Патологическая анатомия (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 3

Крил рассмеялся так же, как всегда смеялся над глупыми вопросами: холодным, горьким смехом.

- Я делаю это, потому что не понимаю, что такое смерть. Я не понимаю процесса превращения жизни в смерть.

- Нечего понимать, приятель. Это либо есть в тебе, либо нет, смекаешь? Моя матушка сказала бы, что это Божье дело.

- Да, Божье, но избирательное право человека.

На следующий день после того, как трупы немцев свалили в братскую могилу, БЭС предприняли свою собственную небольшую контратаку и с аналогичными результатами. Линии траншей стояли неподвижно уже несколько месяцев, единственными изменениями было количество трупов, оставленных тухнуть на солнце и плавиться в грязи Фландрии, словно восковые чучела.

Потом Крил наблюдал за ходячими ранеными – грязные, покрытые коркой грязи, усталые, окровавленные – с перевязями и повязками, и все они говорил так, как будто война стерла их голоса и превратила их в немых. Они шли, прихрамывая и ковыляя на опухших ногах, процессия изувеченных, и у него возникло ощущение, что, когда они подписывались под мрачными тенями плакатов Китченера (ТЫ НУЖЕН НАМ!), они не ожидали, что все будет именно так. У всех у них были одинаковые мертвые глаза - серые, как лужи дождевой воды. Единственная разница между ними и мертвецами, разбросанными по Ничейной земле, заключалась в том, что они двигались на своих двоих.

Die toten dieser spaziergang?

Без сомнения.

Серьезно раненых переносили в носилках в машины скорой помощи для перевозки в Медпункт батальона или Пункт по эвакуации раненых, и большинство из них умрут, прежде чем доберутся туда. Крилу нравилось болтаться поблизости и ловить любые слухи, какие только удавалось подслушать. Он подслушал, как трое мужчин, ослепленных газом, с залепленными марлей глазами, обсуждали то, что они там видели, и это было почти одно и то же. По их словам, на них обрушился газ грибообразным, клубящимся зеленым облаком, которое к тому времени, когда достигло их, стало светящимся желтым пятном, обдуваемое восточными ветрами. Затем немцы выпустили мощный шквал снарядов и дымовых гранат, которые окутали поле боя едким белым дымом, густым, как лондонский туман. Солдаты начали блуждать в нем, рассыпавшись в неверном направлении. Они падали в затопленные воронки от снарядов и тонули. Некоторые сгинули бесследно в желто-коричневой грязи. Комбинированный газ и дым пахли серой, - настаивал один из них. Нет, больше похоже на эфир, да, определенно эфир, - сказал другой. Но третий утверждал, что это был запах канифоли. Они не могли согласиться с этим, но были согласны с тем, что погибли сотни людей, как немцы, так и англичане, задыхаясь от дыма, давясь, захлебываясь, а их легкие растворялись в желтой пене, которая выливалась из вопящих ртов.

Крил прошелся среди раненых и обнаружил, что некоторые из них пробыли там несколько дней после последнего наступления, лежа в воронках под дождем, без еды, без воды, отбиваясь от крыс, которых привлекал сырой, сочный запах их ран. Многие из них совершенно обезумели, а многие другие пребывали в хорошем настроении, несмотря на то, что их раны кишели личинками.

Еще долго после того, как носильщики с носилками и машины скорой помощи уехали, Крил все еще стоял там под серой послеполуденной моросью, прислушиваясь к отдаленному грохоту артиллерийских орудий и гораздо более близкому хлопанью простыней, которые укрывали мертвых у его ног. Он сделал их снимки, и особенно те, где его собственная темная тень упала на них, словно Смерть, пришедшая забрать cвое.

Куря сигарету и бормоча себе под нос что-то, чего даже он не осознавал, он стоял среди них, вдыхая прохладный медный запах искалеченной плоти и горячий запах инфекции, грязных повязок и трупного газа.

Внезапно он почувствовал, что не один.

Его охватил удушающий, леденящий душу страх, и он не смог подобрать этому чувству названия. Только то, что это все было вокруг него – пелена поднимающейся черной смерти, нечто неземное, одержимое злобным разумом, которое, казалось, стояло прямо за ним и дышало холодным зловонием катакомб ему в затылок. Ему показалось, что он полностью погрузился в него. Когда это чувство отпустило его, он стоял на коленях, тяжело дыша, дрожа, игнорируя дикое, безумное желание лечь рядом с мертвыми и закрыть глаза, чтобы узнать то, что знали они.

И в его голове снова, снова и снова звучал голос того сержанта: Die toten dieser spaziergang.

4. Трупные Крысы

По ночам наружу вылезали крысы.

Это выглядело так, будто где-то прорвало черную трубу, они в большом количестве выныривали из укрытий и нор, грязных гнезд в колючей проволоке и мест для ползания под валами из мешков с песком. Некоторые солдаты говорили, что они гнездились внутри трупов на Ничейной земле, прожевав дыру в животе, где они могли рожать своих детенышей в гниющей темноте.

Несмотря на это, они выскакивали, роились, разносили инфекции, питались мертвецами, кусали живых, собирали объедки, ползали по кучам мусора и даже обгладывали кожаные ботинки и ремни... довольно часто прямо с какого-нибудь бедняги. Исчисляемые миллионами, они не знали страха. Они бежали по траншеям в огромном количестве, переползая через людей, спящих или бодрствующих. Это были огромные серые твари, откормленные падалью, с бешеными глазами-бусинками, шкурами, жирными от слизи и грязи, и зубами, вечно грызущими, жующими и кусающими.

Они были константой войны. Когда наступало затишье и британским бойцам надоедало очищать свои мундиры от гнид, они отстреливали крыс с мешков с песком или прикармливали их беконом на дулах своих винтовок. Обнаружив гнездо, они забивали крыс до смерти своими тяжелыми сапогами и затаптывали детенышей... Не то, чтобы это уменьшало их численность. Иногда предприимчивые молодые офицеры, новенькие в окопах и боявшиеся разделить их с задумчивыми грызунами, закрывали блиндажи проволочной сеткой, тратя на это часы, только чтобы обнаружить четырех или пятeрыx крысюков, толпящихся под их обеденным столом в поисках объедков.

Война породила мусор и человеческие обломки, и это привело к появлению крыс. Это был порочный круг, и от него было только одно лекарство: мир.

5. Жертвы

Немцы прервали ожесточенный налет на рассвете 12-го числа химической атакой - сочетанием горчичного газа и хлора - и довольно много людей окутали желтые облака смерти, прежде чем они успели надеть маски. Крил вызвался выйти в ту ночь при свете луны с похоронной группой. Немцы сделают то же самое, и это будет что-то вроде неофициального прекращения огня, пока обе стороны будут собирать все, что можно собрать.

- Черт побери, - сказал сержант Бёрк, когда пронюхал об этом. - Во что, черт возьми, ты втянул нас на этот раз? Чертова похоронная процессия?

- Ну же, Бёрк, - сказал Крил. - Всего лишь небольшая прогулка по Ничейной земле.

- Я был там больше раз, чем хотелось бы.

- На этот раз в тебя никто не будет стрелять.

- Ну-ну, посмотрим, - проворчал Бёрк.

В тот же день, днем, они поехали на машине скорой помощи с последними выжившими после отравления газом в Лагерь отдыха номер Четыре. Среди аккуратных рядов остроконечных больничных палаток было много раненых, но большинство мужчин казались вполне здоровыми, подумал Крил. Группы английских солдат рыли могилы в полях, обливаясь потом, в то время как старший сержант топтался вокруг, ругаясь на них и щелкая хлыстом для верховой езды по ноге.

- Что здесь происходит? - спросил Крил.

Бёрк рассмеялся.

- Эй, не глупи, приятель. Что, по твоему мнению, здесь еще может происходить? У этих парней сифон, почти у каждого из них.

- Сифон?

- Да, трипак, мандавошки, старый добрый сиф, oспа.

Теперь Крил понял: сифилис. Во время экскурсии по лагерю они по мелким обрывкам узнали о чем-то вроде пандемии венерических заболеваний, которая поражает подразделение за подразделением. В связи с этой ситуацией военное министерство начинало терять терпение, и на доске объявлений появилось сообщение от самого лорда Китченера, в котором говорилось что-то о том, что в будущем любого человека, признанного непригодным к действительной службе из-за венерической заразы, постигнет ужасная участь: его жена, родители или родственники будут письменно проинформированы о его состоянии и о том, как он заразился.