Бунтарка для властелина (СИ) - Витор Анна - Страница 37

От нетерпения закружилась голова. С губ слетела череда тихих стонов. Все смешалось в одно: жаркие поцелуи на чувствительной коже, легкие укусы, умелые ласки языка, обводящего затвердевшие пики. Горячие ладони властно заскользили по телу, заставляя прогибаться навстречу в желании большего.

Опираясь на одну руку, второй Генри провел по бедру. Едва-едва ощутимое прикосновение к внутренней стороне: от колена и выше. Одновременно захотелось и свести ноги, лишь бы прекратить сладкую муку, и открыться каждой ласке.

Генри проложил дорожку поцелуев ниже. Еле касаясь, он миновал ребра и перешел на плоский живот.

Ирен заметалась, как в лихорадке. Пальцы скомкали ткань плаща, а волосы рассыпались вокруг лица.

На миг чувственная пытка остановилась. Тяжело дыша, Ирен посмотрела из-под опущенных ресниц. Взгляды встретились. Генри поднял лицо, и в глазах блеснуло не только желание, но и торжество победителя, добившегося своего. Того, что она беспомощна перед ним и так отчаянно его желает.

А потом Ирен показалось, что сейчас возбуждение сведет с ума. Умелые ласки языка заставили мысли полностью отключиться. Осталось только инстинктивное осознание, что нельзя кричать в полный голос. Пришлось закусить губу до боли, едва ли не до крови, чтобы сдержать себя. И все равно вырвались стоны, просящие, почти умоляющие продолжать.

Пальцы то впивались в складки плаща, то зарывались в волосы Генри. Тело изгибалось в спине, а напряжение в каждой мышце становилось предельным. Наслаждение подступало все ближе и ближе, но каждая секунда казалась вечностью. Одновременно мучительной и яркой.

Нарастающий внутри огненный комок удовольствия взорвался, и экстаз наполнил каждую клеточку организма. Ирен протяжно вскрикнула, не в силах сдержаться. Дрожь прошла волной по всем мышцам, только после этого начиная медленно отступать.

После нее осталась приятная истома и напрочь сбитое дыхание. Ирен обмякла на смятом плаще, и обнаженная кожа ярко почувствовала каждую складку темной ткани.

Генри опустился рядом. Хватило одного взгляда на него, чтобы понять, что этим мужчиной невозможно насытиться. Губы Ирен приоткрылись, выпуская рваный вздох.

Впрочем, Генри и так не собирался ее отпускать.

Взяв за руку, он потянул к себе. Ирен перекинула через него ногу, садясь сверху. Его волосы растрепались, а глаза мутно заблестели от возбуждения. Генри окинул пристальным и ненасытным взглядом, будто зарисовывая в памяти каждый изгиб фигуры. И даже несмотря на все ночи, проведенные вместе, на щеках Ирен проступил румянец.

Стараясь скрыть смущение, она наклонилась ниже. Ладони скользнули по плечам и груди Генри, медленно поглаживая твердые мышцы. Ирен прильнула губами к его шее. Над ухом раздался тихий выдох, и на лице мелькнула мимолетная довольная улыбка. Короткий взгляд из-под ресниц — и снова нежными поцелуями по горячей коже.

Ирен наслаждалась каждой реакцией Генри: сбившимся дыханием, раскованными касаниями в ответ, тихим шепотом-именем, сорвавшимся с губ. Собственное тело заново поддавалось возбуждению. Внутри опять ныло и требовало продолжения. Ирен едва держалась, чтобы не торопиться, играть с каждым мгновением ласк.

Тягучим движением она спустилась рукой по животу Генри. Пальцы обхватили напряженный член, медленно сдвигаясь по нему. Низкий мужской стон, полный нетерпения, вибрацией прошел по телу.

Генри не выдержал. Его пальцы сжались на ягодицах Ирен, вынуждая ее приподняться, а затем опуститься, но при этом уже принять в себя его твердую плоть.

С губ слетел стон от пьянящего чувства, как внутри все растягивается, подстраивается под такое желанное проникновение. Глаза закрылись сами собой: перед ними просто потемнело от ощущений.

Ирен уперлась ладонями в грудь Генри, прогибаясь в спине. Приподняться-опуститься, сначала медленно, а потом уже решительнее. Два сбившихся дыхания слились в одно, перемежаясь чувственными стонами.

Он сжимал бедра Ирен, не давая и иллюзии контроля. Даже так Генри продолжал задавать темп, а она подчинялась, и с каждым движением ощущения становились все ярче. Быстрее, порывистее, глубже. Стоны — ее протяжные и сладкие, его гортанные и рокочущие — вырывались чаще и чаще.

Наконец все мышцы внутри туго сжались. Ирен запрокинула голову, дрожа от удовольствия. Будто на инстинкте, тело продолжило двигаться. Генри властно смял в ладони грудь, заставляя окончательно раствориться в ощущениях. А следом он стиснул пальцами бедра Ирен, едва не оставляя следы, и его тело тоже накрыло судорогой наслаждения. Раздался страстный рычащий стон:

— Ирен…

Сотрясаясь в яркой разрядке, они полностью потерялись в наслаждении. А потом Ирен, выбившаяся из сил, упала на грудь Генри, дыша короткими урывками. Обнимая, он провел кончиками пальцев по волосам и спине. Изнеженное истомой тело отозвалось легкими мурашками. Уткнувшись носом в основание шеи Генри, Ирен шепотом начала:

— Я так тебя…

Опомнившись, она осеклась на середине. Сердце тревожно сжалось, а в голове появилась наивная надежда, что Генри не заметил, не услышал за шумным сбитым дыханием.

На секунду он застыл в ожидании. А после его пальцы скользнули по щеке и подбородку Ирен, принуждая поднять лицо. Она настороженно посмотрела в голубые глаза, еще замутненные после страсти.

Во взгляде читался безмолвный приказ: «Говори».

— Я так за тебя волновалась, — Ирен облизнула пересохшие губы.

Она завозилась, чтобы поудобнее устроиться под боком у Генри. Подрагивающие ресницы торопливо опустились, а сердце вновь бешено заколотилось. Уже не от слепого возбуждения, а из-за слов, что чуть не сорвались с губ.

Ирен и Генри замерли рядом друг с другом, пока дыхание постепенно восстанавливалось. А потом она почувствовала легкое щекочущее прикосновение к плечу. Веки, отяжелевшие в приятной усталости, приподнялись.

Оказалось, что Генри сорвал цветок, и теперь нежные лепестки ласково скользнули по коже. Он с легкой улыбкой поймал взгляд Ирен.

Наверняка они оба сейчас вспомнили одно и то же. Много лет назад Генри принес ей букетик из полевых цветов. Как раз тогда прозвучал по-детски наивный вопрос: «Когда вырастем, пойдешь за меня?»

Тогда Ирен, не сомневаясь ни секунды, радостно закивала в ответ.

Из воспоминаний выдернул голос Генри, приглушенный и осторожный:

— Тебе хорошо со мной?

Он внимательно посмотрел в глаза. И сразу стало понятно, что речь вовсе не о физическом.

— Я не знаю, — честно прошептала Ирен. — Рядом с тобой я хочу забыть обо всем, но потом… потом вспоминаю, что ты — уже не просто Генри из моего детства. Ты — еще и Генрих Рок. И однажды подпишешь приговор каждому, кто мне дорог.

Отвернувшись, она села на смятом плаще. От собственных мыслей стало зябко. Подтянув колени к подбородку, Ирен обхватила себя руками.

Генри почти неслышно поднялся следом. Сев рядом, он аккуратно отвел с ее плеча спутанный локон.

— Ты же понимаешь, что я не могу остановить это? — голос прозвучал немного устало и глухо. — Даже, если захочу. Они просто нападут первыми, и мне придется бороться.

Глядя в пустоту, Ирен торопливо кивнула. В голове пронеслись слова Айрона про планы восстания. Свергнуть, отдать под суд, бросить в тюрьму, казнить. Ирен поежилась.

— Я что-нибудь придумаю, — Генри нежно поцеловал в плечо. — Обещаю.

Обняв Ирен, он прислонился лицом к ее волосам. И ей захотелось ему поверить.

Когда они вернулись в замок, Генри еще с влажноватыми после ванны волосами скрылся в зале для совещаний. Судя по доносящимся оттуда голосам, обсуждение идеи с защитными кругами пошло бурно. Да и затянулось это надолго. Проходя мимо, Ирен на миг задержалась.

— Ирен! — звонкий детский голосок заставил вздрогнуть.

Она повернулась к Томасу. Он подбежал ближе, и дорогие башмачки с пряжками, явно ему непривычные, часто застучали по мраморному полу. Темно-каштановые волосы растрепались, а на щеке осталось чернильное пятно.