И 6 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 19

– Кто знает – произнес адъютант – Кто знает…

– Да в жопу тебя и твою судьбу, если начистоту…

– Понимаю, понимаю…

– Но если прямо сейчас ты или любой из слышащих меня убьет гребаного Оди – быть славному герою богом! Хочешь стать живым богом, Хорхе? Гарантирую величайшую судьбу из возможных!

– Спасибо за предложение, сеньор… но я, пожалуй, откажусь…

– Верность командиру?

– Так точно. И уважение.

– Уважение чего? Его кровавой славы? Его принципов?

– Всего этого – Хорхе вел беседу удивительно непринужденно, ведя себя так, будто общался со старым знакомцем.

– Уважение славы и принципов, значит, житейских? А что, кто-то уже поинтересовался о самом главном во всей этой истории? – голос из шлема на мгновение прервался, похрипел помехами и снова вернулся – Кто уже задал вашему крутому командиру-герою главный вопрос – а какого он собственно хера пытался убить мою абсолютно ни в чем сука неповинную израненную дочь?! А?! КАКОГО ХЕРА, ОДИ?! ОНА В ЖИЗНИ НЕ СДЕЛАЛА НИЧЕГО ПЛОХОГО! Обычная девчонка! Обычная жизнь! Обычные интересы! Мечтала стать режиссером-документалистом! А получила пулю в голову и впала в кому! Затем пытки! Бесчеловечные пытки! ЕЕ РАСПЯЛИ! СОДРАЛИ С НЕЕ СКАЛЬП! Я, подыхая от отцовского ужаса, посылаю на ее спасение того, кому доверял полностью! ПОЛНОСТЬЮ! ДЕРЬМО! Я ВЕРИЛ ТЕБЕ, ОДИ! ВЕРИЛ, КАК СЕБЕ! И я послал тебя спасти мою дочь! Спасти смысл моей жизни! И что же ты, ублюдок, сделал? А?! Ты пытался удавить ее прямо на медицинском ложе! Сдавил горло моей Эдиты! Ты убивал ее! И если бы не тот ракетный удар… у тебя бы получилось! Ты бы убил мое невинное дитя! Ты так и не ответил мне на главный вопрос – за что? За что, Оди? Ненавидел меня? Так заглянул бы в мой офис и прострелил бы мне башку! В те дни ты заходил ко мне без стука! Почему моя дочь? Она, очнувшись из-за дикой боли, пройдя через пытки, была спасена, только-только испытала облегчение… и тут на ее горле сомкнулись твои железные пальцы! УБЛЮДОК! ПОЧЕМУ?! А?!

– Да – кивнул я и шлем качнулся вместе со мной, пробороздив мне все же небритую щеку острым краем изогнутого металла – Да… ее спасло чудо…

– За что?!

– Ей… ей было достаточно – тихо произнес я – Этой изломанной девчонке было достаточно. Я не знал, что она вышла из комы… но я видел, что это изуродованное тело уже не хочет жить… просто не хочет… В том работающем медблоке лежало даже не тело, а почти разрозненные куски тела с частично срезанным лицом… Вскрытая грудина, вырванное легкое, второе залитое кровью почти полностью… изрезанные и забитые дерьмом кишки… Она хотела просто наконец-то умереть…

– Кто это решил?! Ты?! Да кто ты такой, чтобы это решать?!

– Я не решал! Сначала я просто зажал перебитый на горле сосуд, на который еще не успели наложить заплатку. Я просто заткнул хотя бы одну убивающую ее дырку, а затем затянул покрепче жгут на ее изрубленном топором бедре… Я ощутил ее агонию, мои пальцы залило ее кровью… и я вдруг начал сжимать пальцы.

– Дерьмо это все! Отрастил сострадание?! Да быть такого не может! Вдруг начал сжимать пальцы? Вдруг?! Да кто поверит в эту чушь! Быть не может!

– Не может – согласился я – Когда доберусь до твоей воскресшей дочурки – докажу тебе это. Убью ее без колебаний. Убью быстро.

– ХЕР ТЕБЕ! Я достану тебя!

– Хорошо… достань меня.

– А я уже достал тебя – использовав суку Мокко как новый хребет для Эдиты! Ты сам виноват! Глаз за глаз! Любовь за любовь! Отвечай! Кто заказал тебе мою дочь?

– Никто – усмехнулся я и провел ладонью по деформированному шлему – Ты идиот, Первый… у тебя же должен быть доступ к моим медицинским данным после той спасательной операции. Не было никакого сострадания. Я не размяк. И в нормальной ситуации мне было бы посрать! Даже будь она в сознании и моли убить ее… я бы просто вколол ей что-нибудь вырубающее и все! В тот долбанный день… когда я ощутил ее слабый пульс, а по пальцам потекла ее кровь… что-то сука пошло не так! Сейчас я вот размышляю… Как тогда все было? Ну… мне почти оторвало башку… даже сейчас, сидя здесь, крутя перед глазами размытые воспоминания, я мало что вижу кроме черной дымной воронки и белых вспышек… нет никаких мыслей, нет никаких решений, нет ничего… моя голова была дырявой и пустой, когда я просто начал убивать твою дочь. Сотрясение, контузия, потеря крови, боевой шок, отходняк после ударной тройной дозы боевых коктейлей, перегрузки уходящего от летящих на перехват ракет транспорта, кидающего нас то вверх, то вниз, крики раненых бойцов, валящий откуда-то едкий серый дым, вой перегруженной электроники, дикая головная боль и понимание, что я ощущаю только одно – дикое желание убивать… убивать всех подряд! Последнее что я помню – мои медленно смыкающиеся пальцы на красном дырявом горле и то, как мой взгляд замирает на лице ближайшего бойца, а в голове появляется кристально ясная мысль – я убью всех в этом долбанном транспортнике, а затем прыгну вниз, чтобы начать убивать и там… Вот ты и скажи мне, Первый… что за чертову химию нам вкололи под конец того задания, когда мы уже тащили спасенный полутруп к транспортнику, но понимали, что нам не справиться, что наши нервные системы уже не выдержат еще одной дозы боевых стимуляторов, что аптечки верещат как ошпаренные, требуя срочной госпитализации каждого из нас… и тут вдруг укол… и мы полетели вперед как на крыльях, а наши раны вдруг начали закрываться сами собой… Ну? Скажи мне, ублюдок… что за веселые уколы мы получили? А?

Тишина… тихо шелестят транслирующие лишь помехи динамики.

– Первый! – рявкнул я и поморщился от продравшей голову боли нервного отходняка – Отвечай! Что нам вкололи? Аптечки были атолловские! Боевые! Высшего уровня! Экспе-сука-рементальные! Да если бы не тот ракетный удар, что уронил нас в сучье болото, заодно погасив наши мозги бессознанкой или смертью… хер бы вообще кто долетел живым до базы! Я ведь видел глаза оставшихся в сознании бойцов – и в их глазах не было ничего разумного! Ни тени разума! Только жажда крови! Эй! Отвечай, разгневанный отец! Отвечай! – сдернув с головы шлем, разодрав себе кожу в еще одном месте, я с силой вбил его в бронестекло бойницы – Отвечай! Отвечай! Отвечай, хреносос! ДЕРЬМО! – я махнул рукой и шлем улетел назад, ударив в ящики сзади и залязгав по полу – Сука! Я убью твою дочь! Но я убью ее быстро! А затем я найду тебя – и тоже убью! Но ты будешь так, как не подыхал еще никто в этом мире! Обещаю тебе!

– Я готов назвать координаты! Ты против меня! Один на один! Разворачивайся и двигайся на выход из Формоза!

– В жопу – рассмеялся я – В жопу тебя… сначала я должен вырезать червя из гнилого яблока… а из червя хребет… а из хребта жизнь… Кто-нибудь! Убрать гребаный шлем в долбанный ящик! Мне… мне надо… помолчать… просто сука помолчать…

– Я УБЬЮ ТЕБЯ! – это было последнее, что успел вякнуть шлем, прежде чем захлопнулась крышка.

– Может и убьешь – согласился я и затих в кресле – Может и убьешь…

Что за херня происходит?

Уже ясно, что там, в неизвестной мне серой глобальной зоне сумрака происходит что-то странное.

Первый – фанатик. Со всеми плюсами и минусами этого статуса. Он фанатик. Безумный опекун, что видит на своем жизненном горизонте только два действительно важных объекта – планета со всеми нужными растениями и тварями… и его дочь Эдита. На все остальное ему посрать. Равно как и на пожелания опекаемых. Он знает как им будет лучше – а они нет.

Зная его нрав, его мстительность, подозрительность и безумный страх за жизнь дочери… он бы ни за что не оставил меня в живых. Не вариант. Я был бы уже мертв, а до этого прошел бы все круги пыточного ада, где бы от меня отщипывали по молекуле за раз, на разные лады задавая один и тот же вопрос «Зачем ты пытался убить Эдиту?», «Зачем ты пытался убить Эдиту?», «Зачем ты пытался убить мою Эдиту, сука?». Он бы терзал меня до тех пор, пока бы не убедился, что никто не отдавал мне приказа, никто не покупал меня и не промывал мне мозги. Параллельно с этим он пытал бы все мое ближайшее окружение, запихивая их кишки в блендер и повторяя те же самые вопросы.