До и После. Миражи (СИ) - Кросс Талани - Страница 29

«Первой быть тебе нельзя, или смерть возьмет… – Голос затих и тут же зазвучал возле самого уха: – Те-бя».

Милада зажмурилась и взмахнула руками, пытаясь рассеять то, что камнем повисло на шее. Этот мерзкий, леденящий шепот всегда заставлял кожу покрываться мурашками. Она спрятала лицо в ладони, а потом, когда слишком быстро колотящееся сердце начало сбавлять ход, медленно растопырив пальцы, посмотрела сквозь них. Темное облако испарилось.

«… смерть возьмет тебя», – вот что он сказал, и Милада поняла, что на самом деле совсем не хотела слышать продолжения этой считалочки. Но ведь сама же и попросила. Хитрый, мерзкий Страшила опять поймал ее на крючок. Она в который раз сама же на него бросилась.

Глупая. Какая же она глупая.

Убрала ладони от лица и убедилась: Страшила пропал. Его больше не было рядом, никто не висел на шее, не шептал в ухо.

Милада глубоко вздохнула и только теперь заметила, что Санни, до этого не проявлявший никакого интереса, развернулся и смотрит на нее, не отводя глаз.

«Неужели он тоже его видел?»

Глава 41 (ДО) Сорняк

Алисия пришла с работы, бросила сумку на пол в прихожей, на ходу сняла туфли, вошла в гостиную и легла на пол. Сначала просто лежала, не думая ни о чем, опустошенная и выжатая. Не было сил подняться и встать. Все шло кувырком и на работе, и в личной жизни. Все разваливалось, сыпалось прахом. Она не могла ничего исправить, как бы ни старалась. Она была в эпицентре торнадо, а вокруг нее все вращалось на огромных скоростях. Одно за другим важное и ценное попадало в вихрь, вылетало и разбивалось. А она ничего не могла с этим поделать.

Было так больно.

Алисия чувствовала себя беспомощной и жалкой.

Потом в голову пришла мысль, закатилась, как шар в лузу.

«Я уйду…»

Эта мысль запустила водоворот эмоций.

«Я уйду… Выйду из игры».

Попыталась себе возразить, но тут же нашла контраргумент. И чем больше спорила, тем больше понимала, что проигрывает этой простой и страшной мысли. У нее не хватает доводов, чтоб отбиться, чтобы остаться.

Да, всегда есть ради чего жить, но все, что приходило на ум, казалось блеклым. Если бы Алисия вела спор с живым человеком, то сама бы услышала, как безумно это звучит. Но никого рядом не было, а спорить с собой вслух – точно безумие. Но она же не чокнутая. Она ведет логичный диалог, просто проигрывает…

Алисия плакала почти беззвучно, хотя хотелось кричать. Она вспоминала все свои взлеты и падения, все счастливые и горестные моменты. Попыталась мысленно вывести счет на табло. Счет был не в ее пользу.

Слезы были горячими, обжигали щеки и крупными каплями падали на пол. Она уже перестала их вытирать, просто лежала, скорчившись, вцепившись пальцами в мягкий ворс ковра, и едва слышно кричала. Раньше она не знала, что кричать можно тихо, но во все горло.

«Все равно никто не услышит… Никто не поможет…»

Алисия уткнулась лицом в ковер, подтянула колени к груди. Теперь она уже не могла кричать даже про себя, не было сил. Только судорожно всхлипывала и что-то шептала.

«Никому нет дела. Сдавайся».

Голос в голове заговорил холоднее. Алисия попыталась сосредоточиться на чем-то хорошем, что обычно доставляло ей радость, но, перебирая в голове варианты, все больше убеждалась, что все – пустое.

«Ты одна. Как всегда… И этого не изменишь. Ты чужая им, Алисия».

Она хотела убедить голос, что это не так, что просто наступила черная полоса, все плохое пройдет, но он уже закрепился на позициях, отвоевал территорию и отступать не собирался.

«Будет лучше, если ты уйдешь».

***

Мысль о самоубийстве – безумна. Как же инстинкты? Как же самосохранение? Но проснувшись утром на ковре возле дивана, Алисия уже отдала себя во власть этой идее. Бережно и нежно спрятала зернышко безумия в глубине сознания и начала поливать. И безумие прижилось быстро, всего лишь за ночь.

Ночью, когда во сне она увидела девочку с маленькой зеленой лопаткой в руках, та до ужаса напугала ее. Дети не снятся таким образом, дети – это же радость! Хотя откуда ей знать?

Алисия точно не помнила, что ей снилось, но образ девочки, как и жуткое послевкусие ото сна, еще не успел рассеяться.

«Нужно принять душ и выпить кофе, может, тогда я приду в себя».

Она собиралась на работу медленно, методично. От вчерашних слез почти не осталось следа – только глаза чуть припухли, но Алисия отточенными движениями все замаскировала.

Из зеркала на нее смотрела женщина, очень похожая на нее прежнюю. Только эта женщина была сильнее. Эта женщина не плакала, лежа на ковре, она знала, что сила – в ее руках. Алисия чувствовала, ей больше не придется плакать, ведь женщина с другой стороны зеркала все придумала. Она отомстит обидчикам, воздаст по заслугам. Люди же вечно жаждут справедливости, ноют, что Вселенная несправедлива.

«Идиоты! – подумала женщина из зазеркалья. – Люди странные и тупые. Должны желать милосердия, а просят справедливости».

Но это даже хорошо, ведь они получат то, что заслужили. Она принесет им то, чего они так хотят.

Глава 42 (ПОСЛЕ) Патруль

Солнце слепило Лиа глаза. Мерцающая гладь воды казалась серебряной чешуей дракона, залегшего на покрытую зеленью поляну. Лиа шла вдоль сетчатого забора, вцепляясь пальцами в отверстия. Пару раз она больно прищемила кожу возле мизинца, но это ее не волновало. Она привыкла не обращать внимания на мелкие неудобства, такие как ушибленное о край стола бедро, натертые мозоли или исколотые иголками пальцы.

Это был третий день ее патрулирования. Лиа вызвалась сама. Когда она в первый раз сказала об этом Орифе, та с недоумением посмотрела на нее, но Лиа тут же нашла аргументы: «Мне нужно разрабатывать руку, – потерла предплечье. – Она плохо работает. К тому же патрулирование внутри – это несложно и безопасно. Я просто буду ходить вдоль забора и вырубать всех прилипших. Должна же я вносить свой вклад».

Поначалу Лиа очень хотела сбежать, слишком уж напугало ее первое же собрание. Да и жители лагеря казались такими странными, даже немного дикими. Это было какое-то чудное мини-государство, управлял которым Кишан. Такой же странный, как и все остальные. Может, даже еще страннее.

Второе собрание было уже не таким пугающим. Его провели посреди дня. Без костров, барабанов и странных речевок. И проблемы обсуждались не такие серьезные. Никого не выгнали, никого не приговорили. Лиа слышала от Орифы, что для укушенных они «прерывают переход». Хотя сама Орифа упорно звала это казнью. И продолжала кормить кошек. И продолжала развешивать фотографии погибших на доске, хоть правилами лагеря это и было запрещено.

В лагере вообще было много правил и запретов, но Лиа пока знала не все. Орифа постепенно вводила ее в курс дела. Это должен был делать Макс, но тот постоянно отлынивал от своих обязанностей.

Лиа было все равно: не хочет – не нужно. Она и сама справится. Навязываться кому-то было не в ее стиле. А Орифе все это было не в тягость. Она сама предлагала помощь и никогда не отказывала, если Лиа ее о чем-то просила. Орифа была мягкой и доброй, хотя при всем при этом – той еще бунтаркой! Именно из-за нее Лиа и осталась.

За это утро Лиа убила уже четырех зомби. Не самый богатый улов, но хоть что-то. Она вела свою статистику и сделала вывод, что за дни патрулирования количество мертвых, подошедших к лагерю, не увеличилось. Если в крупных городах могли бродить миллионы зомби, то, вероятно, там они и оставались. Здесь, в бывшем детском лагере на берегу озера, было тихо, красиво и спокойно. Лиа хотелось верить, что так будет всегда, но внутри зрело сомнение.

Сейчас она проходила остаток маршрута вдоль сетчатого забора, конец которого уходил в воду. Это был ее любимый отрезок пути. Здесь никогда не было «гостей», и здесь никто не мог ее видеть, потому что обзор закрывали постройки. Ее можно было заметить разве что из окна больничной палаты. Но там сейчас было пусто.