Русалка - Дрейк Шеннон - Страница 70

• Предыдущая
• 70/106
• Следующая

Она отодвинула с окна занавеску и, кутаясь в манто из серебристой лисицы, которое купила в Лондоне, смотрела на дом.

«Ах, как здесь хорошо! — думала она, и сердце ее сжималось от боли и сладостных воспоминаний. — Какой наш дом красивый. Совсем не похож на Четхэм!» Дворец, построенный в начале века, в эпоху Джеймса Первого, ничем не напоминал старинные постройки. Предок Ондайн, француз, служил при дворе молодой шотландской королевы Марии, которая до смерти мужа недолго царствовала во Франции. После его кончины Мария вернулась в Шотландию, и вместе с ней Дуво переехал в Эдинбургский дворец; со временем он сделался незаменимым для Джеймса, сына Марии, и, когда тот взошел на престол после смерти Елизаветы Первой, переехал в Лондон вслед за своим господином.

Тогда же он и был пожалован землями и провозглашен герцогом Рочестерским. Этот основатель английской линии рода построил не замок для защиты, а красивый дворец.

Окруженный прекрасными садами, дворец Дуво был украшен! высокими башенками, изящными арками, резными окнами. Его! пропорции пленяли совершенством. Ворота во внутренний двор всегда стояли открытыми, как: и сейчас. Хозяин обычно встречал гостей внутри, у парадной двери.

Хозяин! Рауль всю жизнь мечтал им называться!

Ондайн кусала до красноты губы и щипала себя за щеки, чтобы чрезмерная бледность не выдала ее волнения. Карета въехала через ворота во внутренний двор. Слуги, завидев гостью, должны предупредить дядю или Рауля о прибывшей карете. Возможно, они подождут, пока она сама войдет в дом. А может быть, любопытство заставит их встретить ее у входа.

Карета дернулась и остановилась. Ондайн не стала дожидаться, пока кучер откроет дверцу, и выскочила из кареты сама, кутаясь в серебристый мех и глядя вверх, на окна родного дома. Он был так прекрасен, настоящий ледяной дворец, искрящийся и переливающийся от инея.

Резные двери отворились. На пороге стоял Джем, обожаемый паж ее отца. Он состарился, лицо его покрыли морщины, чего раньше Ондайн не замечала. Он долго смотрел на девушку, потом как будто вздрогнул, побледнел и начал медленно спускаться по лестнице навстречу нежданной гостье.

— Ондайн? — благоговейно прошептал Джем се имя, как будто не верил своим глазам.

Она улыбнулась, готовая расплакаться от встречи с ним. Старик подошел к девушке, она крепко обняла его, но тут же ослабила объятия — таким хрупким и слабым показалось ей тело старика.

— Джем, !

Он с трудом оторвался от нее. Она улыбалась со слезами на глазах. До этой минуты у Ондайн ни в чем не было уверенности. Она приехала без какого-либо определенного плана, просто чтобы взглянуть в лицо тем, кто причинил ей зло. Но сейчас она поняла; — как бы ни были велики ее страдания, она выбрала правильный путь. Краткий миг встречи с Джемом убедил ее, что несправедливость не должна остаться безнаказанной.

— Госпожа, госпожа, моя госпожа! — причитал Джем, хватая ее за руки и глядя на нее с тревогой. — Мы обыскали полстраны! Молили Господа! И даже когда все сочли вас умершей, я чувствовал сердцем, что это не так! Когда я услышал страшную новость про вашего отца, я не поверил! Он был самый лучший хозяин. Я не переставая ломал голову: как он мог оказаться предателем? Он был против казни старого короля, так зачем же ему потребовалось убивать нового? И вы, госпожа, впутаны во вес это! Невозможно! — Вдруг его морщинистое лицо сделалось крайне озабоченным. — Мы спрячем вас…

— Джем! — гневно донеслось с порога.

Ондайн застыла при звуке дядиного голоса. Капюшон скрывал ее лицо и волосы, и он не узнал ее.

— Если у нас гости, — продолжал дядя, — пригласи их в дом, болван! Не стой там, как осел!

Ондайн повернулась, отбросила капюшон и взглянула дяде в лицо.

Вильям принадлежал к фамилии Дуво по какой-то весьма отдаленной родственной линии. Дедушка-Ондайн женился на матери Вильяма после смерти первой жены и дал Вильяму имя. Мальчик рос вместе с отцом Ондайн как его родной брат, ни в чем не чувствуя себя ущемленным. У братьев родились дети, и Вильям с малых лет внушал своему сыну, что со временем он женится на Ондайн и дворец Дуво перейдет прямо ему в руки. Ондайн и вообразить не могла, какой дьявольский замысел зрел в голове ее дядюшки.

Она сдержанно улыбнулась дяде, ломая голову над мучительным вопросом: остался бы в живых ее отец, если бы она тогда согласилась выйти замуж за Рауля? Сейчас она готова была заплатить какую угодно цену, но отца не вернуть.

Вильяму было под пятьдесят. Он сохранил густые темные волосы и стройную фигуру, крепкую для своего возраста. У него были очень длинный и тонкий нос, узкие губы, которые неприятно извивались, когда он желчно шутил. Но в общем, этот высокий и даже по-своему красивый человек не без оснований мог рассчитывать на внимание женщин.

— Здравствуй, дядя, — просто сказала Ондайн.

— Ондайн… — назвал он ее по имени, глядя на нее как на привидение. В этот день она оделась во все белое, так что со страха ее можно было принять за восставшего из мертвых духа. Из-под пушистого мехового манто выглядывали белая бархатная юбка и лиф из белого льна и кружев. И тем ярче казался цвет ее глаз, щек и золотистый блеск волос.

Прошло уже столько времени, и Вильям совершенно уверовал, что его племянницу давно разорвали дикие лесные звери. Но вот она вернулась, великолепно одетая, сама элегантность и красота!

Вильям схватился рукой за сердце. Ондайн, сладко улыбаясь, подумала, что он недалек от апоплексического удара. Вокруг стояла тишина. Бесшумно падали пушистые хлопья снега.

— Ты жива, — произнес он наконец. Она засмеялась:

— Да, дядя.

— И ты посмела сюда приехать, предательница!

Она снова засмеялась, но на этот раз довольно жестко:

— Брось, дядя, ведь ты разговариваешь со мной, а не с каким-нибудь олухом, которого ничего не стоит обвести вокруг пальца!

Он быстро перевел взгляд на Джема и обрушился на него с нескрываемой злобой:

— Иди в дом! Нам нужно поговорить. И присмотри за вещами своей госпожи. Ондайн, пойдем.

Она улыбнулась, наклонила голову, подобрала юбки и стала подниматься по лестнице. На верхней площадке Вильям неожиданно вцепился ей в руку длинными сильными пальцами так больно, что она чуть не вскрикнула.

— В мой кабинет! — прошипел он.

— Хорошо, дядя, — ответила девушка сдержанно.

Они прошли через зал, мимо большой комнаты справа. Ондайн быстро заглянула в нес и увидела, что ничто не изменилось с того далекого дня, когда она уехала из дома. В огромном, на всю длину стены, камине горел огонь. Длинный стол времен Тюдоров по-прежнему занимал середину комнаты. Буфет все так же украшали прекрасные ирландские кружева се матери, и в нем все так же поблескивал серебряный сервиз.

— Идем! — резко сказал Вильям, подтолкнув ее вперед так, что она чуть не упала. Опустив голову, Ондайн злорадно улыбнулась, поняв, что он чрезвычайно напуган и пытается всячески скрыть ее от глаз домочадцев.

Он влетел через открытую дверь в свой кабинет. «Его кабинет! Нет, это кабинет отца», — подумала она с болью. В окно виднелись длинные ряды живой изгороди. Большую часть комнаты занимали сундуки и книги, преимущественно французские, поскольку Вильям считал, что французские вещи придают его жизни привлекательную загадочность.

Ондайн слышала, как закрылась позади нее дверь, но не обернулась и смотрела в окно на прекрасный падающий снег, зная, что дядя не спускает с нее глаз.

— Где ты была, черт побери, все это время? — закричал он.

Она повернулась, выскользнула из манто и небрежно бросила его на подоконник.

— Ах, дядя, где я только не побывала, даже в самом аду, — ответила Ондайн беспечно.

Глядя на нее с настороженностью, он большими шагами прошел через комнату к нише в стене, где стояли бесчисленные бутылки с самыми разнообразными винами и портвейнами. Не сводя с нее глаз, он опрокинул рюмку и налил еще одну.

Теперь он, кажется, взял себя в руки. Он подтащил кресло к столу и сел в него, махнув ей рукой и приглашая тоже сесть.

• Предыдущая
• 70/106
• Следующая