AntiBoyarЪ. Трилогия (СИ) - Соколов Сергей Александрович - Страница 61

— Стаc… Хватит на меня так смотреть… и можно я оденусь. Мне и правда неловко…. Вкрадчивый голос Жанны вывел меня из лёгкого ступора, сопровождающегося небольшим помутнением сознания.

— Тогда, повернись спиной.

— Стаc, ты ведь….

— Я был с тобой груб или сделал больно?

— Нет, но ты…

— Повернись.

В моём голосе не было просьбы или приказа, но это подействовало. Жанна ещё раз сверкнув глазами, медленно повернулась, затаив дыхание, от этого, на мгновение, мне показалось, что я даже услышал биение её сердца, которое выпрыгивало из груди. Очень красивой груди….

Прижавшись к девушке, обняв её, я поцеловал Жанну в шею, руками двигаясь от низа живота по гладкой, нежной коже вверх. Когда мои руки были возле её груди, милашка сжалась, будто пружина, готовая вот-вот выстрелить.

— Не надо, пожалуйста…

— Жаннет, не мешай наслаждаться, и так «сбавил сложность» попросив тебя повернуться, чтобы ты не стеснялась. — В этот момент, девушка дёрнулась всем телом, когда мои руки легли ей на грудь.

— Стаc, прекрати, ну пожалуйста, я не люблю тебя.

— Жанна, — Почти шёпотом произнесли мои губы у самого уха княжны, опаляя кожу жаром дыхания, и рвущимся изнутри органом. — Ты, и не должна меня любить. Мне этого не нужно.

После этих слов, мои руки плавно и нежно начали массировать грудь рыжей милашки, которая начала вздрагивать при каждом движении.

— Ты здесь очень чувствительная, — Констатировал я, продвигая ладони вверх, специально проведя более медленно пальцами по соскам.

— Замолчи, Мышкин….

— И вот здесь, — Проскользнув по гладкой коже, вниз до бедра, пальцем правой, пройдя между вздымающихся от очищенного дыхания грудей, рука начала опускаться вниз до плоского живота Жанны, которая выгнувшись, еле удержала стон.

— Ты… Упираешься в меня. Прекр-р-ти….

Прикоснувшись губами к нежной коже шеи, от чего Жанна вновь дёрнулась всем телом, застонав, моя рука продолжила движение, скользнув ей под юбку, добираясь до промежности. Пальцы заиграли по треугольнику гладкой и в то же время влажной ткани, а свободная рука проследовала к упругой груди. Девушка запрокинула голову назад, положив мне её на плечо, тяжело дыша.

— Стаc, не надо… Я сейчас… — Жанна не успела договорить, вновь дёрнувшись, прижимаясь ко мне всем телом.

Не смотря на то, что девушка опёрлась руками на стол, она продолжила опускаться вниз, на ослабевших ногах, поддавшись истоме. Стоило мне прикоснуться губами к её шее, как Жанна вновь дёрнулась, тихо застонав.

— Хватит, прошу… Ноги… — Часто дыша прошептала княжна, как бы невзначай сильнее чем нужно прижавшись ко мне бёдрами. — Я не чувствовала такого….

Решительно, но не груба я повернул Жанну к себе, и приподняв за подбородок её раскрасневшееся личико нежно поцеловал в губы.

— Это называется оргазм, Жаннет. — Ласково сказав это, мои руки опустились вниз. — На сегодня, всё. Как и обещал….

Погладив по спине девушку, я не торопясь отошёл к окну.

— Что значит «на сегодня»? — Возмущенно переспросила Лисицына после нескольких секунд паузы, прейдя в себя. — Я ведь сделала всё, что ты просил?

— Жанна, милая, неужели ты подумала, что это разовая акция? — Видя, как рассержено сдвигаются брови девушки, я поднял руку картинно покачав поднятым указательным пальцем. — Нет, нет, нет. Мы теперь частенько будем так встречаться. Сегодня была небольшая репетиция.

— Стаc, ты последняя скотина. — Выпалила Жанна спешно застёгивая белый лиф.

— А ты дрянная рыжая соблазнительная девчонка, которая хотела меня убить. — Вымучено усмехнулся я, страдая от головокружения и тошноты. — Мы друг друга стоим. И только не надо говорить, что тебе не понравилось….

— … Ненавижу тебя, Мышкин. — Краснея, сквозь сжатые губы процедила рыжая стерва, поправляя «перышки». — Ты принудил меня к этому.

— Верно, Жаннет, как и ты, когда пыталась влезть мне в голову. — Пожав плечами, я направился к двери. — Выйду первым, ты немного попозже. Вдруг в аудитории кто-то есть. Не хочу, чтобы о нас с тобой поползли слухи.

— Пфф! Какой правильный… — Зло фыркнула Лисицына, окончательно войдя в свой привычный образ стервы. — Боишься, что тебя увидят вместе со мной?

— Глупая ты, Жаннет. Мне только польстит, когда все начнут считать, что у меня роман с первой красоткой группы «А». Орлов опять же от злости шары крышкой пианинЫ себе прижмёт. Тебе же, что ты путаешься с князьком из опального рода, на пользу не пойдёт.

— Ты такой заботливый, Стаc. — Ядовито съязвила Лисицына, желая меня видимо спровоцировать. — Сама галантность.

— Рад, что ты оценила, Жаннет. — Спокойно парировал я, открывая дверь, после чего указал на кинжал, воткнутый в неё на уровне моей головы. — На следующее свидание не бери эту ковыряшку, а то я обижусь.

С этими словам я вышел из лаборантской не оглядываясь, прикрыв за собой дверь. Можно было позволить себе гораздо больше, но это пошло бы в разрез с моими принципами. Эта рыжая милашка, как бутылка хорошего виски, которым нужно наслаждаться, а не глушить залпом, как последний пьяница. Дело здесь даже не в её красоте, а в характере. Мне нравится такие женщины, гордые, строптивые, необузданные, темпераментные и даже где-то опасные. В таких, меня заводит даже сам процесс их приручения, не говоря о возможности близости. Не сразу, но постепенно, я обязательно приручу Жанну, сделав её короткой и послушной, ну и своей, разумеется.

Коридоры были пустыми, не заметив как, подгоняемый бушующим внутри органом, я оказался на стоянке в своей машине. Не смотря на отсутствие прямого полового контакта, сила жизни бурлила во мне сильней, чем после встречи с незнакомой в кладовке.

Всю дорогу до родового гнёздышка Мышкиных, развалившись на заднем сиденье, я наблюдал за непроизвольным расширением своего резервуара. На подъезде к поместью, когда мы съехали с трассы на грунтовку вдоль полесья, мне пришлось отпустить водителя с охранником. Свою странную просьбу, я объяснил тем, что хочу прогуляться до поместья пешком. Конечно же это было враньём, желания бить ноги у меня не было. Причинной был резервуар, расширение которого остановилось, не смотря на то, что веретено не сбавило своего темпа даже по пришествии получаса.

Оказавшись в окружении желтеющих клёнов, я обошёл всё в радиусе двадцати метров. Скверхов-партизан мне не встретилось, что уже само собой немного поднимало настроение. Облюбовав место под молодым клёном, поморщившись, я сломал ветку чуть толще большого пальца. Использовав лезвие в кольце, сделал несколько насечек, отломал двадцатисантиметровую палку. Она мне точно лишней не будет. Всё содержимое карманов, свою игрушку, одежду я благоразумно скинул, оставшись в одном исподнем. Пусть лучше за извращенца примут, чем добро своё попорчу. Уже проходил через это, научен. Всё в лохмотья будет, и плевать на слой арамидного волокна.

— А что? Звучит! «Его величество Князь-Извращенец» — исторически хихикнув, у повертелся из стороны в сторону, болтая «Дружком» — Как же неохота вот этого вот всего, ска! Нельзя как в играх… «Вы получили уровень» и всё….

Понимая, что чем больше я буду препираться сам с собой, тем будет ещё тяжелее, закусил зубами приготовленную заранее деревяшку, переходя на духовное зрение. Обратившись к веретену, которое послушно откликнулось на мою волю, потянул из него нить. Из-за огромной скорости мне не удалось почувствовать даже малейшего сопротивления. Конец нити начал извиваться, связываясь не в символ, а совершенно обычную самозатягиваюшуюся петлю.

— «Теперь, не сдохни Айзек, иначе никаких девичьих прелестей, тортиков и пирожков феи кухни Анжелы тебе не видать».

Дав себе установку, я накинул петлю на тело веретена, тут же затянув её и посильнее сжав зубы. Подхватив нить, тянущуюся из вершины, веретено начало наматывать её на своё тело, увеличиваясь с каждой секундой в размере. Из-за быстрого вращения, вскоре оно начало давить на стенки резервуара.

Сказать, что было больно, значит не сказать ничего. От судорог тело выгнуло дугой, а зубы ещё глубже вошли в дерево импровизированного кляпа, но процесс трансформации уже шёл полным ходом, и его нельзя было остановить. Клубок силы внутри меня продолжал увеличиваться, раздвигая стенки резервуара, который начал деформироваться, когда упёрся в границы моего духовного тела. Я уже не чувствовал боли. Всё что я мог, это наблюдать духовным зрением, как границы резервуара, становятся границами духовного тела, образуя единое целое, пока моё физическое тело каталось по земле в корчах агонии, мыча, пуская слюну закатив глаза. Сопряжения меридиан и моста были давно порваны, а я отсчитывал секунды до того мгновения, когда в моём теле истает последняя частица оргона, чтобы прервалась нить.