Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 5

Та, с подозрением глянув:

– Давайте я посмотрю.

Не успев прочесть даже пару строк, фыркает:

– Это не поэзия!

– А никто и не называет это поэзией. Это попса.

– «Попса»?

– Да, именно так: ПОПСА!!! От слова «популярный».

Та в ужасе:

– Как «это» может быть популярным, Серафим?!

– Очень обыкновенно! Давайте попробуем подобрать мелодию и спеть – у нас с вами, это здорово получается. А там – сами увидите.

После недолгих но изнурительных мытарств, мы с ней запели:

На издаваемые нами звуки подошёл, как был (в одной руке наполовину стакан «мутняка» в другой надкушенный солёный бочковый огурец на вилке), Евгений Александрович:

– Это что было?

– Это был клип, – отвечаю, – музыкальный клип.

– «Клип»? – подумав, он попросил, – а ещё раз споёте? Уж больно у вас задорно получается.

Исполнили с Верой Ивановной «на бис» и, он ушёл снова на кухню уже с пустым стаканом и без огурца, но вскоре оттуда послышалось:

Я торжествующе посмотрев:

– Вот, видите!

– Вот теперь вижу…

Пипл хавает и, пусть он лучше попсу хавает – чем блатняк: Уголовному розыску будет легче!

– «Юра Шатунов», говорите? – Вера Ивановна уж очень подозрительно на меня смотрит, – а может Вам лучше признаться в своём авторстве, Серафим?

Молитвенно сложив руки, как можно более честно отвечаю:

– Не могу признаться в том, что мне не принадлежит. Поэтому – именно Юра Шатунов и никто больше! И он тоже настоятельно просит перечислять свой гонорар в колонию для беспризорников – ибо сам сирота и воспитанник детского приюта.

Где я соврал?

Иронически хмыкает:

– Ну а Вы уж и впрямь – лишены всяческих талантов.

– Почему же «лишён»? Очень даже не лишён – я пытаюсь писать прозу.

– «Прозу»?! Ну и как?

Протягиваю ей уже не «тетрадочку» – а целый том и становлюсь на одно колено:

– Вера Ивановна! Официально предлагаю Вам стать нашим: Марка Бернеса, Юрия Шатунова – а также вашего покорного слуги под псевдонимом «Артур Сталк», общим литературным агентом!

Та, в ужасе сперва отшатывается:

– Ой, Серафим Фёдорович!

Приходится ползти за ней на коленях с протянутой книгой:

– Не корысти ради – токмо светлой памяти погибшего в польских застенках друга-поэта и бездомных беспризорных деток!

Косится в сторону «поющей» кухни:

– Ой, Вы такой затейник…!

Взяв наконец рукопись, читает название на обложке:

– «МАРС НАШ!!! Элита Красной Армии Всемирной Республики Советов в боях за красную планету». Ох, Серафим…

Это вам не «Аэлита», мать вашу!

С самим Александром Головановым в тот раз встретиться не удалось. По словам его матери:

– Саша целыми сутками на службе.

И шёпотом:

– Он теперь у нас чекист.

Изображаю радостное удивление:

– Вот, как? Вот, молодец – он у вас далеко пойдёт и высоко взлетит!

Если мне не изменяет «послезнание», на чекисткой работе в Нижнем Новгороде – куда его приняли по рекомендации Губкома ВКП(б), Александр из простого оперуполномоченного дослужился до начальника Оперативного отделения. Затем, уже в октябре следующего – 1925 года, он будет направлен в Московский военный круг сотрудником Особого отдела при «Дивизии особого назначения при Коллегии ОГПУ» – куда я намереваюсь заслать и Михаила Гешефтмана.

– Передавайте Александру от меня ОГРОМНЕЙШИЙ(!!!) привет, Вера Ивановна!

Встретился с Ефимом Анисимовым и Кондратом Конофальским плотно «окопавшимися» в Нижегородском Губкоме РКСМ. Выслушал их, похвалил за одно, поругал за другое, проинструктировав на будущее и, просто поболтав о том – да о сём, задаю вопрос:

– С Александром давно виделись?

– С Головановым, что ли? Да буквально на прошлой неделе заходил.

– Вот, как? Ну и как он?

– Нормально на службу в Губ ГПУ поступил – теперь вечно занятой, такой… Тебе, Серафим, кстати – привет передавал!

– Ну и вы ему, как увидите вдругоряд – ОГРОМАДНЕЙШИЙ(!!!) мой «кандидатский» привет передавайте!

По окончанию рабочего дня в Губкоме РКСМ, с Елизаветой Молчановой под ручку прошествовали до снимаемой мной квартиры, где она обитает. Естественно, по пути посетили учреждение общепита ибо, готовить будущая Роксолана – так и не научилась, а мне сегодня в лом.

Уже подходя к подъезду, замечаю знакомую проститутку – «бабушку русского минета».

– Лиза, ты пока поднимайся, а я тем временем за угол – за шоколадкой для тебя сбегаю.

Она – сластёна ещё та, хоть и официально – считает эту страсть мещанством.

Отоварившись, догоняю «труженицу тела». Та, меня влёт узнала – видимо профессиональная память:

– Ну, здравствуй, милок!

– И тебе не хворать, – протягиваю пятьдесят рублей, – через час-полтора на твоей квартире. Договорились?

Так прикидывает:

– Это ж, я сколько клиентов пропущу… Накинь ещё четверной!

– Червонец сверху и ни полушкой больше.

Согласившись, подмигивает:

– Жду!

Наконец, я дома и разоблачась:

– Ты чем обрадуешь, голуба моя?

Обнимая меня, целует:

– Я соскучилась по тебе, Серафим…

Как был прав Александр Сергеевич:

Хотя, мои чувства к Елизавете настолько противоречивы, что разобраться в них – мне сложно, даже с моим богатым жизненным стажем. Да и, сказать по правде – некогда мне в них разбираться, занимаясь толстовско-достоевским самокопанием. Поэтому отстранившись, несколько строго:

– Ну, это-то понятно. А кроме того?

Дурашливо приложив руку к «пустой» голове, та:

– Продолжаем с Андреем Александровичем «любить» друг другу мозги.

Андрей Жданов, этим летом станет 1-м секретарём Нижегородского Губкома ВКП(б), поэтому взаимоотношение с ним передового отряда наших «альпинистов» – очень важно.

– Ну и как? Получается?

Пожав полуголыми плечами, так что бретелька «неглиже» с одного из них соскочила, обнажив прелестную грудь:

– Как ты и учил: наши отношения из попытки серьёзных ухаживаний с его стороны, очень плавно перешли в лёгкий флирт, а на данном этапе – на пути к чисто дружеским отношениям.

Сделав книксен и так поклонившись при этом, что стало видно уже две её девичьи острые грудки, она с обезоружущей покорностью обитательницы гарема:

– Как ты и учил, наставник…