Стефан в гостях у ведьмы (СИ) - Луковская Татьяна - Страница 17

«Секундант? Какая дурость! — подумал Стефан, играться во все это ему очень не хотелось. — Представляю, как будет ворчать Михась».

Баньков открыл дверь, из которой ранее ворвался Стефан, обернулся, прощаясь взглядом с Маричкой.

— Выберешь его, горько пожалеешь, — произнес юнец со злостью проигравшего.

Тяжелая дверь с громким хлопком закрылась, оставляя господаря и его синеглазую одних. Столько всего хотелось сказать, спросить, а тут все слова словно из головы вылетели. Стефан молча смотрел на девушку, а она на него. Они стояли и стояли. Что-то между ними возникло, какая-то тоненькая ниточка успела протянуться несмотря на все встречи, одну чуднее другой.

— Будешь горевать, если он меня завтра перерубит? — глупо пошутил Стефан.

— Да, буду, — тихо прошептала Маричка, но напрасно сердце парня скакнуло, радостно ударяясь о грудную клетку, потому что синеглазая тут же добавила, — ведь это я должна тебя убить, — а в синих очах вызов — вот я какая смелая и совсем тебя не боюсь.

— За что ты меня на небеса желаешь отправить? — посерьезнел господарь.

— Твой отец послал убийц погубить мою семью, — с большим трудом смогла выговорить Маричка, и было видно, что слова дались ей очень тяжело.

— Ложь! — взвился Стефан. — Мой отец такого сделать не мог… — он оборвал себя, а потом уже ровным тоном добавил: — Король Богумил — благородный человек, он не мог вот так взять и убить невинных людей.

— Он послал своих псов нас захватить из-за этих приисков. Ненавижу янтарь. Враги врывались в дома, убивали людей, мой отец пал в бою, братья и мать… Все погибли. Я не могу дотянуться до вашего трусливого короля, его слишком хорошо охраняют, ты заплатишь за смерть моих близких, — в очах Марички засветился чумной блеск, как там, у городской стены, видно она уже тогда примерялась, сумеет укокошить Стефана или нет. — Я тебе об том в лицо говорю, не таясь. Можешь первым приказать меня убить, спасая свою шкуру, тогда я сравняюсь с ними и мне не будет стыдно, когда я увижу их на том свете, — голос сорвался, девушка выплеснула все, что хотела сказать, и опустошенно стояла, опираясь о стену.

— Тебя обманули, — с горечью произнес Стефан, — сначала ваши вцепились в глотки друг другу, а потом на пепелище пришли наши отряды, встав между кланами. Король остановил резню.

— Это тебя обманули, а все было так, как я тебе говорю, — высокомерно произнесла Маричка, вздергивая подбородок.

— Не веришь, так спроси Адамуся, «дядьку» твой стар и помнит, как все было! — снова начал горячиться Стефан, хотя собирался держать себя в руках.

— Дядьку хочет спокойной старости, ему дела нет, что государыня не отмщена! — тоже взорвалась Маричка, переходя на крик.

— Дядька, в отличии от тебя, умеет думать о будущем, а не о прошлом, — раздосадовано бросил Стефан.

— А я вот не умею и не хочу, у меня нет будущего, да мне и не нужно, — поджала губы Маричка, а в глазах такая тоска.

Кто внушил этой бедной девочке, что она должна стать орудием мести, положить свою жизнь на чужой алтарь? Наивная птичка-синичка, которую так легко обидеть.

Оба снова замолчали, продолжая вести диалог глазами. Надо как-то разрядить напряжение, проломить эту стену отчуждения.

— У тебя ноги красивые, — кашлянул в кулак Стефан, краснея. Вот, хотел нагло пошутить, а сам засмущался.

— Да как ты смеешь мне такое говорить?! — тут же тонкой лучиной вспыхнула Маричка. — Была б я мужчиной, так сама бы тебя вызвала.

— Ну, знаешь, я ничего не просил, ты сама их передо мной выставляла, — якобы обиделся Стефан, но рукой перекрыл девушке дорогу. «И чем я сейчас лучше приставучего Банькова?» — выругал себя господарь, но заставить отступиться не смог.

— Благородный шляхтич сделал бы вид, что забыл, — надулась синеглазая, подныривая под рукой Стефана, чтобы уйти.

— Устал я в благородного шляхтича играть, — честно признался Стефан, невольно выплескивая всю усталость последних недель.

Маричка удивленно повернулась, разглядывая Стешку каким-то новым задумчивым взглядом. Он буквально чувствовал, как она ощупывает его, отдавая часть тепла.

— А я тебе нравлюсь, — ляпнул Стефан, и сам не зная зачем.

Ну сейчас она оттопчется и по оселедцу, и по хамоватой наглости, и прочее. Стефан уже приготовился к ее словесным уколам, но Маричка вдруг заплакала — одна за другой по щеке скатились две крупные слезы.

— Синичка моя, ну ты чего? — Стефан бережно обнял свою зазнобу, прижался губами к легкому завитку на виске. Маричка выронила крынку и та, ударившись об пол, раскололась на мелкие черепки.

— Растяпа у меня женка будет, — шепнул Стефан, и запрокинув девичью головку нежно прикоснулся к мягким влажным губам. И Маричка не отстранилась, она доверчиво потянулась к нему, судорожно всхлипывая.

«Пропал ты, Стешка, пропал от прекрасной девы».

Так он не волновался даже в свой первый поцелуй, тогда Стефан сильно боялся, что опытная любовница высмеет его за неумелость, а теперь он замирал, до боли в груди желая, чтобы это почти невинное прикосновение понравилось бойкой синице. Его губы касались ее губ, знакомились, ласкали, заманивали, намекали на большее.

— Ты враг, я все равно тебя убью, — простонала Маричка, обнимая Стефана за шею.

Стефан ничего не ответил, крепче прижимая ее к себе. Поцелуй стал смелее, у обоих сбилось дыхание.

— Пусти, дурной, — отстранилась синеглазая, — ты там завтра поосторожней, — провела она ладошкой по зеленому сукну на груди Стефана, — у шляхтича того, молодого, руки сильные, не забывай, что это я должна…

— Меня убить, — усмехнулся Стефан, пьянея от счастья.

Дверь позади снова скрипнула. Маричка испуганно отшатнулась от Стефана и пропала, ускользая в ненавистный чулан.

«Кого там черти принесли?!» — дико раздражаясь, повернулся Стефан. Ну, конечно, кого же еще! Пан Генусь Невесский собственной персоной.

— Чего ты за мной ходишь, шкура?! Что тебе нужно? — почти заорал Стефан, багровея от злости, чувствуя себя псом, из пасти которого вырвали кость.

— Еще на одну дуэль, светлейший господарь, нарываешься? — равнодушный к психам Стефана произнес Генусь. — Ты зачем от этого сопляка вызов принял, это ж убийство? Шляхта осудит, а нам так нужна их поддержка.

— Нам? — иронично приподнял бровь Стефан.

— Раскол сейчас нам совсем не нужен, — нудным голосом Адамуся начал выговаривать его Невесский, — а ты, светлейший, гостей в разгар пира бросил, на дуэль почти дите поведешь, я уж не говорю, что за служанками волочишься, хотя тебе целый цветник шляхеток привели. Тебя сюда не за этим поставили.

— Откуда тебе знать, зачем меня сюда поставили? — оборвал его Стефан.

— Этого я не знаю, но интересы короля для меня превыше всего, — с легким пафосом произнес Невесский. — Постарайтесь, господарь, не убить завтра пана Банькова, это в ваших интересах. И я готов быть вашим секундантом. Надеюсь, знаете, кто такой секундант?

— Второй дурень, который присматривает за первым, чтобы тот дурью маялся по правилам, — усмехнулся Стефан.

— Ну, как-то так, — фыркнул Генусь, пряча улыбку в тонких усах.

Пора было раскланиваться с гостями и ложиться спать, ведь поутру господаря ждали на заднем дворе.

Солнце косыми лучами ласкало угрюмые замковые камни, внизу над крышами еще спящего города стелилась легкая дымка тумана. Стефан плотнее завернулся в контуш, прячась от утренней сырости, нестерпимо хотелось спать, на подбородок прыгала зевота. Послать бы всех подальше и пойти досыпать в уютной большой кровати, да Маричку бы под бок… Ну, мечтать, оно не вредно. По правую руку, нахлобучив на глаза шапку, шел мрачный Невесский, по левую бубнил Михась, напоминая приемы, как можно выбить «сабельку» из рук противника в несколько взмахов. Все это Стефан знал и сам, но не перебивал здоровяка, понимая, что Михась тем сбивает свое волнение. Неприятная вещь — рубиться светлейшему господарю, да еще и со своим же шляхтичем, да еще и молоденьким парнишкой. Сколько этому Банькову годков? Шестнадцать, семнадцать? Уж точно лет на пять младше Стефана, да и тельцем слабенький, тонкий, что тростинка. Про таких шутники говорят — соплей перешибешь.