Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 47

Юристы и финансисты, пиар и маркетинг неожиданно проявили редкое единодушие.

Начать с того, что присутствовавшие сотрудники имели право голосовать против точки зрения своих непосредственных начальников — в таком случае искусственный интеллект офиса снижал процент веса мнения подразделения.

Голосовать против о6и-то, может, и могли. Но не стали.

Собственный акционерный пакет Мивако оказался очень неудачно (или удачно — но для кое-кого другого) заблокирован пакетом Рейко. Последняя так и сказала:

— Извини. Ничего не имею против тебя лично, даже при случае помогу. Но здесь наши интересы расходятся.

Не верится! Неужели айдол затеяла это всё, чтобы поддержать нескладного пацана?! И не побоялась ведь вбухать миллионы!

Кога, не прощаясь с пасынком и бывшими коллегами, наконец поднялась и вышла в коридор.

За дверями офиса, не выказывая видимых признаков депрессии, переговаривались Вадзима и Танабэ.

— Прокатили нас троих? — невесело ухмыльнулся женщине последний. — Я, кстати, немало удивлён.

— Чем? — машинально спросила бывшая секретарша, продолжая думать о своём.

— Тем, что вы поддержали нас. Хотя этого и не хватило, чтобы продавить нашу точку зрения.

— Я не вас поддерживала, — неожиданно откровенно ответила она. — Я против белобрысого мудака голосовала. То, что лила воду на вашу мельницу, не цель, а инструмент. Вот же скотина лупоглазая…

— Не стоит так, — неодобрительно вздохнул Вадзима. — Как бы ни было, его права поддержали практически все.

— Он меня из дома вышвыривает, — уронила Кога достаточно прохладно. — Дом, кстати, частично в корпоративной собственности. Да, ненамного, но…

Мужчины деликатно помолчали, опуская взгляд: обсуждать семейные проблемы других людей было неприлично, даже и собственных коллег, местами бывших. Тем более что это были только её проблемы, никому другому не интересные.

— Ладно. Что-то я и правда увлеклась, — сдала назад Кога. — Удачи.

— Спасибо за вашу попытку поддержать нашу позицию, — мгновенно отозвался начальник операционного департамента.

Очень возможно, что в самом ближайшем времени — бывший.

— Присоединяюсь! — вежливо поклонился его заместитель.

***

— Хм. Она не ожидала, — констатирует Рейко, когда двери офиса закрываются за Мивако.

— Кроме нас, никто не ожидал, — думая о чём-то своём, краем рта улыбается Рюсэй. — Но прошло как по маслу. Даже тот этаж не разнесли.

— Где твои люди бодались с командой операционистов? — вскидывается волейболистка.

— Да. Ну-у, бодания там не было. Только поорали друг на друга, потолкались, а в целом — без эксцессов.

— Тс-с! — Вака зачем-то цыкает на нас, а затем выводит в виде голограммы изображение коридора.

Там Вадзима, Танабэ и Мивако, думая каждый о своём, источают взаимные реверансы в адрес друг друга.

— Будешь их убирать с должностей? — спрашивает пиар-менеджер маркетолога.

Рюсэя, с учётом одобрения основных держателей капитала, назначили оябуном.

Я не до конца вник в сложности местной системы, но вариант получился действительно красивый.

Формальное признание меня держателем активов, упавших в общий котёл по причине смерти Томиясу и отца, полностью законно: мало ли какие бывают обстоятельства? Владеть собственностью несовершеннолетним никто не запрещает, это как раз нормально.

Собственность Гэнки, как товарища отца, в свою очередь, находилась у того в доверительном управлении, в том числе из-за смерти Томиясу. Это — тоже норма, особенно если прямые наследники не возражают.

Те не возражали: кандидатура старшего Асады нареканий не вызывала ни в каком приближении

Да и не было, если честно, у покойного первого оябуна лучшего друга и более преданного блюстителя интересов, чем Ватару Асада.

Конечно, сейчас наследники Томиясу сориентируются: моего отца больше нет, я — не он.

Причитающуюся им долю акций тут же отдам, не торгуясь (закон и это предусматривает — как пояснил наш главный юрист). Сразу, как только они об этом попросят.

Но вот на сегодня пока никто из них ни о чём подобном не просил.

Час назад, на момент такого деликатного голосования, доли бати и Гэнки по процедуре были приплюсованы мне, кстати, автоматической системой подсчета голосов и ещё чего-то там, в исполнении искусственного интеллекта этого умного офиса.

Такая вот правовая коллизия.

— Мне хватит недели, чтобы навести порядок в Джи-ти, — задумчиво говорит Рюсэй, словно думает со мной в унисон. — А там можно и наследникам Томиясу всё быстро вернуть. По нашей собственной инициативе, не дожидаясь их заявлений либо иска.

— А я бы прямо сейчас им позвонил, — пожимаю плечами. — Вот именно в эту секунду.

— Почему? — Маркетолог с любопытством поворачивается и смотрит на меня.

— Не с точки зрения бизнес эффективности, — качаю головой. — С точки зрения простой человеческой порядочности.

— Хм. Рискованно, — что-то взвешивает он. — Лучше б потянуть. Пусть хоть пару суток всё устаканится?

— Решать тебе, — пожимаю плечами. — Это ты теперь босс. Просто уведомляю о своей точки зрения.

— А вообще, типа регентства получилось. — Выдаёт вслух Рейко, ни к кому не обращаясь.

Видимо, варила свои мысли в голове.

— Какая разница? — замечает Коюмэ, поднимаясь. — Маса — вроде самого толстого акционера на момент. Пусть и временно. Длинный — типа опекуна его интересов, на должности фактического управляющего.

— Это была хорошая идея — разделить портфели, — маркетолог тоже встаёт. — Раньше хозяева и управляющие были в одном лице. А сейчас мы с Масой вроде как разделились — но курс-то единый.

***

— И что это всё значит? — Сяо пришёл в себя в каком-то хмуром бункере.

Сама атмосфера на нервы давила, чего уж.

Однако, руки и ноги его были не связаны, а сам он полусидел-полулежал на каком-то мягком диване с поднятой спинкой, явно не японского стиля.

Сёгун, сидевший за высоким европейским столом метрах в трёх, беззаботно подтягивал явно что-то горячительное через соломинку из низкого и широкого стакана.

— Да просто поговорить с тобой решил, — ответил японец. — Я теперь, когда мне что-то неясно, стараюсь больше разговаривать: помогает лучше понять и себя, и противную сторону.

Глава 23

— У тебя остались ещё какие-то тёмные и неясные моменты? — сострил китаец. — Я так понял, ты наоборот во всём отлично разобрался, нет?

— А в чём я, по-твоему, разобрался хорошо? — абсолютно спокойно уточнил здоровяк.

С сожалением взглянул сквозь пустой стакан на светильник, он решительно отставил его в сторону:

— Поболтаем — продолжу потом. Чтобы сейчас не нарезаться.

Сяо нейтрально поводил подбородком влево-вправо, дескать, твоё дело. Вслух же ответил:

— Ты очень неплохо разобрался с нашими ролями, декларируемыемыми и не очень. Судя по тому результату, который мы на сейчас имеем, — он задумчиво огляделся по сторонам, заодно пробуя спиной на упругость диван.

Интересно, насколько от этой спинки удастся оттолкнуться и встать резко. Ну мало ли, а вдруг.

— Наши роли — не предмет моего интереса, — ухмыльнулся японец.

— Я в недоумении. — Признал Сяо через две секунды молчания. — Ты сейчас выступаешь как частное лицо: действия государства выглядят иначе. Да и знаю я тебя весьма неплохо…

— Я всегда выступаю как частное лицо, — подтвердил толстяк. — И за государство не топлю принципиально — у него есть свои защитники. Зря, что ли, кабинету министров налоги плачу.

— Как у частного лица, твои претензии носят очень урезанный характер, в сравнении с государственными. Если брать потенциально, — продолжил рассуждать вслух хань. — Ты не побоялся явиться ко мне. Вытащил меня с применением силы, притащил в подвал. Зачем?

— А ты угадай? — Сё ухмыльнулся и, крикнув, вернул стакан к себе.

После чего всё же наполнил его наполовину.

— Я в недоумении. Искренне не предполагаю, что такого ты хочешь у меня выяснить. Ещё и в подобном антураже, — сейчас Сяо был полностью искренним, а его недоумение — неподдельным и основательным.