Сферы влияния (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 30

Майкрофт действовал с точностью до наоборот. Каждая встреча с ним ложилась на душу Гермионы тяжёлым грузом — с ним было тяжело даже говорить. Но, как ни странно, общение с ними обоими стало для Гермионы почти потребностью.

После тяжёлой недели она как на крыльях летела в захламлённую квартирку Джима, ела с ним пиццу, запивая вредной для зубов «Колой», и смеялась, помогая шлифовать предложение за предложением, главу за главой.

К Майкрофту она не летела, а шла как на плаху — его кабинет давил на плечи, угнетал, а аромат крепкого очень сладкого чая сбивал с толку. Но, если бы в какой-то из дней запланированная встреча с ним сорвалась бы, Гермиона, пожалуй, почувствовала бы себя раздосадованной. Как ни тяжело ей было, она привыкла к их холодным деловым беседам, действовавшим на неё лучше любых окклюментных техник, очищающим сознание от посторонних мыслей и оставляющим кристальную ясность мышления.

В рутине прошла осень, за ней — Рождество и Новый год, которые встретили весёлой шумной толпой в «Норе».

А в конце января Джим дописал книгу, окончив её словами: «Надеюсь, у тебя будут весёлые каникулы, Гарри» (1).

Примечания:

1. «Надеюсь, у тебя будут весёлые каникулы, Гарри» — цитата из книги «Гарри Поттер и философский камень» Джоан Роулинг, только там это не самое последнее предложение.

Тот январь перед выходом книги Джима был удивительно спокойным — но это было не пугающее спокойствие, предвестник бури, а расслабленность, свойственная месяцу после шумного Рождества и Нового года.

Гермиона не слишком любила январь — сырой липкий снег за окном, так непохожий на пушистый снег в горах, где когда-то они с родителями катались на горных лыжах, навевал тоску. Но в этом году погода как будто решила преподнести ей сюрприз — зима была настолько мягкой, что снег лежал не дольше нескольких дней, и даже затяжного дождя, естественного при такой высокой температуре, не было.

Она стала много и с удовольствием гулять — аппарировала куда-нибудь в центр города, в Грин парк или на Трафальгарскую площадь, и направлялась к любой достопримечательности, которая приходила в голову. Путь до Парламента, осаждённого вездесущими магглами-туристами, нравился ей тем, что проходил мимо Вестминстерского аббатства, — и она всякий раз, сколько бы ни ходила, останавливалась перед двумя башнями над центральным входом и чувствовала, как прерывается дыхание от восторга.

Зато дорога до Тауэра — в добрых пять раз длиннее пути до Парламента — привлекала спокойствием. Мало кто из приезжих знал, как пройти через Сити, не заблудившись в искривлённых улочках.

Именно на такой прогулке Гермиона однажды встретила человека, которого не рассчитывала когда-либо встретить снова.

Шерлок Холмс подошёл к ней неожиданно, словно вырос из-под земли, и со странным выражением лица помахал рукой.

— Эм, — произнесла Гермиона неуверенно, — здравствуйте, мистер Холмс.

— Шерлок, — поправил её он, — я думал, что вы перемещаетесь менее прозаичными способами. Например, пуф — и уже на месте. Вы же прошли пешком не менее полутора миль, судя по состоянию вашей обуви.

Вне стен камеры, пусть и уютной, и после долгого времени без наркотиков Шерлок выглядел младше своих лет: хорошо если на восемнадцать. Его глаза быстро перебегали с её лица на ноги, на маленькую сумочку, потом на руки — и снова на лицо. — Перемещаемся, — согласилась Гермиона, — но я сейчас гуляю. — Идёте к Тауэру. Не советую — полно туристов. — С чего вы взяли?

Шерлок закатил глаза так, словно она сморозила чушь. — Вы прошли полторы мили, причём сегодня полдня провели в офисе. Вы гуляете — а учитывая ваш характер, прогулка запланирована. Вы не стали бы идти от работы, опасаясь, что кто-то может навязаться к вам в компанию. Вывод: вы переместились куда-то от дверей офиса. Стереотипность вашего мышления гарантирует, что вы не остановили бы свой выбор на чем-то действительно интересном. Думаю, вы идёте от площади Виктории. В этой стороне только две крупные достопримечательности, но собор значительно левее, а вы собрались повернуть прямо на набережную. Очевидно.

Он говорил так быстро, что иногда сложно было разобрать слова. Гермиона хмыкнула и сказала: — Угадали. — Я не угадываю, а вижу. Счастливого вечера, — он махнул рукой и, не дожидаясь ответного прощания, пошёл дальше своей дорогой.

А Гермиона порадовалась, что у него всё хорошо. Впрочем, она об этом и так знала, пусть и косвенно: Майкрофт сообщил.

В один из дней, через неделю после того, как Шерлока отпустили на все четыре стороны, Майкрофт заметил посреди прохладно-отстранённого разговора о том, как рост популяции карликовых драконов может отразиться на экономической ситуации в Северной Корее: — Работа ваших специалистов заслуживает уважения, Гермиона.

Погружённая в вопрос драконов, она не поняла, о чём он говорит. — Простите? — О, — Майкрофт коснулся пальцами губ, — прошу меня простить. Я имел в виду моего младшего брата. Ваши специалисты качественно поработали с ним. Во всяком случае, он вернулся к учёбе и пока не проявляет интереса к приёму нежелательных веществ. — К сожалению, всё зависит от него, а не от наших специалистов, — сказала Гермиона тихо, — с ним работал опытный целитель, благодаря курсу зелий Шерлок не будет испытывать физической потребности в наркотиках, но… — Но остаётся психологическая зависимость. Я понимаю, — Майкрофт дёрнул бровью. — Но сейчас он в порядке, — не зная зачем, сказала Гермиона. — Разумеется, — кивнул её собеседник и собирался вернуться к вопросу о драконах, но Гермиона почему-то продолжила: — Возможно, ему понадобится поддержка. Дружеская. Вы его любите, я знаю, и…

Он не дал ей договорить, его лицо исказила удивительно неприятная гримаса. — Моя забота о Шерлоке Холмсе не имеет ничего общего с любовью, уверяю вас. Долг и необходимость. И едва ли я подойду на роль… поддержки.

Больше Гермиона об этом не заговаривала. В конце концов, это было очень глупо — упоминать какие-либо чувства, братские или дружеские, в присутствии этой глыбы арктического льда. Правда, однажды она ещё попробовала с ним пошутить — и тоже решила этого больше никогда не делать, во избежание. Возможно, конечно, что шутка была не слишком удачной. Или именно в тот день настроение Майкрофта Холмса не отличалось радужностью. Но, вероятнее всего, он просто был начисто лишён чувства юмора в любых его проявлениях. — Гермиона! — раздалось у неё за спиной. Она вздрогнула и обернулась. Из камина вышел пыльный, уставший Рон. — Ты о чём так задумалась?

Он некоторое время мялся посреди гостиной, но Гермиона разрешила его сомнения — подошла, поцеловала в щёку и сказала: — Хочешь большего — прими душ.

Рон кивнул: — А как же. Извини, весь день возились с калибровкой, я себе все бока отбил, пока обкатывал её — и ничего. Ведёт в левую сторону, хоть убейся. — Не хочу лезть не в своё дело, но, может, стоит попробовать «Перфекто Эквилибриум»? Это высшие чары, достаточно сложные, но настолько надёжные, что используются даже в артефактах. — Я могу попробовать, но, мне кажется, мастера бы его использовали, если бы оно работало.

Гермиона пожала плечами — она знала, что Рон не слишком любит получать от неё советы в области магии, и не собиралась настаивать, вместо этого махнула палочкой в сторону кухни, запуская сложную цепочку бытовых чар, позволявших готовить, почти не прикасаясь руками к продуктам. Какую-нибудь сложную фаршированную индейку или французский луковый суп таким образом она вряд ли смогла бы приготовить, но на овощи и тушёное мясо этой магии хватало вполне.

Рон вышел из душа через двадцать минут — уже в чистой одежде и с влажными волосами. Гермиона собралась было высушить их заклинанием, но вместо этого откинула чёлку с его лба и растрепала. Рон поймал её руку, коснулся губами запястья — и вдруг скривился. — Нет, — пробормотал он. — Только не говори, что на ужин снова тушёная индейка. С картошкой. Мерлин, Гермиона, я их уже видеть не могу.