И 6 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 41

Сила первая и самая слабая – Маруна Охотница со своим отрядом. Сборщики и охотники, что прибыли на привычное место и уже готовились к сбору яиц и добыче мяса, когда к их лагерю почти одновременно вышли нежданные гости, что явились с трех разных направлений.

Силая вторая – отряд мутов возглавляемых серым касадором. Их было девятнадцать. Все мертвы, включая касадора, но от него осталась лишь раздавленная и обгорелая лепешка мяса.

Сила третья – малый ударный отряд отлично экипированных штурмовиков, подкрепленных четырехногим тяжелым шагоходом. По отпечаткам определить сложно – унифицированные когтистые стальные ступни могли быть поставлены на различные модели подобной техники. Из четырех экзоскелетов я опознал два – Пандинус и Терафоза. Их следы ни с чем не спутать – равно как и манеру передвигаться.

И сила четвертая… а вот хер его знает, что это за сила. Она появилась и действовала во время ожесточенной стычки там, где сейчас образовалось пепелище. И судя по мощности огнемета, установлен он был на шагоходе «третьей силы». Потом, когда все закончилось, туда сползлись и слетелись падальщики, что шустро растащили барбекю. Свою находку Хорхе сделал как раз на краю пепелища.

И что мы имеем?

Судя по отрывистым словам Маруны, что пыталась держаться несмотря на тяжкое увечье и старалась рассказать как можно больше, пока запасная аптечка вдруг не вздумала погрузить ее в сон, все началось внезапно. Они позорным образом прозевали начало атаки.

Первым ударил отряд касадора, тогда же послышалась музыка, отчего трое из отряда Маруны начали впадать в транс. Очереди врага выкосили людов и недомутов. Еще бы пара минут и… но тут, под рев сопел, с одной из крыш рухнула гигантская машина и ударила из десятка стволов. Следом заработал огнемет, что прошелся по краю запертого между домами пространства, поджигая всех без разбору. Маруна закричала, подняла оружие… и тут ее почти схватили за плечо и почти мягко развернули. Мягко, но воспротивиться этой стальной хватке и невероятной силе она не смогла и послушно повернулась как тряпичная кукла. Ей в лицо ударил яркий свет и следующее, что она помнит, так это странное жужжание и удивленный, проникновенный радостный голос:

– Потрясающе… сапфиры чистой воды… и какой прозрачности…

Боль… ужасающая боль… яркие вспышки перед глазами… толчок в грудь, и она упала на камни. Мотая головой, пытаясь прогнать из глаз слепящие вспышки, она поползла прочь и только поняв, что зрение не возвращается, коснулась пальцами глаз и… нашла вместо них кровоточащие дыры… Это ввергло ее в шок. Она застыла на карачках, и сама не знает, как долго простояла в полном ступоре. Где-то там, совсем рядом и при этом очень далеко, грохотали выстрелы, шипел огнемет, слышались крики умирающих, а она продолжала стоять на четвереньках…

Очнулась она когда вокруг стало тихо. И эта тишина была нарушена глухим и хорошо знакомым ей ворчанием – кропосы пришли на запах крови и горелой плоти. Заставив себя прийти в движение, она поднялась и потихоньку потащилась прямо, выставив перед собой руки. Она хотела жить… даже не ради себя, а ради той жизни, что зародилась в ее чреве…

Это все что она знала и все что сумела рассказать. Остальное мы определили по следам, равно как и выяснили куда двинулся дальше уносящий на себе экзоскелеты тяжелый четырехногий шагоход. Тогда же я понял про четвертую силу, что подошла с другого направления и в какой-то момент ударила по штурмовому отряду упырка Синеглазого. И тогда же я нашел несколько сорванных броневых элементов у края пепелища.

Что за херня там приключилась? Кто и что не поделил?

Кто выжил?

Отряд охотников – мертвы.

Отряд касадора – уничтожен.

Штурмовики – ушли дальше, но неясно в полном ли составе.

Четвертая сила?

Не знаю. Не знаю…

– Что за дерьмо? – повторил я, сжимая в кулаке широкий пластиковый ремень.

Я держал в руке налобный фонарь Супернова, производства Россогора. В свое время знаменитый фонарь. Прочный, надежный, с отменной батарей – если не подделка – долго держащий заряд, работающий под водой, с кучей режимов…

Но меня удивил не фонарь. Это все хрень. Фонарь вполне мог быть здесь изначально – пролежал все эти годы в каком-нибудь сейфе, затем его отыскал один из мутов и какое-то время использовал, пока не сдох от вражеских пуль во время неудачной охотничьей вылазки.

Да… я изначально так и подумал, пока не увидел на широком ремне вручную сделанную отметку «Хуракан. А.А».

– Ладно – кивнул я, подтаскивая ногой рюкзак и запихивая налобный фонарь в один из карманов – Разберемся…

Откинувшись на прикрытый одеялом свернутый грубый тростниковый мат, я замер, слепо глядя перед собой полуприкрытыми глазами. Часть меня погрузилась в восстановительную дрему. Но я продолжал наблюдать за происходящим на парковке, а рука лежала на рукояти револьвера. И я продолжал размышлять – как о случившемся, так и о ближайших наших действиях.

Редко это говорю, но, похоже, тут будет нескучно…

– Еще один мой поросенок сдох! – в голосе Ссаки звучала ревнивая злоба и направлена она была не в пространство, а на конкретную личность, что стояла и лыбилась во все зубы – Харе щеки растягивать, упырок!

– Сосни хер дохлой свиньи, сука! – не остался в долу лыбящийся орк и, что ему обычно совсем несвойственно, ласково прохрипел, подталкивая трех робко хихикающих гоблинов в нужном направлении – Двигаем жопами, парни. Двигаем жопами… До обеда надо сделать еще одну ходку… а потом вкусно пожрем… и залечим лапу ноющему Барсуку.

– Я не ною… но ведь мне указательный палец отожрали…

– Но не жопу же? – резонно заметил орк – Шагай… к вечеру станешь богатым… или дохлым…

Оставшаяся без слушателей Ссака повернулась ко мне и ткнула пальцем в лежащий у ее ног труп с раздутыми руками, но в целом с обычным телосложением обычного офисного планктона, которое почему-то стало нормой, а когда-то считалось серьезным заболеванием. Жопа принимает форму неудобного рабочего кресла, голова раздувается от приема постоянных потоков испражнений начальства, а вечно занятые видимостью дела тонкие хрупкие пальцы с под корень обгрызенными ногтями суетливо набивают на допотопной клавиатуре успокоительные фразы типа «Хоба-хоба суки…», «Моя жена воняет спаржей…», «Жизнь дерьмо, а я в нем главный сгусток»…

– Лид!

С грустью вернувшимся к проблемам Ссаки, я вопросительно зевнул.

– Я жажду сочувствия! – на этот раз в голосе наемницы зазвучала горькая обида – Что за хрень?! Секса в жизни нет, сочувствия нет, поросята дохнут… чувствую себя как…

Еще раз посмотрев на дохлого гоблина у ее забрызганных кровью ног, я пожал плечами:

– Бывает.

– У меня остался всего один! И этот тощий недомерок не вызывает доверия… да, недомерок? Ты ведь тоже мечтаешь сдохнуть и выставить меня неудачницей перед долбанным орком, да? Я по твоим глазам вижу, как ты мечтаешь сочно брызнуть мозгами и красиво сдохнуть…

– Что вы! – тоненько вякнул сидящий в паре шагах бодрый недомут с покачивающейся над головой забранной в каркас из палочек и веревочек багровой опухолью украшенной сверху здоровенной самодельной кепкой – Я хочу жить! Мечтаю дожить до ста лет! У меня хорошее сердце!

– Ну все… Этот дебил точно сдохнет – обреченно выдохнула наемница – Вот дерьмо! Лид! Где сочувствие?

– И я щедро одарен генетикой! Тугие хромосомы! Пощупай мои ляжки – обомлеешь!

– Заткнись уже…

Разинув рот в еще одном сокрушительном зевке, я с хрустом повел шеей, глянул на часы и буркнул:

– Ускоряемся, фермерша. До обеда сделаем еще одну ходку и подведем первые итоги…

– Ты прикроешь? – Ссака с надеждой сделала ко мне шажок.

– Да.

– И прикроешь именно моего милого поросенка, а не тех орочьих мутантов недомерков…

– Я прикрываю всех.

– Но дохнут только мои…

– Ссака!

– Да обидно же, лид! А эта тварь глумливая еще и рожу кривит! Рэк! Чтоб у тебя все сдохли, понял! – заорала Ссака и тут же улыбнулась обернувшимся к ней «поросятам» орка – Ничего личного, парни. Желаю вам счастья в личной жизни. В смысле – присуньте друг другу прямо сейчас, чтобы не сдохнуть девственниками…