Книга вторая Упрямый доходяга (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 39

Следующей была молодая женщина, скорее даже девушка. Очень высокая и худая, она была похожа на длинный стебель, увенчанный несимметричной шапкой взлохмаченных волос. Долгие тонкие конечности девочки-стебелька казалось, жили своей собственной жизнью. Она переступала с ноги на ногу, рассматривала собственные руки, периодически втыкая длинные пальцы последних в собственную шевелюру, то улыбалась, то кривила лицо в плаксивой гримасе, бегая взглядом двух огромных карих глаз между двумя другими разумными. Вкупе с белоснежной кожей и мелкими чертами лица, создавалось впечатление, что её фотографию вполне можно поместить в словарь, описывающий антагониста здравомыслия. Аврора Аддамс, печально известная как «Суматоха». Далеко не так широко, как её отец, но нельзя было сказать, что девушка над этим не работала.

Третьим лицом на этой сверхдорогой магической встрече была особа, которую легко можно было бы назвать дочерью Суматохи. Миниатюрная точеная фигурка с нежными почти детскими чертами лица и тела, одетая в приталенное глухое платье до пола, подчеркивающее хрупкость этого существа. Большие и чистые глаза, сияющие с невинного личика чистотой и наивностью, легкая полуулыбка, трогающая тонкие, едва розовые губки. Белые кружева, выглядывающие из рукавов и уткнувшегося почти в пол подола платья. Её можно было спутать с куклой или эльфийским ребенком, её хотелось погладить по голове, позаботиться, угостить чем-нибудь вкусным. Особо романтичные натуры могли бы захотеть «защитить от всего мира». На самом деле, именно Кендру стоило бы защищать получше от этого создания — Саломея Аддамс, печально и широко известная под прозвищем «Смешливая Пикси» была кем угодно, но не беззащитной девушкой.

Мать, отец, дочь. Самая странная семья в мире с очень нездоровыми отношениями.

…или?

— Я соскучилась… — слова Саломеи пронеслись едва ощутимым ветерком по пустоте черного пространства.

— Как и я, милая, — шевельнулись усы одного из наиболее одиозных и опасных людей Лазантры, — но нам нужно продолжать. Ты и сама все понимаешь.

— Нет, — едва заметное покачивание головой, чуть нахмуренные бровки. Незнакомый с Пикси разумный бы умилился такому зрелищу, а вот большая часть экипажа её корабля — прыгнула бы за борт, как это и происходило не раз. Та, что имела вид невинной девочку, чуть приподняла голову, прямо смотря в глаза мужу, — Нас уже раскусили. Вчера на «Нимродель» спикировала стая Черных Птиц.

— Многих убило?

— Никого… но…

Алхимик взялся щепотью за подбородок, мучительно и быстро размышляя. Текущие планы в очередной раз должны были вытерпеть жесткий поворот, но это случилось чуть раньше, чем он предполагал. Эласту не «дожали». Несколько молодых баз новых колонизаторов были буквально утыканы артиллерийскими расчетами, получая от действий семейства Аддамс лишь прибыль в виде стекающихся в их порты кораблей. Они расширялись, но уязвимых мест больше не становилось — все больше стволов было направлено в сторону океана, а не вглубь земель Союза Равных. Гарнизоны, расположенные в городах, получали приказы усилить патрулирование для выявления людей Суматохи. Риск, которому подвергали себя его женщины, рос с каждым днем.

Изначальный, давно готовящийся удар по Эласте они нанесли практически без огрехов. Портовые города Союза Равных, основные источники благ цивилизации, горели от магов «Нимродели» или благодаря действиям его своенравной и сумасбродной дочки. Гонимые с континента Должники бежали, часто пользуясь для этого услугами людей Алхимика. Здесь на руку сыграл психоз Суматохи, спровоцированный Магнусом Криггсом. Ихорники вновь начали выжирать мелкие поселения. Силы первых колонизаторов Эласты получали удар за ударом, непрочные союзы трещали, массовая истерия росла.

Зачем?

Алхимик был сыном кида-умника. Его план изоляции Эласты от межконтинентальных перевозок имел несколько слоев, преследовал несколько целей, требуя при этом минимум вложений. Заранее дистанциировав себя от жены и дочери, он добился шанса на мощный удар по инфраструктурам всех образований на континенте. Еще бы немного, месяц или два… последствия удара стали бы неустранимыми, что открыло бы перед пиратами Касдама самые радужные перспективы. Но вот, «Нимродель» атакована одним из самых мощных инструментов пиратского архипелага, а значит пришла пора все прекращать.

— Папа, мама… — жалобно протянула вертящаяся на месте и заломившая руки Аврора.

— Тише, дочка. Папа думает, — еле заметная улыбка тронула губы Саломеи, — Ты же знаешь, что у него это лучше всего получается. Тише. Тссс…

— Да, милая, — тем временем очнулся Станислав, переводя взгляд на жену, — Сворачивайся. Можно и побегать от наших монархистов, но я лелею надежду, что они, несмотря на атаку Птицами, еще не совсем уверены в нашей с вами связи. Не стоит им давать лишний повод догадаться.

— И… куда? — вопрос был адресован мужу, но взгляд матери не отрывался от нервно кусающей губы дочери.

— Как и договаривались. Оадалис. Я пребуду на курорт в течение двух месяцев! — бодро подкрутил ус принявший решение мужчина. Затем его лицо слегка помрачнело, — Хотя, моя дорогая, ты вполне могла просто уйти в море на пару недель, послав мне Белую Птицу. Зачем использовала артефакт мана-связи?

— Я? — брови кровавой пиратки, выглядевшей невинной девочкой подростком взлетели вверх, выдавая её сильнейшее удивление.

— И не я!

— Аврора?! — это было сказано хором, не предвещающим ничего хорошего. Совершенно.

— У меня… всё плохо, — выдавила из себя девушка, обхватывая себя за плечи, — С… совсем. Всё идёт не так. Помогите…

— Конкретнее, дочь, — сухо и негромко приказал подобравшийся мужчина, мрачно сверкнувший взглядом. Ученый, пират, государственный муж, человек, держащий сонм пиратов в своем железном кулаке, Алхимик любил по-настоящему лишь свою собственную безумную семью.

Дочь начала тихо говорить, периодически сотрясаясь от дрожи. Проблема была в её собственной пробудившейся магии. Нестабильный рассудок, чрезвычайно большой потенциал, работающий с перебоями источник — всё это ранее казалось временными трудностями. Суматоха, время от времени испускавшая из себя чудовищное количество переработанной из магии маны, творила чудеса, что шли планам Станислава лишь во благо. Аврора мимоходом подчиняла или влюбляла в себя разумных, создавала в случае опасности чудовищные по разрушительным способностям выбросы, даже была способна к массовому подсознательному телекинезу. Рано или поздно, по твердой уверенности Станислава и Саломеи, её состояние должно было стабилизироваться, каждый следующий приступ обязан был быть слабее.

Этого не произошло. Сегодня утром Аврора Аддамс проснулась в каюте её собственного корабля, носящего смешное название «Плавучая лодка», обнаружив, что сам корабль и весь его экипаж… стали деревом. Одним деревом, намертво вросшим в дно там, где были брошены якоря. Выбираясь из недр судна-дерева и шарахаясь от застывших в разных позах силуэтов бывших матросов, превратившихся в человекоподобные наросты, Аврора едва не сошла с ума совсем. Прыгнув с палубы в воду, девушка без оглядки поплыла на берег.

Её там ждали. Истощенный и раненный Должник, одетый в сплошные лохмотья, молча протянул ей металлический талисман, сказав приложить к центру грудной клетки. Он утверждал, что это ровно на 60 дней стабилизирует Аврору, уберет все негативные эффекты от её состояния, спасет жизнь. Разумеется, она ему не поверила, но кид, действуя с сверхъестественной скоростью, сам приложил металлический кругляш в центр грудной клетки девушки, который тут же прилип. Затем, вновь повторив про срок, тут же скрылся с глаз. Суматоха, чувствуя как облегчение от действительно подействовавшего медальона, так и жуткую тревогу от наполовину вросшего в её тело постороннего предмета, воспользовалась симпатической мана-связью. Конец истории, спасите меня!

Переданные дочерью сведения встревожили Алхимика куда сильнее, чем просто за её жизнь. Кто-то или что-то понимало в состоянии Авроры куда больше, нежели он сам. Но… эта проблема могла подождать. Вслушиваясь в жалобы любимой дочки о том, какими эффектами «брызгала» её жизнь в последнее время, Станислав четко осознал, что кто бы не послал Должника с амулетом, сделал он это в самый последний момент. Часть стола, превращающаяся в соль, потому что девушка промахнулась мимо солонки. Люди, теряющие контроль от любви и преданности к ней, сходящие с ума, умирающие от сердечных приступов. Детали её корабля, то становящиеся практически новыми, то истлевающие за считанные часы. И это все — не говоря уже о изменениях в характере и поведении, о масштабе которых находящийся вдали от девушки отец и не подозревал.