Тристан и Женевьева (Среди роз) - Дрейк Шеннон - Страница 39

• Предыдущая
• 39/110
• Следующая

Она даже удивилась, когда Тристан остановился и позволил ей соскользнуть вдоль своего тела, чтобы она могла встать на ноги. Женевьева быстро взглянула на него и отступила на шаг, задрожав от его близости. Она опустила глаза, но затем снова подняла их.

– Куда вы ведете меня? – спросила она хриплым голосом.

Тристан упер руки в бедра, наклонил голову и насмешливо оглядел ее с ног до головы.

– И это все, миледи? Куда вы ведете меня? – нет, чтобы сказать: «С воскресением из мертвых, лорд Тристан, это большая радость для меня, видеть вас живым».

– Это совсем не такая уж и радость! – не раздумывая огрызнулась Женевьева. «Молитесь… молитесь, чтобы я умер», – предупредил он ее тогда.

Граф де ла Тер рассмеялся и, взяв Женевьеву за руку, повел через следующий зал. Казалось, что в этой части дворца не было ни души. Она вдруг поняла, что они попали в жилую часть королевской резиденции, и лишь заблудившийся гость, да какой-нибудь слуга, могут стать свидетелями происходящего. «Здесь никто не придет ко мне на помощь», – подумала Женевьева с замирающим сердцем. И нигде, ни в каком-либо другом месте, ей никто не поможет. На это нечего даже надеяться, ибо никто не осмелится перечить приказу короля, особенно в таком незначительном деле, как передача дочери лорда, воевавшего на стороне противника, под опеку одного из ланкастерцев.

Тристан шел очень быстро, не ослабляя своей хватки, и Женевьева тяжело дышала, не в силах поспеть за ним, особенно теперь, когда ее мысли и сердце были погружены во мрак безысходности и отчаяния.

Но как глупа она была! Ей было страшно даже подумать, что может произойти дальше… Но она должна, должна взять себя в руки, и разобраться в происходящем.

Как бы она не старалась, единственное, что пока было ей понятно, – это, что Тристан жив и настроен очень решительно. Он взбешен, и ему позволительно сделать с ней все, что пожелает. Женевьева болезненно сглотнула и с такой силой рванула свою руку из его сильных пальцев, что вынудила Тристана остановиться. Он пронзительно взглянул на нее.

– Куда вы ведете меня? – снова спросила Женевьева.

– В мою комнату, – кратко ответил Тристан.

– Что… вы собираетесь со мной делать?

Он медленно растянул губы в улыбке:

– Я еще не решил. Сперва я думал сварить вас в кипящем масле, но это было бы слишком слабо. Мне приходило в голову четвертование и колесование, но и это я отбросил, как слишком легкое наказание.

– Вы не осмелитесь! – бросила ему Женевьева с вызовом. – Король не давал вам своего позволения убивать меня…

– Казнь требует королевской подписи, но я считаю не в данном случае. Ну, конечно же, в нашем распоряжении есть еще и просто пытки. Дайте-ка подумать. Ну да, мы же можем заклеймить вас, поставить клеймо – «Предатель» на одной из ваших прелестных щечек. Н-да, это слишком быстро! Ну, тогда мы могли бы вырывать у вас ногти, один за одним…

– Прекратите, – прошипела Женевьева. «Неужели он говорит серьезно?», – удрученно подумала Женевьева.

Она не могла судить об этом по его взгляду. Глаза Тристана были также глубоки и темны, как и прежде, также горели. А в его приятном голосе безошибочно угадывалась насмешка.

– Мои люди взбунтуются и найдут вас, чтобы…

– У них не будет особых затруднений в этом. Мы возвращаемся в Эденби, и я очень сомневаюсь, что ваши люди рискнут пойти снова против меня. Осмелюсь сказать, что они вполне покорились.

– О чем… вы говорите? – спросила со страхом Женевьева.

– Только о том, миледи, что Эденби в моих руках. Мы вошли в ту самую ночь, когда вы выехали в Лондон.

Тристан улыбнулся и возобновил свой путь, волоча Женевьеву за собой. Перед ее мысленным взором проплывали ужасные картины. Она представляла себе Эденби. Господи! Сколько из ее людей осталось в живых? Что сталось с ее бедной тетей, с Энни, с Томкиным, который был вместе с ней, в ее спальне, в ту ужасную ночь? Господи милосердный! Женевьева содрогнулась при мысли об Эдвине, милой, доброй Эдвине, которая вовсе не хотела принимать участия в этом предательстве, но осталась там, чтобы заплатить за него.

– О, Боже! – горестно воскликнула девушка, не в силах сдержать своих чувств…

Он снова остановился, глядя на нее сверху вниз с убийственно любезной улыбкой.

– Что на этот раз, леди Женевьева? – с усмешкой спросил Тристан.

Она вырвала у него свою руку и, собрав все свое мужество, глянула ему прямо в глаза, пытаясь любой ценой не показать своего страха.

– Что вы натворили в Эденби? – с бешенством спросила она. – Убивали невинных, которые не имели никакого отношения к этой войне, которые не принимали в ней участия?

– Вот именно – холодно ответил Тристан. Он решительно взмахнул рукой. – Все ваши люди развешаны вдоль стен Эденби, они гниют на виселицах и ветер раскачивает их истерзанные тела. Никто не спасся, леди!

Женевьева отшатнулась от него, не понимая, говорит ли он правду или нет. Тристан шагнул вслед за ней и схватил ее так сильно, что она вскрикнула. Он не повел ее дальше, а подвел к одному из больших, занавешенных тонким муслином окон, тянувшихся вдоль стены.

– Посмотрите вниз, – насмешливо произнес граф, и она послушно выглянула в окно. Внизу, во внутреннем дворике, крытом навесом, был установлен столб, к которому привязывали тех, кого наказывали кнутом. Несколько человек в кандалах получали свои порции наказания за какие-то преступления против нового короля.

Женевьева попыталась отвернуться, но Тристан заставил ее смотреть в окно, приподняв ее подбородок, чтобы она не могла спрятать глаза.

– Суд короля Генриха строг, но справедлив. Если вы и впредь будете досаждать мне, то вынудите меня прибегнуть к помощи вон тех бравых молодцев, чтобы усмирить вас, прежде чем мы уедем отсюда, – проговорил Тристан.

– А мне какая разница, кто будет меня мучить? – равнодушно произнесла Женевьева. – Разве есть разница между плетью в их руках или в вашей? Я даже осмелюсь сказать, что с большим удовольствием приму удары из рук этих людей! Я бы предпочла, чтобы надо мной свершилось правосудие здесь!

– В самом деле? – вежливо осведомился Тристан. – Также, как вы предпочли бы Тауэр тому, чтобы находиться в качестве пленницы у меня?

– Да, именно так! – с жаром ответила она.

– Вам никогда не выйти из королевской тюрьмы, – холодно предупредил ее граф.

– Хороший палач может позволить легко расстаться с жизнью! – выкрикнула она и к ужасу своему расслышала в собственном голосе истерические нотки, которые вызвали у Тристана вполне искренний смех.

– Ах, да, я же совсем забыл, какой вы крупный специалист по смерти, леди Женевьева! – воскликнул он.

Она опустила голову и начала руками разглаживать свою юбку.

– Если я должна умереть, лорд Тристан, – она попыталась произнести эти слова твердым, ровным голосом, – то хотела бы, чтобы это произошло здесь и сейчас.

– Но я пока не собираюсь убивать вас, – сообщил ей Тристан. – И даже, если кто-то имеет на вас зуб, и собирается свести с вами счеты, я все равно оставляю для себя это удовольствие! Кстати, я совсем не верю в то, что вы так уж торопитесь расстаться с этой жизнью. А теперь пошли, мы даром теряем время.

«Теряем время! – подумала Женевьева, чувствуя нарастающую панику. – О, Господи, да! Ей нужно, чтобы они теряли время! Она должна выиграть столько времени, сколько сумеет! Может он собирается привести ее к себе на квартиру и там пытать? Или сначала изнасиловать? Нет, кажется, он слишком ненавидит ее для того, чтобы желать… Даже для того, чтобы взять силой… Хотя, если он поймет, что это будет для нее мучительно. Нет, он не собирался убивать ее немедленно. У него есть возможность сделать с ней все, что угодно, прежде чем взять ее жизнь. Кажется, он очень торопится вернуться в Эденби, может быть, его месть включает в себя демонстрацию того, что он сделал с ее домом!»

И когда Тристан снова поволок ее за собой, Женевьева задрожала. Но вот они остановились перед дверью, и он отпустил ее руку для того, чтобы открыть дверь.

• Предыдущая
• 39/110
• Следующая