Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 37

Недолго подумав, Слащёв был вынужден согласиться:

– Боюсь, Вы правы…

– И дело даже не в этом! Ваши курсанты – люди вдоволь повоевавшие и, достаточно успешно – раз их направили учиться перед повышением. А нам, людям, свойственно эксплуатировать хоть раз успешно применённый метод до упора! Детективы читали, Яков Александрович?

– Читал, а как же – когда-то очень давно. Но в последнее время, сами понимаете – как-то не до этого было.

– Тогда Вы должны знать, про преступников – одним и тем же способом совершающих свои тёмные делишки, чем и пользуются сыщики их вылавливая.

Смеётся:

– Достаточно яркая аллегория!

Утрирую, скажите?

Да, рад бы!

Об этом очень убедительно пишут в газетах, об этом эмоционально вещают профессиональные ораторы с высоких трибун. А если двадцать с лишним лет, что-то настойчиво втирать в уши общественному мнению – оно в это свято уверует.

Боясь быть неправильно понятым, всё же скажу своё мнение на этот счёт.

Двадцать лет электорату СССР в уши дули о Германии – Родине «единственно-верного учения» и, о германском пролетариате – самом передовом среди «одноклассников», который – «вот-вот».

И вот «вот-вот» – 22 июня, ровно в четыре часа, с Родины «учения» – приходят те самые «самые передовые» представители, с «трещотками» в руках…

Что должны были подумать те советские люди – в буквальном смысле восприявшие ту самую пропаганду?

Хм… Гкхм…

Язык, блин – не поворачивается.

А если кто-то из них – наблюдая окружающую его действительность и сравнивая её с тем, что написано «у Маркса и Энгельса» – считает, что Советское правительство строит социализм неправильно? А если некоторые из них, к тому времени – имели какие-то претензии к родной Советской Власти?

Не подумали ли они, что пришли осво…?

Хм, гкхм…

Не, не! Всё, умолкаю!

Конечно, я со своей стороны буду предпринимать кое-какие меры по исправлению такой «разрухи» в головах, но результат пока далеко не очевиден.

Слащёв, взглядом, как будто нож к горлу приставив:

– А поражение под Варшавой, разве ничему не научило красных командиров?

– Увы, но урок не впрок! По мнению кремлёвских вождей и стратегов, это всего лишь досадное недоразумение – небольшая отсрочка перед триумфальным шествием социалистической революции во всём мире. Тем более, уже назначен «крайний»: один «чюдный» грузин – который, якобы, вовремя не пришёл на помощь Тухачевскому с конармией Будённого.

Поморщившись при упоминании предпоследней фамилии, Слащёв:

– Повесили?

– Кого?

– Того «грузина»?

– Хахаха!

Оторопев от неожиданности, я сперва рассмеявшись, затем вполне серьёзно:

– Нет! У большевиков – всё, не как у людей. Его, после товарищеской критики – Генеральным секретарём ВКП(б) назначили.

Помолчали и затем «Генерал Яша», несколько настороженно вопрошает:

– Вы мне что-то хотите предложить, Серафим, или просто констатируете факты?

– Сперва ответьте мне Яков Александрович… Только честно, как на духу!

Он, с готовностью

– Слушаю Вас…?

– До меня донеслись слухи, что Вы злоупотребляете спиртным и имеете пристрастие к марафету…

Тот, «с полпинка» заведясь:

– О, БОЖЕ!!! Везде одно и тоже – что у белых, что у красных… Меня рисуют отчаянным пьяницей, кокаинистом, приписывают мне целый ряд чужих или выдуманных преступлений. Что я люблю выпить, я этого не отрицаю… Но пьяным в строю – меня никто и никогда не видел! Что касается кокаина, то я прибегал к нему, когда для спасения дела – мне приходилось не спать по несколько ночей сряду. Но кто же, может за это осудить меня…?

Молчу, жду когда он выговорится.

– …Я имею ДЕВЯТЬ(!!!) боевых ранений и контузий, многие из которых переносил на ногах. Одно из них – ранение в живот, полученное в девятнадцатом году – не заживало полгода, причиняя мне невыносимую боль… Кто осудит меня за то, что я колол себе морфий и нюхал кокаин, чтоб унять свои неописуемые муки?!

Почти прокричав это, он обиженно замолк, прикуривая слегка трясущимися руками новую папироску. Спички, были говёнными как практически всё советское (надо будет своих артельщиков-кооператоров насчёт зажигалок напрячь!), не зажигались с первого раза и ломались в его руках. Дождавшись, когда Слащёв с пятой попытки прикурит и сделав пару затяжек успокоится, говорю примиренческим тоном:

– Вполне Вас понимаю и ни в коем разе не осуждаю Вас, Яков Александрович. Я лишь спрашиваю: сейчас то, Вы – свободны от пагубной привычки колоться всякой гадостью и нюхать её?

Выпустив в мою сторону облако дыма:

– Я лучше водки выпью.

Как камень с души сбросив:

– Вот это по-нашенски!

Помолчав и собравшись с мыслями и духом, заявляю:

– Сразу давайте расставим все точки над «ё»: ни армии, ни корпуса, ни дивизии и даже «полчка» – Вы от Советской Власти не дождётесь!

– Мне Михаил рассказывал о Вас, как о каком-то «провидце», но всё же…

Слащёв это и сам понимает, не дурак чай… Однако, человеку в безвыходной ситуации свойственно обманывать самого себя надеждой на лучшее, поэтому он с неким задором даже, спрашивает:

– …Почему, хотелось бы знать? Из-за моего «послужного списка» у белых?

– Не только!

Как о какой-то – банальнейшей из всех самых банальных истин, заявляю:

– Кроме очевидной причины – связанной с глобальным сокращением армии затеянной товарищем Троцким и, ныне успешно претворяющейся в жизнь – есть и ещё одна, самая главная. Командный состав РККА – разделён на две смертельно враждебные группировки: «краскомы» из «кондовых» и «военспецы» из царского «офицерья». Вы, ни к одной из них не относитесь.

Глянув в чёрную бездну его выцветших глаз, не моргая говорю:

– Как «провидец» заявляю: к себе Вас – ни одна из сторон не примет, а вот «песчинкой» меж двух «жерновов» оказаться… Это – ваша судьба, Яков Александрович!

Конечно, я соврал!

Не знаю, снятся ли «Слащёву-вешателю» ночные кошмары, но иногда «скелеты из шкафа» приходят не во сне – а наяву и, предъявляют нам счёт за содеянное.

До процесса «Весна», когда будет расстреляно порядка трёх тысяч «военспецов» Слащёв не доживёт. Его же, в 1929 году убьёт выстрелом в затылок какой-то – якобы «псих», по его словам мстивший за повешенного тем брата. Достаточно мутная история, сказать по правде…

Тело лучшего тактика Гражданской войны сожгут по «новомодному» обычаю в московском крематории, а память надолго предадут забвению…

Скорее даже навсегда!

Ведь, спроси кого в начале 21 века:

– Кто такой Распутин?

Тотчас ответят:

– Сексуальный маньячило!

Спроси:

– Кто такая Матильда Кшесинская?

Без малейшего промедления:

– Царская шлюха!

Оно и понятно: про тех песни поют и фильмы снимают…

А спроси «кто такой генерал Слащёв-Крымский» – так, хрен ответа дождёшься.

Абыдно, понЫмаешь!

Не за Слащёва, вовсе нет.

За нас с вами. За нашу критически-кратковременную – как у аквариумных рыбок историческую память, из-за которой мы обречены до скончания веков по граблям скакать…

Тот, надо отдать ему должное, решительно-отмороженным тоном заявляет:

– Я привык ежеминутно рисковать жизнь, неоднократно ходив по самому её краю!

Как можно более рассудительней:

– Ни капли не сомневаясь в вашей храбрости и героизме, Яков Александрович – всё же спрошу: ранее – Вы были готовы в любой миг умереть во имя России… А в данный момент – во имя чего или кого?

Молчит…

– В мирное время, товарищ Слащёв, во имя России – надо жить. Жить и каждой своей прожитой минутой – приносить своему Отечеству пользу! Ибо, от вашей бездыханной и нехорошо пованивающей тушки – ему никого проку нет. Фтопку её – да и навсегда забыли!