Сферы влияния (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 39

Гермиона наблюдала, не мешая, улавливая все оттенки голоса и все особенности движений. Здесь и сейчас её уже не интересовало отвращение к Малфоям и собственные обиды. Всё, что было важно, — это женщина, заблудившаяся в своём сознании.

Посмотрев некоторое время, Гермиона подошла к Нарциссе. Та взглянула на неё, улыбнулась и спросила: — Почему вы к нам давно не заходили, Гермиона? — Рада вас видеть, Нарцисса, — ответила ей Гермиона, присела на краешек дивана возле неё, поймала её взгляд и без заклинания толкнулась в сознание. Окклюментный блок сработал, но не до конца: окклюменция не выдерживает безумия, особенно такого. — Как вы поживаете, Нарцисса? — спросила она, мягко отодвигая покосившийся щит в сторону и заглядывая в повреждённое сознание.

Ответ слушала вполуха, фиксируя только ключевые слова: «Люциус не приходит», «неспокойное время» и, наконец, «ребёнок». Аккуратно сдвинув в сознании Нарциссы этот разговор в область давних воспоминаний, она снова спросила: — Как вы поживаете, Нарцисса?

И опять: «Люциус», «неспокойное время» и «ребёнок». Повторив свой вопрос в третий раз, Гермиона отправила в её разум первое слово-триггер: «Люциус».

Память отозвалась сияющей картинкой — тонкокостный юноша в чёрной мантии, со слизеринским шарфом, идёт по внутреннему двору Хогвартса. Рядом есть и другие люди — но у них нет лиц, тогда как юноша виден с невероятной чёткостью, до узкой трещинки на верхней губе и теряющихся в платиновых волосах снежинок.

Следом — этот же юноша склоняется к руке Нарциссы: не видно ни комнаты, ни окружения — только его лицо с узкой поперечной морщинкой между ровных бровей. Зато ощущается жар его прикосновения — как вспышка молнии, почти болезненно. Руку обжигает, когда его губы касаются кожи.

Ещё одно усилие — и перед глазами картинки замелькали быстрее. Поцелуи, разговоры, ночи вместе — а потом вдруг темнота. Как будто само имя мужа вдруг исчезло из её сознания.

Аккуратно, не желая напугать, Гермиона запустила второй триггер — «неспокойное время». Разум Нарциссы отозвался картинами тёмной гостиной, где гаснет камин, тенями, резкой болью в животе, бешеным страхом — не за себя и не за мужа, а за ребёнка. И снова темнота.

Протянув руку, Гермиона коснулась запястья Нарциссы, сосчитала пульс и выскользнула из её сознания: нужен был перерыв. Нарцисса всхлипнула и обмякла — заснула. Создав сигнальные чары, Гермиона вышла из гостиной в холл, где её ждал Малфой. Он дёрнулся вперёд, но взял себя в руки.

— Надеюсь, мы можем говорить здесь, при твоих портретах? — спросила Гермиона. — Лучше в кабинете. Это недалеко.

Кабинет у Малфоя был роскошным, но скучным, как кабинет любого человека, почти не занятого никаким делом. Гермиона расположилась в кресле для посетителей, соединила перед собой кончики пальцев в том жесте, который она когда-то невольно переняла у Холмсов, дождалась, пока Малфой сядет, и спросила: — Как давно она не в себе? — Думаю, около года. И… — он поднял ладонь, прося не перебивать, — прежде чем ты спросишь, почему мы не начали лечение раньше, я поясню: я говорю, около года, вспоминая все странности. Но до вчерашнего дня она была практически в норме. Были… моменты, когда она называла меня Люциусом, но я не придавал этому значения.

Гермиона слушала его рассказ внимательно, но достаточно отстранённо — типичная история. Болезнь была спровоцирована незначительным фактом, но не проявляла себя сильно. А когда произошло ещё одно событие — активизировавшее травму — сознание оказалось повреждено уже очень серьёзно. — Ты сказал, это началось вчера. Как именно?

Малфой прикрыл рукой глаза. — Я не знаю. Она просто спустилась к завтраку — вот такая. Не узнавала меня, ничего не понимала, всё общалась то с отцом, то со своим старым домашним эльфом. Это излечимо? — В его голосе послышалась паника, и Гермиона искренне понадеялась, что она вызвана беспокойством за мать, а не боязнью ответственности за семейные дела и бизнес. — Излечимо, в большинстве случаев. Но не мгновенно. Мне понадобится время, несколько сеансов. А тебе придётся точно выполнять все мои инструкции, даже если они покажутся тебе бредовыми.

Он о чём-то задумался, потом кивнул со словами: — Понятно, мастер.

Наверное, раньше это обращение из уст Малфоя Гермионе бы польстило. — И первое из них — отобрать у неё всё острое, горячее, режущее, колдующее. Включая шпильки, фарфоровые тарелки и волшебную палочку. Но мягко. Всё заменить иллюзиями — надеюсь, на это твоих знаний хватит.

Малфой скривился, но заверил, что хватит. — Дальше. Никаких гостей, никаких визитов. Каждый день не меньше трёх раз — прогулки по саду. Либо с тобой, либо с эльфом. Никаких зелий без моего разрешения, даже снотворного и бодроперцового. Я… — она поднялась, — вернусь завтра утром, порт-ключ пришлёшь. — Завтра? — Его лицо вытянулось. — Я думал… — Не занимайся этим впредь, Малфой. Не твоя сфера, — прервала она его. — Её разум повреждён, легилименция его может просто выжечь. А аккуратная работа через активизацию памяти выматывает её, даёт нагрузку на сердце.

Какое-то время он молчал, но потом нацепил на лицо улыбку, поднялся и рассыпался в благодарностях. От них тянуло фальшью — или Гермионе так казалось, — но они были лучше бесполезных вопросов.

До границы защитных чар они шли молча, но почти у ворот Малфой вдруг остановился и спросил: — Гермиона, возможно, мы можем снова попробовать построить отношения… Не вспоминая о том, что было в прошлом. У меня большие связи, я мог бы быть тебе полезен, — он улыбнулся почти искренне, но Гермиона невольно вспомнила лучистые, тёплые глаза маски Майкрофта и сразу же признала попытку Малфоя провалившейся: ему до такого мастерства ещё расти и расти. Поэтому вместо того, чтобы огрызнуться, спокойно ответила: — Малфой, в прошлый раз ты едва не споил мне амортенцию. Догадаешься сам, почему я видеть тебя не желаю?

По бледному лицу пошли некрасивые розовые пятна. — Ты, конечно, тот ещё змей — куда угодно протиснешься. Но не набивайся мне в друзья, иначе я откажусь от работы, и ты будешь искать по Франции и Швейцарии сумасшедшего менталиста, который потащится в твою глушь. — Ты выразилась предельно ясно, Гермиона, — он снова улыбнулся, демонстрируя не змеиную, а носорожью твердокожесть. Впрочем, Гермиона не сомневалась в том, что он не забудет ей ни слова. — Завтра к восьми утра пришлю порт-ключ. — И аванс, — сделав шаг за ворота, Гермиона крутанулась на месте и переместилась к себе домой.

Теперь нужно было готовиться к встрече с Шерлоком, но она сначала завела отдельную карточку на Нарциссу, внесла в неё полученные сегодня сведения и сделала пометку завтра провести полную диагностику, чтобы добавить параметры тела и состояние магии.

Странно, но визит к Шерлоку она почему-то откладывала. Казалось бы, в этом не было никакого смысла — да, ей придётся говорить о том, о чём говорить не хочется, но, как ни крути, Шерлок Холмс значительно приятнее Драко Малфоя. Почти как нюхлер в сравнении с соплохвостом. Или с флоббер-червём.

Поймав себя на этих явно нездоровых магозоологических сравнениях, Гермиона запрятала лишние мысли под блок и постаралась набросать в голове схему разговора.

С Шерлоком у неё были странные отношения. Расставшись с ним после того, как его выпустили из Министерства, она была уверена, что больше его не увидит. Но он встретился ей посреди Лондона через несколько месяцев. Потом она случайно наткнулась на него у Майкрофта в кабинете.

Но гораздо удивительнее было то, что, спустя год после смерти Рона, он вдруг вломился к ней в лондонскую квартиру с каким-то дурацким вопросом. Она выставила его вон очень грубо, потому что одним своим видом он вызывал у неё неприятные воспоминания.

Спустя несколько лет он снова пришёл к ней — просто зашёл в её дуврский домик, немыслимым образом обойдя все защитные чары и пояснив, что «дом должен был здесь быть с точки зрения логики, а эмпирические источники информации нельзя считать достаточно надёжными». В этот раз выгонять его Гермиона не стала, слишком шокированная тем, как он прошёл через заклинания, а потому была удостоена чести выслушать его глубокие умозаключения относительно какой-то там кражи. Они утомляли её неимоверно ровно до тех пор, пока не прозвучало слово «по волшебству». Не то чтобы её беспокоили проблемы ДМП и их обязанностей — но она всё-таки отправила патронус Джинни, которая только начинала делать карьеру в Аврорате, а позднее узнала, что Шерлок наткнулся на грубое нарушение Статута.