Шотландский лев - Дрейк Шеннон - Страница 56

• Предыдущая
• 56/90
• Следующая

– Что случилось с заложницей, готовой сделать все, что мне будет угодно? – оторопело спросил он.

– Боюсь, ее больше нет. Слишком многое теперь поставлено на карту.

– Что именно?

– Прежде всего гордость.

– Позволь, а где же была твоя гордость в Хэмстед-Хите? И в дороге? А также в фермерском домике возле Перта?

– Тогда весь мир был другим. И я была другой.

– Но ты все еще заложница.

– О да. Но ведь уже договорились о моем выкупе.

– Только через год и один день.

– Да, но по неразумной причине.

– В этом, миледи, позвольте с вами не согласиться.

– Но ведь ребенка-то нет.

– Теперь я с уверенностью могу сказать, что вы ошибаетесь.

– Ты можешь сказать мне?

В полутьме Кристина заметила, как дрогнули в улыбке губы Джейми.

– Да, я могу это сказать тебе. Потому что ты изменилась. Есть определенные признаки, по которым мужчина узнает это.

– Думаю, что мужчина вроде тебя едва ли способен отличить одну женщину от другой.

Джейми помолчал, а потом тихо сказал:

– Миледи, я виноват в том, что война не кончается и это не оставляет мне времени для таких развлечений, которые вы мне приписываете.

– Кто-то ждет вас и нынешней ночью.

– Вот как?

– Я сама видела, как там, внизу, возле лестницы, мелькнуло что-то белое.

– Вы видели жену моего кузена, которая перехватила меня в коридоре, чтобы напомнить, что я не должен вас обижать.

– Игрения? – удивилась Кристина и замолчала, боясь сказать лишнее.

– Знаете ли, я не обязан вам ничего объяснять.

– Я и не ждала объяснений.

– Смею напомнить, что вы сами навязались мне в заложницы и обещали с готовностью делать все, чтобы угодить мне, причем делать это лучше, чем кто-либо другой.

– Боюсь, что я устала быть объектом насмешек, пренебрежения и гнева.

Джейми приподнялся на локте и стал наблюдать за странной игрой света и тени на лице Кристины.

– Ну что ж, миледи, для насмешек вы давали основания, гнев вы тоже частенько заслуживали, а что касается пренебрежения, то вы ведь заложница. Хотя в данный момент ни о каком пренебрежении речь не идет.

– Вы грозились убить моего брата.

– Только в том случае, если вы будете угрожать убить себя. Кристина, даже я могу с уверенностью сказать, что ты говоришь неправду. Возможно, я знаю тебя лучше, чем ты сама себя.

Кристина закрыла глаза и задумалась. Что, если Джейми прав? В таком случае все ее возражения выглядят ложью. А если это так, то она не могла бы сказать с уверенностью, наполняла ее мысль об этом ужасом или радостью. Если это ее радовало, то, значит, она слишком любила жизнь, чтобы желать расстаться с ней. А если она хотела жить ради ребенка, то, значит, не хотела расставаться с жизнью ради всего, что было ей дорого.

Кристина почувствовала, как Джейми с нежностью, которой она от него не ожидала, стал гладить ее по щеке. Еще больше удивили ее слова, которые он задумчиво произнес:

– Возможно, ты скорее наивна, чем беспечна, и скорее невежественна, чем бессердечна и отвратительна.

– Отвратительна?

– Гм-м. Если ты намерена обмануть другого мужчину, навязав ему ребенка, зачатого от меня, то такой поступок я не могу не считать отвратительным.

– А что, если ты ошибаешься?

– Сейчас это уже не имеет значения.

– И я, значит, должна забыть твои слова, хотя сама, например, таких резких слов тебе никогда не говорила.

Немного помолчав, Джейми сказал:

– Нет, ты никогда не должна забывать их, потому что я всегда говорю то, что думаю.

Кристина возмутилась. Ей захотелось снова пустить в ход кулаки, но тут Джейми наклонился к ней, руки его скользнули под ее тело, и ее гнев прошел сам собой. Он стал целовать ее. Она хотела было оказать сопротивление, но вдруг неожиданно для самой себя еще теснее прижалась к нему и стала поудобнее укладываться на постели.

Не могла она избежать его прикосновения, даже если бы захотела. Любое ее движение оборачивалось соблазном, а ее гнев превращался в страсть. Не прошло и нескольких минут, как Кристина поняла, что ее гордость как средство обороны куда-то исчезла. Войну с самой собой она проиграла. Слишком часто она мечтала о его прикосновениях, о ночах в его объятиях, о пламени, которое он зажигал в самых, казалось бы, нечувствительных местах ее тела. Воспоминания эти возбуждали ее, заставляя тело изгибаться и стремиться к нему, чтобы вновь почувствовать его жар и ощутить свою силу, заставляющую его плоть реагировать на каждое прикосновение, отзываться на каждую ее ласку. Как-то раз Лорен предположила, что она в него влюбилась. В то время слышать это было смешно. Возможно, она была ему благодарна, ей нравились четкие черты его лица, здоровые зубы, атлетическое сложение. Она радовалась тому, что он не какой-нибудь ужасный морщинистый жестокий старикан… но, упаси Бог, она не была влюблена в него. Ни тогда, ни сейчас. Хотя сейчас… она и не подозревала, что он может так сильно воздействовать на нее. В голове вихрем пронеслись мысли: год и один день, она – англичанка, он – шотландец; шотландцы сейчас одерживают победу за победой, как это было при Стерлинг-Бридже, но англичане могут еще показать, на что способны.

Кристина вдруг подумала, что может лишиться Джейми и никогда больше не испытать этих удивительных ощущений, и в отчаянии еще крепче обняла его. Она понимала, что никакими разумными доводами не объяснить ее странное влечение к нему. Ее волосы разметались по его телу, губы, зубы, язык – все было пущено в ход, чтобы завладеть им, не соблюдая ни меры, ни границ. Он отвечал на ее неистовые ласки таким же неистовством. И снова она увидела свет звезд в темноте и ощутила себя единым целым с ним. Испытав невероятно сладкое и захватывающее чувство наслаждения, Кристина постепенно возвращалась на землю, к реальности обнимающих ее рук. Джейми лежал рядом неподвижно. И вдруг ей вспомнилось, что он был твердо намерен уйти и оставить ее одну в этой комнате, уйти от всего этого великолепия ощущений. Но если в его власти вызвать эти ощущения, значит, он имел намерение держаться от нее подальше.

Год и один день. Уже есть договоренность о ее выкупе. Какая же она дуреха! Ведь он – это не только рыжевато-каштановые волосы, здоровые зубы, четко очерченные черты лица и крепкая фигура закаленного в боях воина. Был еще и огонек в его глазах, и тембр его голоса, и проявляемая им иногда терпимость, а временами – гнев. Его человечность, которую она наблюдала не раз, и проявление крутого нрава, когда он считал, что ему причинили зло. Она убедилась в его мужской привлекательности еще тогда, когда он пришел ужинать и выпил вина, когда, проснувшись в своей комнате в Хэмстед-Хите, она увидела, как он наблюдает за ней…

Этот человек никогда не верил ни одному ее слову. Он сомневался в ее способности говорить правду и считал, что она способна на предательство.

Однако сейчас он крепко держал ее в объятиях.

– О чем я думал, когда старался держаться от тебя подальше? Ведь у нас так мало времени! – пробормотал Джейми, и Кристина испуганно вздрогнула от неожиданности.

Она ничего не ответила, только поудобнее устроилась в его объятиях. Ни развязывать войны, ни побеждать в них не имело смысла. Только время бежало слишком быстро. Еще можно было насладиться друг другом. По правде говоря, только полный болван мог отказаться от оставшихся в их распоряжении нескольких часов. Ее голова лежала на его груди, и волосы щекотали нос. Его рука скользнула по ее плечу вниз, и пальцы переплелись с ее пальцами. Его дыхание шевелило волосы на ее голове. Нога была закинута на ее тело.

Кристина заснула, но сквозь сон чувствовала, что Джейми рядом.

Когда она проснулась, их пальцы все еще были сплетены. Он смотрел на нее. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он накрыл ее губы своими губами – и все повторилось вновь. Светало. Мир вокруг пробуждался, и по сравнению с ночью все становилось другим. Новым.

Джейми поднялся, не говоря ни слова, накинул на плечи плащ и присел на краешек кровати. Кристина спиной чувствовала его присутствие.

• Предыдущая
• 56/90
• Следующая