Император (СИ) - Рави Ивар - Страница 54

Только сейчас я мог внимательно рассмотреть поверженного хищника, чьи размеры впечатляли. Это был очень крупный лев, виденные мной раньше, казались чуть ли не вдвое меньше. Неудивительно, что такая масса, вышибла из крепкого Мала дух, отправив его в глубокий нокаут. Пулевое отверстие нашлось сразу: выстрел Лайтфута раздробил правую лопатку зверю. Удивительно, что с такой раной он смог пробежать около десяти метров и прыгнуть. А может и не прыгнул, а просто тупо навалился, в горячке охоты и не такое покажется.

Я посмотрел на американца, румянец постепенно возвращался на его бледное лицо. А ведь не попросись он на охоту, неизвестно, как бы сложилась судьба охотников, позабывших об осторожности. Одно дело, когда они видят льва перед собой, и совершенно другая картина при атаке хищника со спины. Думаю, что одной или двумя жертвами бы не обошлось, прежде чем успели бы убить льва.

— Уил, прими мою благодарность, что своим выстрелом спас наших охотников и моего сына. Не будь тебя, эти сопляки, — я специально выделил слово сопляки, — даже не заметили бы льва, атакующего со спины. Охота на этом для вас закончена, — обратился к горе-охотникам, — снимите шкуру со льва и возвращайтесь в лагерь. А охоту оставьте тем, кто имеет глаза на затылке и не забывает об осторожности.

Никто, даже Мал, не посмел посмотреть мне в глаза: подавленные охотники сгрудились возле поверженного хищника, приступая к работе.

— Бер, возьми с собой Санчо и десяток опытных воинов, сходите на охоту, остальные в лагерь, — приказал воинам, прибежавшим за мной следом. Появление льва и выстрел спугнули стадо антилоп, теперь они паслись в полукилометре от нас. Санчо и Бер, сопровождаемые воинами, исчезли в высокой траве, начинавшейся в сотне метров. Мал ожесточенно орудовал ножом, снимая шкуру со льва. Рядом с ним образовалась пустота. Остальные воины, предпочли заниматься львом на максимальном отдалении от моего разъяренного сына.

— Мал, подойди ко мне, — положив руку на плечо сыну, отвел его немного в сторону:

— Ты молодец, что не растерялся и бросился на защиту Уила. Но ты глупец и неосторожный мальчишка, если не заметил, как со спины вас преследует хищник. Ты не всегда сможешь победить, каким бы сильным не был. Запомни, Мал, лучшая победа, эта та, что удалась бескровно, та, которую удалось предотвратить. Ты понял меня?

— Да, Макс Са, — хмуро ответил мне Мал, и внезапно спросил:

— Ты больше не доверишь мне командовать?

— Доверю, Мал, — я привлек сына к себе, — мое желание, чтобы мои сыновья были самыми умными и сильными, лучше всех других на этом свете. И если я тебя ругаю, то только потому, что ожидаю от тебя большего, лучшего результата. А теперь, заканчивайте со львом, и возвращайтесь в лагерь. И поставь двоих воинов, чтобы вас охраняли, пока вы снимаете шкуру: львы живут группами, а в высокой траве они смогут подобраться незаметно.

Повеселевший Мал отдал приказание, выставляя двух часовых. С остальными воинами мы вернулись в лагерь, куда через полчаса вернулся Мал со шкурой льва. Шкура была великолепна, переданная воинам, она была сразу замочена в воде и один из них начал скоблить ее, очищая от жил и кусочков мяса. Бер и Санчо вернулись с богатой добычей: Санчо нес на плечах крупную антилопу с извитыми рогами, остальные воины притащили еще четыре антилопы с прямыми острыми рогами.

Четыре дня пролетели быстро: все это время мы ее дважды ходили на охоту, но хищников больше не видели. Оба раза охота была крайне удачной: удалось пополнить запас свежего мяса, наполнив еще две бочки с рассолом. Солонина по факту оказывалась вкуснее сушеного мяса, да время на приготовление требовалось куда меньше.

Сегодня был уже третий день плавания с момента последней стоянки. Сорок два дня назад, «Катти Сарк» покинула Максель: по моим подсчетам, мы прошли примерно четверть предполагаемого пути. После того как сверился по атласу с координатами, что определил Тиландер, у меня получалось, что примерно через тысячу с лишним километров, мы дойдем Нила, где раньше располагался Ондон.

Когда я производил эвакуацию Амонахес, около четырех десятков семей, попросили разрешения остаться. Напрасно их пугали неизбежной местью диких племен, часть Амонахес решила не покидать развалин своего городища. Это было их право, но я часто вспоминал этих оставшихся. Оставшиеся были даже в Плаже: почти треть племени бывших Выдр, тоже изъявила желание остаться, мотивируя это тем, что места рыбные, а Великий Русский Ров неприступен. После неудавшегося покушения на Нел, воином из племени Выдр, мое доверие к ним пошатнулось, и я не возражал против их просьбы. Про них я практически не вспоминал, давно для себя решив, что они стали жертвами орд кроманьонцев.

До остатков Ондона, мы планировали добраться через пять-шесть дней, но ветер, как назло, стих. Только через десять дней пути, пара матросов из Амонахес, узнала западные окрестности земель Ондона. Вначале я решил, что они ошиблись: на месте предполагаемого города, нескончаемой широкой равниной, в море вливался Нил, или Ямбе на языке Амонахес. Никаких следов от Ондона не осталось: дельта Нила изменилась, поглотив все земли, на которых располагался город и бескрайние поля пшеницы.

— Ты был прав, Макс, не вывези их тогда, они бы все погибли, — я вздрогнул от голоса Тиландера, подошедшего бесшумно, словно индеец на охоте.

— Что случилось с теми, что здесь тогда остался, надо было мне настоять и забрать их, — в сердцах сплюнул за борт. Было неприятно сознавать, что стоило мне приказать, и все Амонахес последовали бы за мной. А мне захотелось поиграть в демократа, и как итог, люди, скорее всего, погибли.

— «Всех не спасти», — так говорил наш лейтенант Арчер, когда нам приходилось отступать. Кроме того, они сами хотели остаться, не думай сейчас о них, как о своем промахе. Плывём дальше или поднимемся вверх по реке?

— Дальше, мы не знаем глубину Нила в этом новом русле, не будем рисковать кораблем, Герман.

«Катти Сарк» проследовал дальше, матросы по команде Тиландера поднимали дополнительные паруса, чтобы воспользоваться попутным ветром. Дельта Нила стала заметно шире, чтобы добраться да ее восточной границы, пришлось плыть около восьми часов. Здесь, у восточной границы дельты реки, впервые заметили дикарей. Поселение нельзя было назвать большим и основательным: около двух десятков хижин были походные. Походные хижины ставились по-другому и всегда имели вид навеса, с тремя закрытыми сторонами и оной пустой. Предназначались они скорее, как укрытие для солнца и от непогоды. И костры всегда разжигались снаружи от хижин, когда племя находилось в походе.

При виде корабля, изумленные дикари попятились назад и скрылись в ближайших кустарниках. Останавливаться здесь не было никакого смысла: все свидетельствовало о том, что это племя мигрирует на север. Через два дня пути, пришлось свернуть на север: до Плажа оставалось примерно три-четыре дня пути.

Когда на четвертый день пути на север, впереди показались горы, где в свое время обитало племя Нига, сердце защемило от воспоминаний о Мии.

— Мал, здесь жило племя твоей матери, пока она не приплыла ко мне, — вытянув руку, оказал сыны на вершину горы, где окружённые Нига отражали атаки черных.

— Я не помню этих мест, — признался Мал, проследив за моей рукой.

— А Плаж помнишь?

— Помню, но немного.

— Завтра будем в Плаже, вернее там, где раньше был Плаж. Не думаю, что там что-то осталось как прежде.

— Домна должна была остаться, — включился в разговор Лайтфут, — после стольких плавок металла, она превратилась в камень, стены стали наподобие камня, — пояснил американец, заметив мой взгляд.

— Найдут ее археологи десятки тысяч лет спустя и будут гадать, откуда она появилась. Это если наша цивилизация погибнет. А если сохранится, упоминание о Плаже, законспектировано в моих дневниках, что хранятся в Макселе. Как и упоминание о двух прекрасных людях, сошедших с неба на колеснице.

Лайтфут покраснел, и сконфуженно пробормотав благодарность, исчез за мачтой.