Кровь королей (СИ) - Волков Влад - Страница 21

Она спокойно могла поцеловать в губы здесь всех кроме Вайруса, считая того слишком маленьким для себя. Варгусу и Рону было уже по двадцать, ей самой семнадцать, сын графа Торнсвельда был её всего на год моложе, все довольно приятной внешности, без бородавок на лице, взрослой отвратительной, на её взгляд, щетины, шрамов и уродств.

Дело было не в поцелуе, хоть она и надеялась избежать подобных «фантов», но терзала её обида на некую вселенскую несправедливость случая и рок судьбы, что вот так совпало из всех именно ей эта задачка. И сам этот факт её крайне злил и раздражал.

Поднявшийся из-за стола светловолосый Рон выглядел растерянным и сам не знал, как реагировать. Прикрыть ли глаза, сложить губы трубочкой… Старался просто держаться, не открывать рот, ничего не говорить и ждать указаний от молодой девушки.

Та же, шумно выдохнув, приблизилась и с громким чмоканьем коснулась его губ своими, плотно прижавшись на краткое время, после чего, краснея развернулась, и протёрла розовым платком рот, сминая ткань нежными женственными пальчиками.

— Уфф, — произнёс Торнсвельд, нарушая воцарившееся всеобщее молчание, — Ну, выглядело не так страшно, — за что тут же получил этим скомканным платком от девушки, развернувшейся и пошедшей вдаль, явно не желающей его забирать обратно.

— Верни ей, — посоветовал Вайрус, — Романтично будет, — представил он тут же в голове эту сцену, задирая к небу золотисто-карий взор.

— Кто написал-то? — спросил Эйзенберг, — Думаете я? Один из вас точно знает, что не я. Добились своего? Она ко мне теперь ни на одном балу не подойдёт. Если не из-за ненависти, пусть даже простив в душе через какое-то время, то просто от смущения и воспоминания об этом.

Во взгляде его серо-голубых глаз, да и в трубящем голосе, читалась некая обида на собравшихся, будто они отныне ему не очень-то и друзья после того, что случилось. Будто в нелепом шутливом фанте был политический подтекст рассорить Эйзенбергов с Палмерами, или вызвать отвращение Роном у Сары. Он видел в этом подковёрную интригу, хотя едва ли это задание на игру задумывалось именно с такой целью, но кто знает.

Собрав все дощечки-церы на этот раз обратно в мешочек, он затянул узкую алую ленту-верёвочку, затянув плотно верхнюю часть, дабы ничего не рассыпалось, и спрятал обратно во внутренний карман. После чего поинтересовался у кого в руках осталось скобило, чтобы забрать.

А юная Сара Палмер же зла на Эйзенберга не держала, хоть и была почти целиком уверена, что такое написать мог только он. Она-то какого-то там двойного дна или интриг между семействами здесь не видела. Для неё поцелуй был просто поцелуем. Явным желанием от юноши ощутить её губы, выражением симпатии в очень не любезной и наглой форме.

Но так, чтобы не общаться с Роном, не подходить на светских вечерах и не танцевать на балу — подобного и в мыслях не было. Но ей казалось весьма благовоспитанным и милым, если б он принёс свои извинения и сознался, вот только от мальчишки она на подобное не рассчитывала.

Мимо округлого цветника ей навстречу повернула компания из четырёх переговаривающихся женщин, одной из которых была супруга короля Сара Темплин-Дайнер, хмурящая русые брови над нежно-голубыми глазами и активно спорящая то с Дианой Виалант, шагавшей слева, то с Сильвией Мейбери, идущей по правую сторону полной дамой с вдовским кольцом на мизинце, небольшой родинкой над правой щекой, чей яркий мундирный костюм пламенно-красного цвета с аккуратной грушевидной юбкой в крылатых узорах галунов выглядел эффектнее наряда самой королевы и едва-едва не касался снизу извилистой мозаики бледных разноцветных камней, коими была выложена тропинка. Последней же в их обществе была по большей части не вступающая в беседу была Лина Торнсвельд уже в одиночестве без сыновей, тем более, что её старший сейчас как раз был в том коллективе, откуда им навстречу и шагала молоденькая Сара Палмер.

— О! Юная леди фруктов, — заприметила её Диана с улыбкой, заглянув поодаль той через плечо и увидев там, где-то вдали, столик с четырьмя юношами, — Она-то нам сейчас всё про успешную торговлю и расскажет. Добро пожаловать в царство сильных женщин из болота избалованных мужчин! Будет у нас теперь две Сары, — кивнула она слегка в сторону королевы, — И сразу две из нас в зелёном, — гордо красовалась она своим платьем, хотя наряд у дочери купца Палмера был более светлого и нежного оттенка по общей гамме элементов.

А фраза про торговлю отражала суть их жаркого спора. Сильвия Мейбери тонко намекала всю дорогу супруге короля, что Дайнеры могли бы вести дела поэффективнее. Что необходимы новые торговые реформы, регулирование действия Торговой Гильдии или хотя бы попытки унять её монополию. Что, если Гектор без своей деловой хватке не доглядит, то Торговая Гильдия и вовсе может выйти из-под контроля, стать богаче Эйзенбергов и всех в королевстве, диктовать свои порядки и вообще, мол, подорвать власть и авторитет правящего монарха.

Королева на это ей предлагала варианты, лучшим из которых было попросту назначить главой гильдии «своего» человека королевским указом, чтобы тот всё и регулировал. После чего Диана и сама Сильвия начали словно бороться за эту возможную должность, предлагая свои кандидатуры.

Семнадцатилетней девушке не оставалось ничего, как примкнуть к обществу взрослых женщин. Их споры о покупке, продаже и спекуляции плавно затихли, перейдя к обсуждению мужчин и их пороков. Здесь каждой было на что пожаловаться в понимающей женской компании, в том числе даже юной Палмер, хотя конкретно про игру с заданием-поцелуем рассказывать она, конечно же, не стала.

Много молчавшая до сей поры Лина смогла теперь наконец-то выговориться насчёт Эвелара, который мечтает быть музыкантом вместо каких-то высоких достижений в жизни, не преминула поругать затворничество супруга, но ничего плохого не сказала о старшем из сыновей.

Диана ругала своего Ролана то за одно, то за другое — критика касалась всего от любви к охоте до пристрастий к карточным играм и вечерам с танцовщицами замка. Сложно ревновать герцога Гладшира — области, славящейся Поляной Пиршеств, но противостоять своей властной натуре она при этом никак не могла.

К женской компании вскоре присоединилась разодетая в бело-голубые тона именитая целительница Агнесса Лендридж, супруга лорда Иогана с земель Иридиума, держащая за руку свою скромную двенадцатилетнюю дочку Нору, с которой Сара Палмер была ещё не знакома. Девочки-подростки быстро нашли о чём поболтать и перешёптываться, обсуждая шёлк, бархат, наряды и ткани, пока взрослые светские дамы судачили по большей части о мужьях или бывших любовниках.

Королева откровенничала о некоторых недостатках мужа, но хвалила Джеймса, рассказывая, каким пытается воспитать любимого сынишку, чтобы этих возможных недостатков избежать. Конечно же, она тут же наткнулась на обилие советов в воспитании от каждой. Диана просила не повторять её ошибок в воспитании Горация, так как мальчишка в свои двенадцать уже неуправляем, и если это одарённое огненными способностями дитя не сдать вовремя куда-нибудь на земли Лекки, она боится за спокойствие всего Гладшира.

А вот Сильвия Мейбери ни покойного мужа, ни любимых сыновей особо не ругала. Слегка прошлась по вредным привычкам и способам отучения, многое свела на возраст фразой «подростки же, чего вы от них хотите», покачивая головой, но в основном не могла не похвастаться какими-нибудь их успехами и достижениями перед остальными собеседницами.

Хотя знала бы она, чем сейчас занимались её детки, то предпочла бы скрыть такой позор и вообще при благовоспитанных дамах высшего общества больше о них ничего не рассказывать. Но к счастью для старших — Арна и Фреда Мейбери, компания этих весело общающихся женщин и присоединившейся к ним молодой Сарой Палмер были довольно далеко от места их вечернего досуга.

Но неподалёку ошивался без дела королевский принц. Девятилетний Джеймс сумел-таки удрать из-под присмотра матери и отца, пока те были заняты общением с Лекки, Кромвеллом, с его сёстрами, подошедшими тогда к озеру отцом и сыном рода Розенхорн… В общем, даже пока Вирджиния увлеклась сбором ромашек, без лишних свидетелей того, в каком направлении он отправился гулять, юный Дайнер оказался предоставлен сам себе.