Тенор (не) моей мечты (СИ) - Тур Тереза - Страница 41

— Дана ее звать, — подсказала Роза. — Не похоже на Артура вызывать тебя на кастинг, он в тебе уверен.

Аня поморщилась. Вспоминать об унижении было больно… но… уже как-то не так сильно.

— Неважно. Что было, то прошло. Не хочу об этом говорить.

— Вот и зря. Тебе нужно, — покачала головой Роза. — Ты его любишь.

— У нас ничего не выйдет. Я не готова снова быть ему милой послушной женушкой, забыть о собственной карьере и бесконечно терпеть и прощать. Хватит.

— Да-да! Хватит! — довольно кивнул Бонни. — Ты делать скандал, ты бить его по морда, а потом заниматься любовь. Молчать плохо.

— Не хочу я скандалить, — передернулась Аня. — Это утомительно и бесполезно.

— А чего ты хочешь? — опять вцепилась в нее Роза. — Ты сама знаешь, чего ты хочешь на самом деле, для себя?

— Я не… — привычно закрылась Аня, но тут в мозгу словно что-то щелкнуло. — Знаю. Я-то знаю, но…

— Но — потом. Что ты хочешь, скажи вслух.

— Я хочу петь. У тебя, Бонни. Я об этом мечтала лет десять. Быть звездой Бонни Джеральда, получить «Тони», прогреметь как Брюно Пельтье в «Нотр Дам». Как Барбара Стрейзанд в «Кошках».

Бонни довольно кивнул, но Роза не отставала:

— Супер. А что еще?

— Хочу вырастить дочь.

— Тоже супер. А для себя, Ань? И с Артуром — что тебе нужно на самом деле?

— Да ничего, — снова поморщилась Аня. — Пошел он… Это уже не любовь, а издевательство.

— Тем не менее, тебе не все равно. Ну, чего ты такого хочешь, о чем никак не можешь сказать?

— Ничего такого я не хочу, — начала злиться Аня.

— Ну… вот прямо совсем.

— Вот прямо совсем.

— То есть поиметь его ты хочешь, а терпеть его загоны — нет?

— Да, хочу, — совсем разозлилась Аня. — Почему к хорошему сексу обязательно прилагается вынос мозга? Как меня это достало! Не хочу думать об этом козле! Вообще никогда!

— Так в чем проблема? — хмыкнула Роза. — Хотя да, ты же хорошая девочка… Ставлю доллар, что тебе слабо отыметь Артура завтра на репетиции. Просто так, без выноса мозга, чисто для удовольствия и сохранности нервов.

— Хороший секс есть польза для творческий процесс, — кивнул Бонни со знанием дела, был укушен Розой за ухо и…

— Больной ублюдок, — шепнула та своему гению так, что стало совершенно понятно, чем именно они займутся, едва выйдя из ресторана.

— Доллар, говоришь. — Аня одним махом допила оставшийся в бокале глинтвейн. Нормальный, с хорошим содержанием алкоголя. — Ставлю доллар, что завтра на репетиции я его трахну. И не буду париться по этому поводу!

— Вот теперь я видеть Миледи. Белиссима!

— Доллар, значит, зажилил? — усмехнулась Аня, ощущая себя практически леди Винтер.

— Си. Я есть бедный сицилийский парень. Я не разбрасывать доллар направо и налево.

— Жлоб ты, Бонни Джеральд, — припечатала Аня и подозвала официанта: — Повторите.

— Кажется, бедный сицилийский парень хотел сказать, что верит в тебя, — сказала Роза и тоже велела официанту повторить.

Один только Бонни сидел довольный и щурился, как китайский болванчик. Его жизнь явно была прекрасна.

Так какого черта Аня не может себе позволить того же? В конце концов, совсем не обязательно устраивать мозговынос, когда можно просто получить удовольствие. Ведь Артур поступал именно так. И она — ничуть его не хуже.

Пора привыкать быть звездой.

…

Вот почему без выноса мозга не получилось? Вот почему я спиной чувствовала — нет, не злость, не ярость, не отчаяние. Боль. И почему я должна была ощущать эту боль, как свою собственную, корчась где-то в глубине души. И рыдая,  свернувшись в калачик?

Дура. Как она есть.

Осталось прокричать об этом всем присутствующим и кинуться на шею Артуру, омыв слезами…

Ну. Уж. Нет!

Мысленно я рявкнула на нечто, страдающее внутри. И вышла звездой из гремерки, под любимую Сильву.

Довольно страданий. Хватит! Хватит. Пусть наконец каждый получит, что заслужил.

Концертмейстер подыграл мне. Рояль зазвенел.

«Что же недаром сам черт придумал нас!» Замереть в позе: спину прогнуть, нога вперед, руку победно вздеть перед собой.

«Частица черта в нас…»

Подойти к Розе и Бонни за монеткой. Я же выиграла — честно. Значит. Пусть отдает. Я посмотрела в черные глаза змея-искусителя, звездного Мефистрофиля, и вдруг увидела в них… сожаление.

Вздрогнула.

После этого на выразительные взгляды квартетовцев можно было не обращать внимания. Особенно на один, зеленый и яростный. Я ответила своим, веселым. Глаза в глаза. «Что, Лева? Только тебе можно чморить Артура? Это твоя должностная обязанность и эстетическое, почти эротическое удовольствие?»

С наслаждением осознать, что он отвел глаза, но не успеть сполна насладиться этой победой, потому что Лева технично спихнул с табуретки у рояля концертмейстера. Короткий взгляд Левы на Ивана и Сергея. Вступление — буквально одним аккордом…

— Утомленное… — начал Лева.

— Солнце… — откликнулись тенор и бас.

Все-таки в многоголосье они входят — просто сказка.

— Нежно с морем прощалооось…

— В этот час ты призналась, что нет любви… — раздалось у меня за спиной бархатное и чувственное. И чуть насмешливое, что ударило по нервам не хуже электрического тока.

Кивок Льва. И… Иван делает шаг — мягкий, стелющийся (ох, не зря их гоняли все это время хореографы с Бонни во главе). Сергей скользит к нему. И… пошли… Танго…

Лева сливается в страсти с роялем, парни — в экстазе друг с другом. А как Ваня на руки Сергею падать умеет! И растяжка — просто прелесть, оказывается. А этот резкий, точно в такт поворот головы Сергея. Оооо. А говорят, он танцевать не умеет и двигается как медведь. Бессовестно врут! Бонни протягивает руку Розе. Она, смеясь, тянется к нему. Рывок — больше обозначенный, чем резкий. И они начинают кружить. Тут нет объятий. Лишь легкое прикосновение — и тут же полшага назад. Глаза в глаза. Забыв… не то, чтоб про нас. Вообще — про всю вселенную и ее окрестности.

— Миледи?

Артур по-прежнему стоит у меня за спиной. Я, словно заколдованная, оборачиваюсь к нему. И… пропадаю.

Он с легким поклоном протягивает мне руку. Все-таки он — магическое существо. Я вкладываю свою — пальцы у меня подрагивают.

Рояль вдруг переходит на Пьяцоллу. Наши с Артуром вздохи сливаются…

Танго. Пожалуй, это именно то, что нам надо. Как там принято говорить? Разбитых сердец? Затаскано, но верно.

Он ведет, а я каждый такт помню о том, что он — человек, который сделал мне больно, которому сегодня отплатила я. Наконец-то. Но… Я приникаю к нему, оплетаю то руками, то ногами. Вдруг вспоминаю… все вспоминаю. И отстраняюсь. Поворот… и снова его руки, которые не отпускают, его тело, что умеет дарить мне ни с чем не сравнимое наслаждение. Такое же, как музыка…

Мы смотрим друг другу в глаза.

Что он может прочитать в моих? Не знаю. Главное, чтобы не сожаление. Потому что я ни о чем не жалею. Ни о чем, сказала! Его же взгляд… просто непроницаем. Потому что в нем — ночь и тьма.

Говорят, месть — это блюдо, которое едят холодным. Но от этого оно не перестает быть горьким.

Лева вдруг замирает посредине ноты. И мы вместе с ним, как будто у нас разом закончился запас батарейки.

Останавливаются, с тревогой глядя на Артура, Сергей и Иван. Как все же бывшему повезло с друзьями.

Смеясь, отстраняются Роза и Бонни.

Я вдруг ловлю на себе взгляд Милены. Полный недоумения и ненависти. Оказывается, и она здесь. Ей-то что? До всего, что здесь происходит? До всего, что я разрушила сама?

— Господа музыканты! — раздается голос Бонни. — Это все прекрасно, но мюзикл сам себя не поставит. Работаем. Арчи?

Бывший отводить от меня глаза, несколько раз моргает, словно просыпается.

— Что с музыкой, Арчи.

Я мысленно издаю стон. Разве не хватит дурацких споров? Ни к чему хорошему они не приведут.

Но Артур идет. Как победитель. Как звезда. Спокойно и уверенно. Как в замедленном кино вижу, как поднимается со своего места Лева, как Иван протягивает телефон с включенным метрономом. Репетировали они эту сцену что ли.