Ржавое поле (СИ) - Анкудович Максим - Страница 11

Мирон кивнул.

— Я думаю, он не корову искал. Чего ей делать в сосновом лесу? Иголки жевать? — наклонившись к Мирону поближе, сказала она. — Я думаю, он хотел встретиться с отцом.

Мирон замер.

— Ты думаешь убийца там, в лесу?

— Да. Не зря же его участковый ищет по всей округе. Думаю, он в том бункере и сидит, а мы Серегу спугнули и не дали им встретиться.

Поразмыслив, Мирон, решил, что Настя права. Он сказал, что нужно срочно сообщить обо всем участковому, но Настя возразила.

— Он нам не поверит. — сказала она. — Или пойдет к Сереге все узнавать, а тот ему байку про корову скормит и потом нам отомстит. Он очень жестокий и злопамятный. — она крепко прижалась к его груди.

Мирон погладил ее по волосам и спросил:

— Что же нам делать?

— Нужно вернуться туда, и найти какие-нибудь улики. Чтобы нам поверили. — сказала Настя.

Мирон удивился, как много смелости было у этой маленькой хрупкой девушки. Они обнялись на прощание, договорившись, что завтра попробуют уговорить ребят вернуться с ними в бункер и все там осмотреть.

Подходя к дому, Мирон, увидел толпу людей, стоящих около него. Он, не понимая почему все собрались у их дома и что происходит, вбежал во двор. Сквозь толпу взволнованных людей он увидел бабушку, с растерянным видом стоящую на крыльце.

— Мирон! — закричала бабушка Поля, заметив его. — Мирон! Беда! Дед пропал!!!

Полина грязно выругалась, когда бригадир отправил ее работать топтуном на грузовик. Но он не мог поступить иначе, ведь за час покоса, Полина, уже трижды вгоняла литовку глубоко в землю, после чего ее приходилось очищать от грязи и подолгу затачивать.

— Матвей Саныч, прошу! Надо мной и так мужики смеются, что я жопу за зиму отрастила, а вы меня на толстушечью работу отправляете! — причитала Полина — Мне житья не дадут!

Бригадир, крепким словом, дал понять Полине, что ему плевать на ее девичьи переживания, и лучше бы ей поскорее скрыться с его глаз. Злая и недовольная, она пошла вверх по холму, туда, где у березовой рощи, стояли грузовики. Солнце пекло нещадно. Полина провела ладонью по шее, которая показалась ей пугающе горячей. У Полины не было никаких сомнений в том, что завтра кожа с шеи и плеч начнет слезать, и все это будет страшно болеть.

Поднявшись на холм, она увидела три грузовика, в которые мужики грузили свежескошенное сено. На одном работала Клавдия, толстая склочная женщина. Она медленными, тяжелыми шагами двигалась по кругу внутри кузова грузовика, задрав повыше широкую красную юбку. Ее толстые, загорелые ноги покрылись капельками пота и на них налипли обрезки стеблей и листьев белоуса и другой луговой травы. Клавдия громко пыхтела, закусив губу и, то и дело, смахивала пот со лба внешней стороной ладони, не выпуская при этом из нее подол юбки, отчего та задиралась так высоко, что все вокруг могли видеть ее белые панталоны.

— Клава! — крикнула Полина. — ПодвигАйся! Подмога пришла!

— Подмога не помешат — пропыхтела Клавдия. — А что, потолковей кого не могли прислать?

«Змея!» — подумала Полина, но отвечать не стала. Она подошла к кузову грузовика, и попыталась закинуть на него ногу, но, несмотря на откинутый борт, у нее никак не получалось до него дотянуться.

— Стой! Ты куда это? — закричал на нее подбежавший незнакомый мужик. На нем была серая рубаха с подвернутыми рукавами, и шоферская фуражка, сдвинутая на бок. Рубаха была расстегнута, так что все желающие могли видеть его волосатую грудь и небольшой загорелый живот.

— Чего орешь?! — огрызнулась Полина. — Подсади лучше. Видишь, сама не могу залезть.

— Никуда ты не полезешь. У меня грузовик от вас двоих развалится. Он эту то — мужик кивнул на Клавдию — еле держит.

Полина оторопела от его грубости. Она забегала по нему глазами стараясь найти недостаток, на который можно было бы указать и задеть его. Она заметила, что сдвинутая фуражка обнажала глубокую залысину на его черной кудрявой голове.

— А ты лысый! — сказала она. — Плешивый! Плешивый!

— А ты толстожопая! — ничуть не смутившись ответил мужик.

У Полины задрожала нижняя губа, и она поняла, что вот-вот заплачет. От мысли, что все увидят, как она, такая сильная и современная, ревет оттого, что ее назвали толстожопой, Полине стало стыдно. И она, спрятав лицо руками, побежал в глубь березовой рощи. Когда Полина отбежала достаточно далеко, чтобы люди на покосе ее не видели и не слышали, она, упав на колени возле толстой березы, начала громко и безудержно реветь. Как только она начинала успокаиваться, ей в голову приходила мысль, о том, как это стыдно, вот так плакать в лесу, и что нужно будет возвращаться назад и что-то говорить людям, и она начинала рыдать с новой силой.

— Дура, зачем убежала? — сказал незаметно подошедший к ней мужик в фуражке.

Полина, всхлипнув, вытерла слезы, глубоко вздохнула, и с упреком посмотрела на мужика.

— Ладно тебе — смущенно начал он. — Я же пошутил. Хорошая у тебя жопа.

Полина демонстративно от него отвернулась. Он обошел ее, она отвернулась снова. Так он и бегал вокруг нее, пока ему не надоело. Тогда он схватил ее за плечи и развернул к себе.

— Хорош реветь. — строго сказал он. Мужик долго смотрел в заплаканное лицо Полины. Он отпустил ее плечи, и своими, покрытыми мазутом, большими, мозолистыми руками, поправил ее съехавший с головы платок.

«Я ж теперь его не отстираю» — подумала Полина.

— Сегодня ко мне жить пойдешь. — сказал мужик. — Понятно?

Полина выпучила на него глаза, и хотела уже послать подальше, но, сама, не понимая почему, согласно кивнула.

— Пошли, умоем тебя, — сказал мужик и, взяв ее за руку повел из рощи назад на поляну.

Полина робко шла за ним не решаясь сказать ни слова. Почему-то, от его шершавой ладони, крепко сжимающей ее руку, было тепло и спокойно. Полина осмелилась заговорить, только тогда, когда они уже выходили обратно на поляну.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Егор. — сказал мужик.

«Егор — бугор» — улыбнувшись подумала Полина.

***

Мирон, расталкивая, столпившихся во дворе людей, прорвался к бабушке.

— Что случилось? — растеряно спросил он. — Как так — пропал?

Бабушка, схватившись за плечо Мирона, медленно опустилась на крыльцо и заплакала. Мирон еще раз спросил ее о деде Егоре, но та только еще сильнее разрыдалась.

— Да, она корову пошла доить, вернулась, а его нету. — сказала, стоящая рядом женщина лет пятидесяти.

— Так чего реветь? Он рядом где-то должен быть. — сказал Мирон. — Нужно идти искать. Баб, не переживай, сейчас найдем его.

Толпа людей за спиной Мирона начала расступаться, пропуская кого-то к крыльцу. В тусклом свете горящей над крыльцом лампочки, Мирон увидел приближающуюся фигуру в полицейской форме. Он узнал в ней участкового, что останавливал их с отцом на въезде в деревню. Мирон попытался вспомнить как же его звали…

— Сержант Сланцев — представился полицейский знакомым ленивым жестом приложив ладонь к фуражке. — Что случилось?

Мирон посмотрел на бабушку, та все еще плакала и была не в состоянии разговаривать.

— Отведите ее домой и посидите с ней, пожалуйста. — сказал он той женщине, что говорила с ним минуту назад.

Мирон подошел к полицейскому, и как мог рассказал, что случилось.

— Я думаю нам нужно разбиться на пары и обойти округу. — предложил Мирон. — У деда ноги больные, он далеко никак бы не ушел.

— Так он, когда пропал? — спросил участковый Сланцев. — Может сам придет?

— У него с памятью плохо. Может дорогу не найти. — ответил Мирон.

— Хорошо. — сказал участковый и, повернувшись к толпе, громким командным голосом продолжил. — Внимание! Внимание! Итак, у нас пропал дед Егор. Он болен, и ему может понадобиться наша помощь. Поэтому, сейчас мы организуем его поиски. Разделитесь на пары, кто живет поблизости — забегите домой возьмите фонарики. Сначала обойдем деревню, если не найдем, будем расширять область поиска. Чтобы не ходить по одним и тем же маршрутам, подойдите ко мне, я вам задам направления поиска. Давайте-давайте! Чего стоим?