Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 20

Себ не отрывал взгляда от Клауса и думал. Да, он хотел знать, что произошло. Но, по факту, ему не нужна была эта информация. Фоули нанял его, Фоули отдавал приказы, а теперь решил, что Клаус должен умереть. 

 — Нет, — ответил он. 

Фоули рассмеялся и отошёл.

 — Бедный большой Ка. Я бы посмотрел на его лицо… Нет, Себастиан, тебе не нужно убивать своего приятеля. Я хочу, чтобы он убил себя сам. Твоя цель — в соседнем окне. Левее. 

Себ посмотрел в бинокль туда, куда указал Фоули, и почувствовал, как сердце пропускает удар. 

 — Постарайся, чтобы твоя рука не дрогнула.

У открытого окна на кровати сидела девочка-подросток лет четырнадцати. Худенькая, светленькая, нескладная. Она что-то писала в тетради, лежавшей на коленях, и мотала головой в такт музыке — на ней были огромные чёрные наушники. В соседнем окне Клаус достал из кармана телефон. 

Себ своими руками дважды убивал детей даже младше этой девочки. Но там были очень взрослые дети с гранатами, жаждущие крови, а не маленькая чистенькая англичанка в уютной комнате с обоями в чёртов цветочек. 

Положив телефон на подоконник, Клаус осмотрел пистолет. 

 — У него минута, — пробормотал из угла Фоули. — Отсчёт пошёл. Либо он, либо она. 

Себ машинально взглянул на часы, засекая время, и подумал, что ему не придётся стрелять. Он просто страховка, веский аргумент для Клауса. На его месте мог бы быть какой-нибудь пистолет-самострел с пружиной. Бомба, которую можно отключить дистанционно. Что угодно. Или кто угодно.

Выглянув в окно, Клаус профессиональным взглядом окинул окна и крыши. Но Себа не увидел, конечно, хотя на высотку смотрел достаточно долго. 

Пятьдесят четыре секунды. 

Себ не сомневался в том, что Клаус выстрелит. Он сам пустил бы пулю в лоб без колебаний, если бы речь шла о жизни Сьюзен. 

Сорок семь. 

Клаус швырнул телефон на пол, посмотрел вверх, снова скользя взглядом мимо позиции Себа. Скорее всего, он думал на многоэтажку, но предполагал, что Себ выбрал этаж повыше. 

Тридцать два.

Клаус должен знать об отсчёте. Он отложил пистолет на подоконник.

Себ подумал, что если Клаус струсит, ему придётся убить девочку. И не потому что иначе Фоули придёт в ярость, а для себя. Он выполняет приказы и не принимает решения — это основное, на чём строится его работа. 

«Возьми его! — подумал Себ с болью, — У тебя там дочь в соседней комнате. Что… куда пошёл, ублюдок?».

Клаус отошёл вглубь комнаты, забрав пистолет с собой, и остановился неподвижно, а между тем, у него оставалось всего двадцать семь секунд. 

Восемнадцать. 

Себ передёрнул затвор, сделал небольшую поправку. Прицелился точно в сердце: быстро, безболезненно. Она даже не успеет испугаться. 

Четырнадцать секунд.

Клауса Себ видел боковым зрением, перед ним была девочка. Она всё ещё слушала музыку и, кажется, мучилась с заданием. Что-то не получалось, она кусала губы и кривилась. Светленькая, как Сьюзен. Только старше. 

Девять. 

Себ не слышал выстрела — он его видел. Клаус упал посреди комнаты. Девочка в наушниках даже не вздрогнула — видимо, музыка играла достаточно громко. 

Убрав закаменевший, как чужой палец с крючка, Себ медленно отполз назад, вынул магазин и принялся механическими движениями собирать винтовку.

Из угла комнаты раздалось довольное:

 — Хороший мальчик. 

Себ даже не поднял взгляда. Он не хотел видеть Фоули. Но когда встал, был вынужден на него посмотреть — и сразу понял: что-то не так. Привалившись к стене, Фоули едва держался на ногах. В полутёмном помещении было не очень хорошо видно, но Себ готов был спорить, что у него испарина. 

 — Бедный Большой Ка… — пробормотал Фоули всё с тем же акцентом — ирландским, очень узнаваемым. — Такой глупый Ка перепутал, кто есть кто. Как там? Небо со звёздами… — он закрыл глаза. 

«Он под кайфом», — с совершенной ясностью определил Себ, и его переполнило отвращение. Он не любил наркоманов. И ему было мерзко от того, что он только что выполнил приказ, отданный под действием какой-то дряни. 

 — Скучные люди… Ты тоже, Себастиан, очень скучный.  тебе нет вообще ничего загадочного или хотя бы интересного. Примитивная… организация. 

Себ хотел уйти отсюда. Прямо сейчас. Девочка в наушниках ещё стояла перед глазами, а от вида Фоули тянуло блевать, но он не мог, чёрт побери. Он не мог просто оставить Фоули, который вчера имитировал свою смерть, наверняка не без причин, в пустом офисе на краю Лондона. 

 — Ты такой хороший парень, Себастиан, — вдруг заметил Фоули, приоткрывая глаза, — не понимаю, как они тебя не захватили? Ты ведь из их числа…

 — Из чьего… сэр? 

 — Ты должен играть за белых, но ты на другой стороне доски. Ты всё думаешь, не сказать ли малышке Сьюзен, что снова едешь на войну, да? Это было бы жестоко, зато, возможно, спасло бы её. Как часто ты думаешь об этом? А армейские… армейские привычки… — Фоули говорил невнятно, заторможенно, иногда сбивался и повторял слово с самого начала. — До сих пор не можешь осознать, что спишь один в своей квартире. Одеться за сорок секунд. Душ… словно кто-то выгонит. Свистни — и пойдёшь строевым шагом.

По спине Себа медленно потёк пот. Да, Фоули мог бы, наверное, следить за каждым его шагом. Но за мыслями он как подсматривает?

 — Как мне бывает скучно среди обычных людей, Себастиан, если бы ты знал… Никакой загадки. В тебе тоже. Но ты не скучный. Ты хочешь уйти сейчас. Но не уйдёшь. Если сейчас сюда ворвётся спецназ, ты их перебьёшь. И сам подохнешь, защищая меня. 

Дерьмо. 

Может, не так пафосно и патетично, но суть-то верна. Если прямо сейчас на них нападут, Себ будет защищать Фоули даже ценой своей жизни, потому что он босс и потому что они в одной команде. 

 — Ты боишься меня, — заметил Фоули, чуть сползая по стене. — А ты ведь мог бы пристрелить меня сейчас… Может, пристрелишь, а? Было бы весело… Не-е-ет. Не можешь.

Последние слова Фоули выговаривал уже вовсе без всякой интонации, монотонно.

Повинуясь минутной слабости, Себ сжал пальцами переносицу, сильно надавил на чувствительную точку между бровями. Господи, просто уйти бы отсюда, пойти в паб, выпить стакан виски, чтобы расслабиться. 

А Фоули закрыл глаза и задышал тяжело, хрипло. 

Себ приблизился к нему, коснулся плеча и позвал неуверенно:

 — Джим? 

Фоули открыл глаза. 

 — Сюда могут войти. Нас может найти полиция. Надо уехать отсюда. 

Выражение глаз Фоули было странным. Взгляд казался потерянным и затуманенным. Моргнув несколько раз, Фоули сказал:

 — Домой. 

 — Да, домой, — согласился Себ, — только назовите адрес. Джим, скажи адрес. 

Фоули молчал очень долго, прежде чем выговорить:

 — Клармонт-клоуз… тринадцать.

Себ не имел ни малейшего понятия, где это вообще. А главное, как туда тащить Фоули, учитывая, что «Форд» он предусмотрительно оставил дома.

 — Ты можешь сесть за руль моей машины, — снова угадал его сомнения босс.

Себ не хотел этого делать. Но выхода не видел. Придётся тащить Фоули к машине. 

 — Сможете идти?

Фоули промолчал, и Себ, преодолевая внутреннее сопротивление, потянул его за плечи. 

Фоули тряхнул головой, выпрямился, и Себ резко отшатнулся от него. Только что едва державший глаза открытыми Фоули преобразился. Он снова выглядел нормально, разве что глаза бегали быстрее обычного. Он несколько раз сглотнул и сказал почти без акцента:

 — Не бойся, Себастиан. Пока нечего. 

Они спустились вниз на лифте. Фоули сунул руки в карманы штанов и даже что-то насвистывал. Уверенным шагом прошёл через дворы до парковки, где уже стоял предсказуемый представительский «Ягуар», хищно мерцая серебристыми боками.

Фоули буквально упал на пассажирское сидение спереди. Себ несколько неловко устроился на водительском кресле — и тут же принялся искать рычаги-регуляторы, потому что сиденье было подогнано уж точно не под его рост. Фоули бросил ключи ему на колени и повторил: