Таинственный свет луны - Дрейк Шеннон - Страница 18

• Предыдущая
• 18/71
• Следующая

— Да что вы?

— Точно!

— Понимаю. Вы хотите со мной переспать!

Шон был до того удивлен ее откровенностью, что невольно отступил назад. Потом, окинув ее фигуру пристальным взглядом, сказал:

— Да.

— Знаете, если бы я жила во времена Магдалены, я бы отвесила вам пощечину, а после этого попросила бы вас покинуть мой дом и никогда больше здесь не появляться.

Шон рассмеялся:

— Думаю, в те времена я был бы ужасным ловеласом и передо мной не устояла бы даже ваша Магдалена! Полагаю, взять эту крепость было не так уж трудно — разве она не уступила своему воздыхателю?

— Вы и ее воздыхатель — не одно и то же. Он был французом, а французов всегда считали покорителями женских сердец. Кеннеди же, если мне не изменяет память, — ирландцы.

— Верно, ирландцы, но у нас в крови чего только не намешано. И французская кровь есть, и креольская, и испанская, и, возможно, даже африканская. Да что у нас? Сейчас чистой крови в Новом Орлеане ни у кого не осталось — поверьте мне!

— Зачем вы мне все это говорите?

— Но ведь должны же вы знать правду о человеке, с которым будете спать, верно?

— По-моему, все ваши сегодняшние поступки и слова с точки зрения юриспруденции трактуются как «неприкрытое домогательство».

— Неужели?

— А-а, понимаю! Вы хотите соблазнить меня, чтобы вытянуть интересующую вас информацию?

Шон покачал головой:

— Информация информацией, но я хочу соблазнить вас потому… что после того, как встретил вас, меня словно огнем опалило.

Мэгги опустила голову.

— Давайте лучше поговорим о вашем отце. Кстати, вы, может, хотите пить? У меня есть чай со льдом, лимонад и пиво. Пегги принесет напитки на веранду. Оттуда открывается чудесный вид на реку. Глядя на воду, забываешь, что в мире есть гамбургерные Кинга.

— Чай со льдом лучше всего, — ответил Шон.

— В таком случае поднимемся на второй этаж и пройдем на веранду.

Мэгги двинулась вверх по лестнице. Шон последовал за ней, но на лестничной площадке вдруг почувствовал сильное головокружение и остановился. Мэгги тоже остановилась, повернулась и посмотрела на него:

— Что-то случилось?

Шон покачал головой. Головокружение прекратилось так же быстро, как и началось.

— Вы выглядите так, будто…

— Будто что? — раздраженно спросил Шон. Он ни за что не признался бы, что находился на грани обморока.

— Ну, не знаю… На улице так жарко… Когда заходишь с жары в прохладу, то бывает, что…

— Я отлично себя чувствую! — отрезал Шон.

— Извините, если я сказала что-то не то.

Мэгги продолжила путь вверх по лестнице. Шон мысленно выругался. Даже юнцы знают, что не следует грубо разговаривать с девчонкой, которую намереваешься соблазнить.

Она провела его в небольшую, обставленную антикварной мебелью гостиную на втором этаже. Двери здесь были распахнуты, и тонкие тюлевые шторы колыхались от ветра.

— Когда вы приехали, я была на веранде и предавалась созерцанию и приятному безделью, — сообщила Мэгги.

Они вышли на веранду, расположенную над аккуратно подстриженной лужайкой, которая спускалась к реке. На веранде стояли плетеные стулья. На столе лежала раскрытая книга, и ее страницы шевелил ветер. Это был последний роман Джона Гришема.

«А что, собственно, ты ожидал увидеть? — спросил себя Шон. — Инструкцию по отрубанию голов?»

Мэгги опустилась в плетеное кресло и вытянула длинные, покрытые золотистым загаром ноги. Неслышно появилась Пегги с подносом в руках, расставила на столе высокие стаканы с ледяным чаем и тарелочки с бутербродами, свежими овощами и чипсами.

— Хорошо, когда утром в субботу приходят гости, правда? — спросила она у хозяйки.

Мэгги с усмешкой посмотрела на Шона:

— Особенно когда приходят званые гости…

Когда Пегги вышла, Шон, проследив за ней взглядом, заметил:

— Милая женщина.

— Вы, должно быть, полагали, что двери у меня отпирает Франкенштейн?

Шон взял со стола стакан с чаем и тоже уселся в кресло.

— Нет, — сказал он. — Честно говоря, я ожидал встретить подобие привратника из фильма «Семейка Адаме».

Находиться на веранде было приятно. С реки дул чуть влажный ветерок — прохладный и освежающий. Шону крайне редко приходилось вот так спокойно сидеть, ничего не делая, и беззаботно обозревать окрестности. Даже если у него и выдавалось свободное время, он проводил его в шумной крм-пании друзей за кружкой пива.

— Пегги чудная. Она как дар небес. Я обожаю ее.

— И долго она у вас служит?

— В молодости она работала на мою мать. Потом моя мать поступила так, как поступают все Монтгомери, то есть уехала в Европу и обосновалась там. Семь лет назад из Европы приехала я, взяла Пегги на службу, и с тех пор мы с ней не расставались. Она настоящий клад. Знает, как вести хозяйство, очень аккуратна и трудолюбива. Уезжая, я спокойно оставляю на нее дом.

— Стало быть, Пегги живет здесь?

Мэгги улыбнулась:

— Вопрос, конечно, интересный. Непонятно только, кто его задает: мой потенциальный любовник или полицейский? Вы, наверное, полагаете, что Пегги видела, как я возвращалась ночью домой, перепачканная с ног до головы кровью и с мечом в руке? Вас это интересует? Или, быть может, вы просто хотите знать, не войдет ли она без стука в спальню в самый неподходящий момент?

Шон усмехнулся: ответ Мэгги показался ему циничным. Он решил отплатить ей той же монетой.

— Я и сам точно не знаю, как расценивать этот вопрос. Возможно, он касается и той и другой темы, а может быть, относится лишь к вашей домоправительнице. Мне вдруг захотелось узнать, как она управляется с хозяйством. Ведь дом у вас, как ни крути, большой, а Пегги-то одна-одинешенька. Даже не верится, что она одна поддерживает здесь безукоризненный порядок.

Мэгги в этот момент подумала, что, возможно, зря напустилась на лейтенанта. Вздохнув и еще раз взглянув на реку, она перевела глаза на Шона.

— У Пегги есть свой собственный дом — мы перестроили сарай, где раньше стояли экипажи. Хотя она и живет на территории плантации, у нее есть свои дела и своя жизнь. К примеру, с понедельника по пятницу Пегги пестует двух маленьких девочек, чьи родители поздно возвращаются с работы. Еще есть вопросы?

— Ваши родители умерли?

— Да. Вы вот упоминали о своем отце… Он, стало быть, жив. А ваша мать?

— Она умерла. Но поговорим о вашем отце. Он что же, взял фамилию Монтгомери?

— Да, он имел обыкновение так себя называть.

— Похоже, с мужчинами в вашей семье не слишком-то считаются, — заметил Шон.

— Это грубо, лейтенант.

— Вернемся к вашему отцу.

— Я обожала отца! — заверила его Мэгги. — Он был удивительный человек. Даже трудно сказать, как я его любила.

— Жаль, что вы потеряли его.

— Он прожил интересную жизнь.

— Приятно слышать.

— Скажите, а чем занимается ваш отец?

— Достает меня — днем и ночью, — как только у него появляется для этого хотя бы малейшая возможность. Раньше он был профессором истории в Университете Луизианы. Теперь читает, занимается садоводством, огородничеством — ну и достает меня.

— Но зачем он это делает?

— Хочет, чтобы я женился. Считает, что я должен продолжить наш род и передать фамилию Кеннеди детям.

— Значит, у вас нет ни сестер, ни братьев?

— Ну почему же? Сестра есть. Она замужем и процветает. По сравнению с ее жизнью мое существование кажется ему убогим.

Мэгги улыбнулась:

— Почему же вы не женитесь? Времени не хватает?

— Я, можно сказать, почти женился.

— Что же случилось?

— Она умерла.

— Мне очень жаль!

— Мне тоже. С тех пор, правда, прошло довольно много времени.

— Понятно, — пробормотала она, сочувственно улыбнувшись. — Значит, ваш отец хочет, чтобы вы преодолели синдром вдовца и жили дальше как все люди. Верно?

— Более или менее.

— Вот, значит, почему он вас послал сюда. Увы, его старания напрасны.

— Почему же?

— Потому что я не хочу выходить замуж.

• Предыдущая
• 18/71
• Следующая