Тристан и Женевьева (Среди роз) - Дрейк Шеннон - Страница 91

• Предыдущая
• 91/110
• Следующая

– Ага… – пробормотал менестрель.

– Я говорю, – сказал Джон, хлопая парня по спине, – что ему следует прийти к ней и уговорить ее стать его женой.

– Она скажет «нет», – сказал Тристан.

Парень задумчиво склонил голову и улыбнулся.

– Я говорю, что вам следует взять ее, милорд. Прийти к ней ночью и сделать ее своей. Тогда она наверняка согласится.

– Нет, – сказал Джон. – Он уже это сделал.

– О! – Удивился менестрель.

– Он собирается обмануть ее. Привести ее к алтарю и, когда она соберется сказать «нет», не позволить ей этого сделать.

– А что, если она откажется идти?

– Тогда он понесет ее.

– Мне кажется, милорды, что это рискованный план, но лучше трудно что-либо придумать. Но я простолюдин и мне трудно понять эту женщину.

– Мне тоже, – рассмеялся Тристан. Менестрель встал и начал расхаживать по комнате.

– Роза среди шипов, а? Леди, которая позволила рыцарю овладеть собой, но не скажет «да» лишь из высокомерия! Но если кто-то хочет сорвать розу, он должен осторожно отвести в сторону ее шипы. И поэтому я говорю, пытайтесь уговорить ее и лишь затем применяйте силу! И запомните, милорд, прекрасное, как правило, дается в руки с большой неохотой.

Джон рассмеялся.

– Да, ваша светлость, я бы сперва предложил ей руку и сердце, а затем взял бы ее силой.

Джон снова рассмеялся и поднял кружку.

– За Женевьеву, за то чтобы она сдалась и в прямом и в переносном смысле!

Тристан и менестрель последовали примеру Джона. Вскоре они уже вовсю распевали непристойные песенки, и вечер пролетел совершенно незаметно. Они съели две громадных бараньих ноги, и выпили неимоверное количество эля. Юная служанка вскоре сидела на коленях у менестреля. Наконец, когда стемнело, Джон и Тристан вышли на улицу, держась за руки и громко горланя.

Тристан согласился сперва поговорить с Женевьевой, и, если его попытка не увенчается успехом, они вовлекут в свой сговор Эдвину. Конечно же, она примкнет к ним, ведь Эдвина желает своей племяннице добра, а для нее этот, брак является несомненным благом.

– И я даже осмелюсь сказать, что она будет нужна нам…

Джон замолчал и нахмурился, пытаясь справиться с икотой. Тристан шел, неслышно ступая, глядя вдоль улицы.

Закричала кошка. В темноте послышалась какая-то возня. Крысы? Может быть. Здесь у доков эти твари водились тысячами.

Они завернули за угол и внезапно услышали шаги. До них явственно донеслось чье-то прерывистое дыхание.

Друзья одновременно оглянулись и, тут же обнажили и высоко подняли мечи. Из темноты вынырнул огромный беззубый детина в потертой кожаной куртке с ножом, блеснувшим в волосатой лапе, и следом за ним второй, поменьше, с палицей. Они бросились на Джона и Тристана.

Сражение закончилось почти сразу же. Милорды слишком привыкли к обращению с оружием, и когда оба бандита лежали на земле, истекая кровью, Тристан опустился к одному из них, пытаясь нащупать пульс.

– Разбойники и грабители! – провозгласил Джон. – Во что превратился город!

Тристан ругнулся.

– Они мертвы…

– Лучше они, чем мы. Двумя грабителями меньше!

– Я не думаю, что это грабители.

– Тогда кто?

Тристан встал и покачал головой.

– Я не знаю. Но грабители не нападают на двух вооруженных рыцарей. Они предпочитают торговцев, школяров или ремесленников.

– Убийцы? Но кому нужно убивать нас прямо на улице. Все, кого мы знаем, предпочли бы послать вызов.

Тристан содрогнулся, вспомнив глаза Женевьевы. «Неужели она желает его смерти? Однажды она пыталась самолично убить его и почти добилась успеха. Неужели это снова дело ее рук?

Она шепталась о чем-то с Гаем в часовне. Когда-то прежде они вместе спланировали предательство. Гай, Тристан был уверен в этом, желал его смерти. Но как он может это доказать? Хотел ли он доказать, что прекрасная женщина, носившая его ребенка, бывшая для него всем на свете, хотела не его сердца, но его головы на блюде?» – думал он.

Женевьева удивленно подняла голову, услышав, как в стекло стукнулся камень.

Она быстро поднялась на ноги, положила книгу мистера Клэкстоуна на кресло, у камина и высунулась в окно, глядя на маленький дворик. Через несколько мгновений она заметила тень и, сперва испугалась, но тут же разглядела, что это Гай, и негромко вскрикнула.

Нырнув обратно в комнату, Женевьева поспешно набросила на плечи плащ и выбежала во двор. На улице было уже темно, но свечи в коридоре, ведущем в королевскую спальню, освещали двор достаточно хорошо. Женевьева осторожно притворила за собой дверь, но прежде чем она успела сделать вперед хотя бы один шаг, Гай бросился на нее, схватил за плечи, прижал спиной к закрытой двери и впился в ее губы. Он смотрел ей прямо в глаза. Женевьева опешила и от неожиданности в первые мгновения даже не сопротивлялась.

– Гай, я, конечно, очень рада тебе, но…

– Женевьева, Женевьева! Как больно мне видеть тебя такой! – он отступил назад. На лице его было такое отвращение, как будто в ее животе было нечто ужасное, а не невинный ребенок. – Но клянусь, что это ненадолго. Ты будешь моей.

Женевьева опустила глаза.

– Гай, – пробормотала она осторожно, – Тристан…

– О Тристане позаботятся, миледи, – сказал Гай с коротким смешком. – Ах, Женевьева, ты все еще прекрасна. Я мечтал о тебе каждую ночь. Вспоминал, сгорая от страсти.

– Пожалуйста, Гай! – нервно пробормотала Женевьева. Она взглянула на открытую галерею и взмолилась, чтобы никто не вздумал пройти по ней. Она злилась на Тристана за то, что он пренебрегал ею, но ей не хотелось, чтобы он слышал, как она снова разговаривает с Гаем. Естественно, она не хотела, чтобы он застал их вместе!

– Тебе не стоит беспокоиться, Женевьева, – горько сказал Гай. – Твой возлюбленный в таверне, он не вернется.

– Допоздна?

Гай ухмыльнулся.

– Он не вернется. О, Женевьева! – он прикоснулся к ее животу, и Женевьеве внезапно захотелось убежать от него, хотя она не понимала, почему у нее появилось такое желание. Ведь рядом с ней был ее старый друг. – Молись, чтобы это была девочка, Женевьева. Король с большей охотой отдает отцовские владения незаконнорожденным дочерям, чем сыновьям, которые его пугают.

– Гай, о чем ты?

Он тряхнул головой и рассмеялся.

– Хотя одному Господу известно, сколько этот паршивец оставил бастардов в Ирландии.

Женевьева сжалась, ее сердце пронзила стальная стрела ревности. Она сказала себе, что с ее стороны это безумие, – быть здесь, но сейчас она была готова расплакаться. Она могла бы поклясться, что Тристан хотел видеть своего ребенка живым и здоровым. Что он желал ее, и снова будет желать, что он отдал ей большую часть своей души.

Но он никогда не говорил, что их отношения продлятся навсегда. Он вполне мог бы переспать с дюжиной ирландских шлюх, так как всегда считал своим правом исполнять собственные желания. Она для него была лишь военным трофеем. Он захватил Женевьеву вместе с ее замком. Но, Господи, как же она была глупа, что позволила ему завладеть еще и собственным сердцем.

– Гай!

– Нет, любовь моя, не смотри на меня так, я не причиню вреда твоему ребенку, но наследником станет мой собственный. У нас с тобой будет мальчик… он далеко пойдет.

– Гай, пожалуйста, в твоих словах нет смысла.

Он прикоснулся к ее щеке и гневно воскликнул:

– Де ла Тер собирается жениться на тебе, ты знаешь это? У меня есть шпионы среди ближайших слуг короля. Генрих восхищается тобой. Он заставит де ла Тера взять тебя в жены. Король сказал, что если Тристан не женится на тебе, он отберет у него Эденби. Возможно, это пустая угроза. Но я не могу упускать такого шанса…

– Что!

– Король потребовал, чтобы Тристан женился на тебе. Генрих дает за тобой приданое еще большее, чем Эденби. У де ла Тера будет больше земель, чем у любого другого лорда. Король очень осторожен, он не дает своим дворянам возможности обрести силу, прежде чем не убедится в их абсолютной преданности и верности.

• Предыдущая
• 91/110
• Следующая