Чернокнижник. Три принципа тьмы (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна - Страница 5

Девушка пренебрежительно махнула рукой.

— На то, чтобы справиться с монстрами, ты и должен взять с собой людей, Серебряный Фредо. Не пытайся спорить! И завтра, собираясь в путь, будь так добр — не забудь посох.

Чернокнижник промолчал. Лишь быстро покосился в угол, где мирно ждал своего часа его ясеневый посох, посох, прибывший с Дальних холмов, посох, увенчанный кристаллом Неблиса, и негромко вздохнул, обреченно кивая.

За окном царил пасмурный сумрак, щедро сдобренный дождем. Дул пронизывающий ветер, свистя среди наполовину облетевших деревьев, завывая в высоких трубах некогда роскошного замка.

Осень на Кадене всегда наступала раньше, чем во всем остальном мире, особенно после того, как священный остров был захвачен Кровавыми богами. Здесь быстрее осыпалась листва, здесь наступали холода, когда в королевстве дель’Ора деревья еще радовали глаз богатой зеленью, и цветы цвели пышным цветом.

В большом зале замка жарко пылал камин, сообщая тепло всему огромному помещению, озаряя его неверным светом пляшущих языков пламени. Зал был пуст. Никаких предметов интерьера, ничего, что сообщало бы помещению уют, не было в нем — по-видимому, он предназначался для чего-то другого, не для отдыха, а для каких-то более серьезных и, не исключено, темных дел.

Лишь в дальнем от камина углу торчал из пола высокий столб. У подножия столба сидел в неудобной позе, с заведенными назад, связанными руками, молодой человек со смешно торчащими, лопоухими ушами.

Молодой человек дремал. За два месяца плена, изможденный, измученный, поддерживаемый только заклятиями и зельями проклятого колдуна, он уже настолько привык спать в одной и той же позе, что почти не испытывал дискомфорта. А может, и испытывал, но уже настолько свыкся с ним, что перестал замечать.

Под боком у него что-то зашевелилось; послышался негромкий, сонный писк. Молодой человек открыл глаза, поворачивая голову.

Упитанный, явно одомашненный клацпер, мирно сопевший рядом с ним, пробудился и, привычно голодный спросонок, попытался запустить зубы в тело сидящего рядом парня.

— Отвали, Креон, — пленник дернулся, — Я тебе не жратва, проси ее у своего хозяина.

Клацпер, который за прошедшие месяцы тоже успел привыкнуть к постоянному присутствию в замке пленника, широко зевнул и обиженно прочавкал что-то. Парень улыбнулся.

Два месяца… два чертовых месяца Донат держал его здесь, издевался над ним, удерживая его тело и сознание в пограничном состоянии между человеком и ноофетом, сводил его с ума, перекраивал, выворачивал наизнанку его мировоззрение. Чего-то он определенно добился — домашний клацпер мерзавца уже не внушал пленнику отвращения, он даже научился мириться с его обществом, и почти подружился с противным зверьком. Научился понимать, когда и какие звуки тот издает, научился почти разговаривать с ним! Во всяком случае, когда он велел Креону не трогать себя и прогонял его, зверек обиженно уходил, послушный непокорной жертве. Правда, в последний месяц он повадился приходить по ночам к пленнику и засыпать у него под боком, но это доставляло несчастному скорее радость, чем неудовольствие.

Сидеть на холодном полу было по-прежнему отвратительно, а с приходом осени и вовсе стало невыносимо, поэтому теплое тельце рядом дарило некоторое облегчение.

Вообще, как понял парень за эти шестьдесят дней, клацперы не были такими уж противными созданиями. Да, хищные, да, способные разорвать жертву на куски… Но разве обычные домашние кошки — не хищники? Разве не разрывают, не уничтожают они маленьких грызунов?

Конечно, клацперы выглядят неприятно, по ним сразу видно, что они монстры, но все же, все же…

— Ты бы лучше перегрыз веревки, что меня держат, — продолжил пленник беседу со зверьком, — С твоими зубами это проблем бы не составило… что? А, хозяин не разрешает. Ну да, понимаю. Донат вообще вредный тип — мне он за два месяца не дал даже кусочка нормальной пищи, только кровью накачивает… Ну, да, я понимаю, что ты к нему привязан. Но я-то не ты, Креон! Тебя он приручил, а вот меня… — он тяжело вздохнул и мотнул головой.

Клацпер, отвечающий в основном тихим писком и чавканьем, продолжал смотреть на него умными красными глазками-бусинками.

Парень запрокинул голову, прижимаясь затылком к столбу позади.

— До чего я докатился — беседую с клацпером… — пробормотал он себе под нос, прикрывая глаза, — Вот что делает с людьми одиночество. Фракасо! Что же они никак не спасут меня?..

В последнем вопросе прозвучала нескрываемая горечь. Им пленник задавался каждый день и не по одному разу, о нем он думал постоянно, пытаясь найти ответ, пытаясь понять, почему, почему друзья до сих пор не пришли за ним… Донат, легко угадывая его мысли, умело направлял их в нужную сторону, подстегивая недоверие, говоря, намекая, что, возможно, не такие уж они и друзья, раз не приходят на помощь. Сам парень в иные дни поддавался на провокацию, верил колдуну, а в иные находил куда как более правдоподобные объяснения.

В конце концов, они на Кадене, а до Кадены из королевства добраться не так просто. Он даже не знает, есть ли мореходы, которым известен путь к священному острову… Да и потом, он же помнит, что устроил проклятый колдун перед его похищением, помнит, как летели в воздух комья земли! Где гарантии, что друзья его вообще живы? Быть может, он ждет напрасно, быть может, ни Фредо, ни Аркано уже нет в живых? А другие… Да даже если эта девчонка, Карина, или Стальной Аш выжили, с чего бы им помогать ему? Они практически не знакомы, а шаманку он и вовсе обозвал… Да, наверное, так и есть. Если Аркано и Фредо погибли, искать его просто некому.

Правда, есть еще Богдан… Парень глубоко вздохнул. Нет, это еще более глупая надежда. Откуда бы капитану знать, в какую он попал передрягу? Капитан сейчас в море, ему не до бывшего матроса с клеймом на плече…

Черт. Как жрать-то хочется.

Зазвенели, разносясь под высокими сводами зала, знакомые шаги — словно ответ на последние его мысли, будто приближающийся человек прочитал их.

Из полумрака в дальнем конце зала (пленник уже знал, что там скрывается дверь к прочим помещениям) вынырнула знакомая высокая фигура, облаченная в черное. Камзол с золотым позументом был, как обычно, безупречен, штаны утопали в идеально начищенных, поблескивающих сапогах, а темные кудри были привычно стянуты на затылке атласной лентой.

— Ты, должно быть, много времени тратишь, приводя себя в порядок, — буркнул парень просто, чтобы сказать хоть что-нибудь, — Тяжело без нормальных слуг, а? Хотя тебе не привыкать — мне-то ты прислуживал старательно, помнится.

— Возможно, однажды моим слугой станешь ты, — последовал невозмутимый ответ. Колдун остановился в двух шагах от пленника и окинул его долгим задумчивым взглядом.

— Вижу, Креон снова ночевал с тобой? Любопытно. Должно быть, он чувствует в тебе родственную душу, ощущает, что ты обращаешься… Ты хочешь чего-нибудь, Мартын?

Мартын гневно вскинул голову; глаза его сверкнули.

— Фракасо! Ты же пришел специально, чтобы дать мне крови, зачем спрашивать?!

— Не нервничай, — Донат вытянул в его сторону руку открытой ладонью вперед, — В твоем состоянии излишний гнев может спровоцировать ускоренное обращение, а это не нужно ни тебе, ни мне. Пьетро!

Из темного угла — не того, где скрывалась дверь, противоположного, — медленно выступила согбенная фигура некогда сильного, гордого человека. Мартын, мельком глянув на него, презрительно скривился. Да, не доводит до добра предательство, ох, не доводит! Еще два месяца назад этот человек был дерзким стражем из свиты князя Финоры, а теперь… На него было бы жалко смотреть, но предатель не заслуживал жалости. Он получил то, что заслужил, продавшись колдуну за жалкую иллюзию жизни.

— Подойди, — властно велел хозяин, и слуга, склонившись еще ниже, мрачно глядя в пол, медленно приблизился. Он тоже жил в зале, спал на охапке соломы, ел что придется, и частенько был принужден отбиваться от попыток Креона отгрызть какую-нибудь часть его тела. В его обязанности входило неусыпно стеречь Мартына, который в любом случае не сумел бы удрать, не смог бы порвать путы.