобы не вырывалась, и поцеловал.

Анна

А-а-а… У-у-у… О-о-о… М-м-м…

Вот же блин. А неплохо.

И нежно, и в то же время решительно…

И приятно, как ни странно. Так что я решила не сопротивляться. Просто стояла столбом, наслаждаясь тем, как мой сосед по лифтовой тюрьме изо всех сил старается показать своё поцелуйное мастерство.

— Ну и? — спросил, перестав целовать. — Что?

— Ничего, — я равнодушно пожала плечами. — Это ничего не доказывает.

— Как это?

— Вот так! — я округлила глаза. — Я тоже могу поцеловать девочку и сказать — смотрите, я лесбиянка. А могу и собаку в нос поцеловать, это же не значит, что я с собаками того самого…

— А очень похоже! — мрачно процедил сосед. — Что ты с собаками того самого.

— Это твоя больная фантазия, — я усмехнулась. — Наверное, у всех педиков такая.

— Я не педик!

— Ну да, ну да, — я кивнула. — Конечно. Ты не педик, я лесбиянка. Всё честно.