Император (СИ) - Рави Ивар - Страница 22

Дикарь впереди остановился, следовавшие за мной трое подошли и встали по бокам. Урха рассмеялись, и передний дикарь раздвинул кусты, росшие на краю, сделав мне знак подойти. Замешкавшись, я получил удар в спину заставивший реагировать быстрее. Подойдя к краю оврага, проследил за направлением руки дикаря, едва подавив позыв к рвоте. В глазах потемнело:

— Суки, — вырвалось у меня при виде обнаженных трупов моих людей, беспорядочно сваленных в овраге посреди нечистот и костей животных. Мои глаза лихорадочно искали труп Бера, но его, среди тех, кого можно увидеть с места на краю обрыва, не было. Урха посчитали, что я увидел достаточно, сзади меня грубо дернули за веревку из сыромятной кожи, сдавливая запястья.

Вид моих воинов, которых не захоронили, а выбросили среди нечистот, меня морально убил. Мне и самому приходилось избавляться от трупов врага, порой даже выбрасывал в море на корм рыбам. Я смотрел под ноги, не обращая внимания, куда меня ведут. Лишь услышав шум моря, поднял голову и увидел «Стрелу», ее крен на правый борт говорил, что корабль наскочил на мель. Возле нее заметил пару лодок и несколько человеческих фигур на самом корабле, но меня привели на берег не ради корабля: на песке лежали трупы моих воинов. По состоянию кожных покровов и еще не до конца высохшей крови на песке, я понял, что их гибель произошла недавно.

Лар! Я не сразу заметил мертвого гиганта, лежавшего у самой воды. Он был единственным, кого Урха не раздели. Доспехов на Ларе нет, но остались его шорты из шкуры и пропитанный кровью поддоспешник. Лар… один из первых Русов, человек, много лет оборонявший Плаж, тренировавший воинов, лежал на песке. Я почувствовал, как во мне закипает ярость: боднув головой, свалил ближайшего дикаря и постарался вцепиться ему в горло, чтобы разорвать артерии к гребанной матери.

Назад меня дернули с такой силой, что чуть не вырвали руки из плечевых суставов. Поднялись крики, и дикари, подняв, поставили меня на ноги:

— Атте! — Один из дикарей поднес к моему лицу наконечник копья, делая устрашающие гримасы.

Судя по всему, на сегодня представления закончились: меня довели до скалы, что я видел при выходе из ямы, и мы остановились. Из-за скалы вышли трое дикарей, с двумя поперечными полосами на лица нанесенных чем-то черным вроде гуталина. Дикари обменялись парой фраз, и конец моего поводка перекочевал в руки прибывшим нам навстречу.

Дверной проем каменного дома был завешен шкурой. Отогнув полог, дикарь шагнул, показывая следовать за ним. Для убедительности, если я вдруг не понял, сзади меня подтолкнули. Внутри горел костер, освещавший большую часть комнаты с двумя дверными проемами. Мы прошли в правую комнату и оказались в широком коридоре. Здесь тоже было две комнаты по разные стороны. Дикарь подошел к одной из них и что-то спросил. Голос из комнаты ему ответил, и меня подтолкнули вперед.

В комнате сидели двое мужчин: оконные проемы давали достаточно света. Паб встал с низенького предмета оказавшегося обрубком ствола:

— Макс, добро пожаловать, это мой друг и соратник Джон. — Мне показалось, что меня обухом ударили по голове: фраза была сказана по-английски.

— Паб, ты англичанин? — Выдавил я из себя, пытаясь понять, не сон ли это.

— Англичанин? Нет уж, увольте. Мы американцы! — Только сейчас я обратил внимание на второго мужчину: около пятидесяти лет, одет в шкуру, наброшенную на плечи. Глаза серые или темно-серые, прямой нос, волевой подбородок и грязные зубы.

На несколько секунд установилось молчание: несмотря на гамму чувств, что испытал при звуках английского языка, я внимательно рассматривал мужчину, угадав в нем лидера. Его взгляд сканировал меня с неменьшей заинтересованностью, в глазах горела ненависть и любопытство.

— Зачем вы убили моих людей? Вы вообще знаете, где мы находимся, в каком времени? Какую опасность мы представляли, что вы так подло, вкравшись в доверие, убили невиновных?

Я спрашивал, а за долю секунды в голове все стало на свои места: Паб оказался лазутчиком, он и двое его людей, демонстрируя доброжелательность, усыпили нашу бдительность, выждали целых три месяца, чтобы завлечь нас в ловушку. А этот «Джон», наверное, и есть тот самый главный «сванга», незримое присутствие которого угадывалось не раз.

— Макс, я ведь могу вас называть Макс или надо говорить товарищ Макс? — мужчина, которого Паб назвал Джоном явно издевался. Я хотел нагрубить, но понял, что меня специально выводят из равновесия. Ладно, посмотрим, чья возьмет:

— Конечно, слово товарищ не обязательно, оно подразумевает дружбу и честность, вашу дружбу и честность мы успели почувствовать, — мне даже удалось придать голосу равнодушие.

Мой собеседник проигнорировал мои слова:

— Какова ваша цель, Макс? С какой целью вы оказались здесь? Каким образом? Где ваши товарищи? — Американец вошел в раж, казалось, еще чуть-чуть и он предложит сотрудничать с американским правосудием. Я молча выслушал все вопросы, отвечать на них после хамского отношения к моим убитым людям было ниже моего достоинства. Я еще мог понять, что нас завлекли в ловушку, это укладывалось в рамки взаимоотношений для устранения конкурента, но не похоронить павших… Тем более, как оказалось, что за всем этим стояли современные люди, возможно, даже одного временного промежутка со мной.

— Он не будет отвечать, Джон, может, ты сходишь к Ихе, а мы с Максом поболтаем, — подал голос Паб. — Джон хотел возразить, но потом махнул рукой:

— Попробуй, если не заговорит, у меня есть убедительные методы, — оставив нас вдвоем он вышел из комнаты.

— Макс, — подал голос Паб, но замолк, потому что я обрушился на него, выпуская накопившийся гнев.

— Заткнись мразь! Ты ел мой хлеб, пользовался моим гостеприимством, втерся в доверие и привел меня в ловушку. Я спрошу с тебя за каждого из убитых воинов, — связанные за спиной руки не помешали мне нанести удар головой. Паб даже не попытался уклониться, стоически зажимая нос, из которого закапала кровь. Я хотел повторить удар, но поскользнулся и грохнулся на глиняный пол, почувствовав, как правое плечо пронзила боль.

— Я заслужил все, что ты сказал. Но дай мне пять минут, ты должен кое-что знать, прежде чем отказываться от разговора.

— Пошел ты, мразь мексиканская! — Я угадал, Паб дернулся, словно от удара. От его несчастной физиономии у меня потеплело на душе, на минуту даже забыл, где нахожусь. Но Паб оказался тертым калачом, проглотив обиду, он помог мне встать на ноги. Кровь еще капала из разбитого носа, надеюсь, я нему его сломал. У меня у самого после удара немного побаливал лоб.

— Макс, послушай, у нас мало времени, я хочу тебе помочь! — Ему все-таки удалось завладеть моим вниманием. Любая помощь в моем положении придется кстати, неизвестно, когда вернется Бер с подмогой.

— Макс, твои воины убиты, корабль захвачен. Пройдет месяц, прежде чем тебя хватятся. За это время Картер тебя убьет, если ты не согласишься на его условия. — Паб замолчал, убедившись, что нос перестал кровить, продолжил: — Я не знал, что все так кончится, изначальный план был не такой. — Увидев, что я открыл рот, Паб замахал руками, — не перебивай меня, выслушай. Когда ваш корабль впервые вошел в бухту, мы не знали: вы враги или друзья. У Джона возник план втереться к вам в доверие и все разузнать. Поэтому с тобой кроме Река и Гуна поехал я, так как практически неотличим от людей Урха.

— Людей? Скажи нелюдей, — не удержался я от реплики.

Паб продолжил, не обратив внимание на мои слова:

— Я увидел, что вы все вместе построили город, у вас есть школа, лесопилка, другие производства. Именно поэтому я хотел вернуться обратно скорей, чтобы Джон узнал, вы не враги, вы неопасны. Но Джон… — Паб скривился, — решил все сделать по-своему. Он хотел по возможности захватить Русов живыми, а тебя склонить к уступке.

— К какой уступке? — То, что говорил Паб, показалось мне правдоподобным. Это объясняло, почему я до сих пор жив.

— Джон считает тебя императором Русов, он хочет, чтобы ты уступил ему свое племя. Город, земли, все права, — подытожил Паб.