Дочь Водяного (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 16

Как и рассчитывал Михаил, его ждали. Даже спустили приставную лестницу, ведущую к единственному входу на третьем или даже четвертом этаже. Оставалось лишь подняться, исхитрившись не выпустить дудочки из рук. Другое дело, что площадка около проема почему-то находилась в слепой зоне. Там словно стояла некая преграда, проникнуть сквозь которую духи никак не могли.

Сначала Михаил подумал про магический круг вроде того, которым он три ночи оборонял их убежище на стационаре. Но такие заслоны выстраивали не против людей. Да и стоило ли его заманивать, чтобы в последний момент преградить путь. Хотя тлетворное дыхание Нави постепенно заполняло собой всю башню, концентрация скверны возле входа просто зашкаливала, если бы для ее улавливания существовали какие-нибудь измерительные приборы. Там находилось нечто настолько опасное и темное, что вызывало панический ужас даже у духов, и Михаил только терялся в догадках, что же это могло быть.

И в этот миг оберег Ланы обжег грудь прикосновением жидкого азота или сухого льда.

Как он мог забыть про лабиринт отражений, из которого до Хранительницы пытался дотянуться Бессмертный? Елена Ищеева наверняка освоила эту магию, и для открытия портала ей, конечно, понадобилось зеркало, которое она, видимо, рассчитывала использовать как ловушку. Но как же в таком случае проникнуть внутрь? Можно было попытать счастья с западной стороны, где возле бойницы дежурил лишь один стрелок из числа боевиков. В этом месте кладка просела то ли из-за землетрясения, то ли просто из-за ветхости, и на стене образовалась зигзагообразная трещина. Хотя Михаил никогда не занимался альпинизмом, по деревьям и крышам ему в детстве и юности лазить случалось, да и в нынешней командировке он освежил навыки, когда ползал с бойцами по скалам. Каменная кладка на известковом растворе продержалась тут уже не один век. Наверняка выбоины и расщелины выдержат и его вес. Только еще раньше, чем он заберется на первый уступ, боевики его снимут как последнего лоха, и не факт, что из огнестрела.

И снова обжигающее прикосновение оберега освежило его память. «Если тебе понадобится сделаться невидимым для врагов, просто сними шнурок и разверни зеркало перламутровой стороной наружу», — напутствовала его на прощание Лана. И хотя Михаил до сего дня не удосужился проверить, он решил попробовать.

Едва шнурок с перевернутым зеркалом занял место на шее, мир сразу преобразился, обретя сумрачные и фантасмагорические краски негатива. На золотисто-коричневом небосклоне пятном концентрированной тьмы выделялось недавно преодолевшее зенит солнце. Камни башни и окрестные горы, покрытые неряшливым белым пухом травы, приобрели загадочный фиолетовый цвет.

В фэнтезийной литературе место, куда он попал, называлось междумирьем. Дед Овтай упоминал его как некое преддверье, которым в исключительных случаях можно воспользоваться для быстрого перехода между тонкими мирами. По сути изба старого волхва, где Михаил не раз гостил, и располагалась на такой границе, а ее привычный, обыденный облик был результатом чар, наложенных дедом Овтаем.

Возможно, в другой ситуации Михаил бы полюбовался изменениями в окружающем пейзаже или попытался понять и осмыслить пространственные и временные характеристики этого во всех отношениях необычного места, если его так вообще стоило называть. Сейчас он только мысленно поблагодарил Лану, сошел с тропы, обошел башню, прислушиваясь к удивленным и явно озадаченным переговорам потерявших его из вида дозорных, разулся и начал подъем.

Михаил даже не пытался подсчитать, сколько времени у него заняло восхождение. Солнце миновало зенит и теперь потихоньку клонилось к закату, немилосердно поливая своими лучами его, к счастью, защищенную рубашкой и разгрузкой спину. Конечно, стена имела пусть и небольшой, но наклон, шершавая кладка позволяла за нее цепляться, а обостренное ощущением опасности внимание помогало сконцентрироваться, отыскивая едва заметные выбоины.

Однако продвигаться вдоль трещины, иногда находя опору, временами повиснув исключительно на пальцах рук, оказалось испытанием не хуже трехдневного противостояния с Бессмертным. То и дело приходилось выравнивать дыхание и уговаривать организм не паниковать, когда ноги соскальзывали, а камни, за которые пытался ухватиться, улетали вниз. А ведь еще предстояло выдержать встречу с противниками, поджидавшими внутри.

К тому времени, когда, десять раз облившись потом, ободрав ступни, ладони, колени и бока, Михаил добрался до бойницы, он чувствовал себя так, словно побывал в камнедробилке или где похуже. Однако на такую роскошь, как отдых, рассчитывать, конечно, не мог. Вряд ли ему позволят даже перевести дух. По сути, добравшись до входа в башню, он находился только в начале пути. Основные испытания поджидали внутри.

Обдирая бока, он кое-как протиснулся в узкую бойницу, воспользовавшись своей невидимостью, проскользнул мимо охранника и вжался в стену, тяжело переводя дух и осматриваясь. Хотя перекрытия давно истлели и рухнули вниз, да и лестницы частично обвалились, на верхнем этаже у входа боевики, пытаясь организовать здесь огневую точку, сделали временный настил, где сейчас был начерчен или даже выжжен разделенный на сегменты ритуальный круг, в центре которого обреченно скорчились привязанные к опорному столбу измученные пленники.

В вывернутом наизнанку мире преддверья-тени, люди-негативы с черными лицами и белыми бородами и волосами смотрелись нереально и странно. Боевики следили за долиной или переминались на лестницах, прислушиваясь к звукам извне. Хотя противник внезапно исчез, и его приближения не удавалось обнаружить, дозорные вели себя достаточно уверенно, видимо, полагая, что уж с одним задохликом без оружия и даже бронежилета справятся шутя. Многие со скучающим видом жевали жвачку, закидывались сухпайком, запивая его водой. Кто-то, кажется, даже пустил косячка, судя по характерному аромату, примешивающемуся к обычным запахам пота, пороха, чеснока и тяжелому духу, исходившему от пленных. Телохранители расслабляться себе не позволяли, готовые, если потребуется, стрелять на звук, поэтому Михаил лишь бесшумно приготовил дудочку и сделал из фляжки пару глотков воды.

— А ты, однако, догадливый для новичка. Даже жалко будет тебя убивать! Тем более что настоящих шаманов так мало осталось.

Елена Ищеева, расслабленная и спокойная, стояла в центре ритуального круга и смотрела на Михаила в упор. Для того, чтобы сбить с толку помогавших противнику духов, она тоже воспользовалась преддверьем, поэтому ее ладную подтянутую фигуру, не искажали мороки цветопередачи, хотя высветленные волосы при ориентальных чертах все равно казались причудой негатива. При этом чуть приподнятые к вискам холодные глаза смотрели требовательно и жадно.

За ее спиной, источая гниль и слизь, клубилось зеркало Нави, особенно омерзительное потому, что в мире-негативе оно казалось ослепительно-белым и излучающим сияние.

— И что же вы предлагаете? — поинтересовался Михаил, осторожно, без резких движений поднимаясь на ноги.

Дудочку он использовать не пытался, но присутствие духов ощущал. Другое дело, что помимо древних хранителей гор и незримых обитателей рек и лесов, возле опорного столба за пределами расчерченного на сегменты ритуального круга, слегка отсвечивая серебром, собрались не только призраки защитников башни, но и души тех, кого убили и замучили боевики. Среди незнакомых бойцов в простреленных бронежилетах, в окровавленном камуфляже вооруженных сил и спецназа, с обгоревшими лицами и с отрезанными пальцами рук он узнал нескольких товарищей Сани Боровикова и военкора Анатолия Тихоновича, который ободряюще подмигнул. Чуть в стороне, зависнув в паре метров над землей, возле зеркала Нави парил призрак полупрозрачного старца в шаманском облачении.

— Я, конечно, очень сердита на тебя, — спокойным, слегка высокомерным тоном продолжала Елена Ищеева. — Не стоило тебе вмешиваться в дела хозяина Нави. Но, как ты уже понял, я деловая женщина и готова рассматривать честный торг. Ты открываешь портал и выпускаешь моего патрона, я взамен отдаю тебе этих двоих, — она с презрением указала на пленников.