Сказка цвета ультрамарин (СИ) - Красовская Марианна - Страница 6

Она бы подумала, но не сегодня. Уже глубокая ночь, день был просто бесконечным. Марина настолько устала — и физически, и душевно, что хотела лишь спать.

— А сейчас я настаиваю на ужине. Кстати, Нери, меня зовут Алекс. Ты слышишь?

Молча кивнула. Сил на большее не было.

— О… Георг, я провожу малышку в номер, командуй ужин туда же. Она же сейчас у нас потеряет сознание. Откат первого дня.

Что было дальше Марина помнила очень смутно. Она слабо возражала против наличия Алекса, помня его руку на коленке. Но индеец был образцово деликатен и, когда она чуть не свалилась в фойе гостиницы, молча подхватил ее на руки, опережая Георга, раздававшего необходимые распоряжения, и отнес в номер. Она уснула сразу, едва коснувшись головой подушки. И больше не помнила ничего. Вообще. Совершенно.

***

Утро было приятным и легким. Невзирая на тягость вчерашней усталости, Марина выспалась. В номере пахло кофе и еще чем-то вкусным. Открыла глаза и взглядом уперлась в широкую мужскую спину на краю кровати, у себя в ногах.

Спину? Мужскую? Марину подбросило, будто бы выстрелом.

Какие мужчины в ее номере, почему? В ответ на ее судорожные взбрыки в борьбе с постелью спина обернулась, оказавшись Алексом собственной персоной. Он с аппетитом уничтожал большой круассан, запивая тем самым кофе.

— Доброе утро, соня. Давай, поднимайся, уже через сорок минут за тобой приедет машина, поедешь учиться.

Девушка и рада была бы подняться, но при попытке выбраться из-под одеяла обнаружила, что вовсе не одета. С ужасом закутавшись в одеяло до самого носа, Марина попыталась сползти с кровати. Не очень удачно. Наступила на край, запуталась и рухнула на колени, больно ударившись о кровать. Продолжавший жевать индеец с любопытством разглядывал результат ее порыва.

— Это что ты тут творишь? Зарядка?

— Почему я раздета? — Марине было совершенно не смешно.

— Так я и раздел вчера. Ой, все, крошка, спящие дети меня не возбуждают, а спать в колготках и юбке очень вредно для здоровья, поверь мужику. Чего ты краснеешь, чего я не видел в девицах? Тебе раздеваться со мной рядом предстоит еще целых пять лет, привыкай. Кстати, смени марку белья, я тебе закажу, не носи эту дрянь, непрактично и так себе ценник. Вещи твои уже в ванной. Топай быстрее, твой кофе остынет. Я отвернулся.

Проговорив эту фразу скороговоркой, Алекс демонстративно повернулся к двери, сунув руки в карманы кожаных штанов.

Марина вскочила и на цыпочках пробежала в ванну, всячески ругая себя за неуклюжесть и безмозглость. Как она вчера так отключилась? Нет, умом она понимала: Алекс совершенно прав, и войдя в этот бизнес, нужно оставлять смущение и все эти замашки старой девы еще на пороге. Но ее хрупкое личное пространство было тем самым колышком, на котором держался весь нестабильный и эфемерный мир Марины. Именно он позволил ей выстоять против наглых притязаний дядюшки, и Маринка не была намерена его терять. Благо даже во вчерашнем странном жесте Алекса в лимузине отчего-то она не увидела ничего обидного. Он ее не оскорбил, не задел и уж тем более — не возбудил. Он вообще был очень странным — этот Алекс. Вел себя так подчеркнуто сексуально, но при этом было совершенно понятно, что все это — роль. Зачем?

Быстро умывшись и одевшись в свои вещи, заботливо кем-то привезенные (она благополучно забыла о них сразу, как только переоделась вчера перед съемками), Марина вышла из ванной, готовая к продолжению диалога. И… никого не обнаружила. Только столик с остывшим кофе, тарелочка с круассанами и заправленная кровать. Вот несносный!

А туфли у нее были по-прежнему со сломанным каблуком. Кстати, а где они? Марина никак не могла их найти.

И сообщение, замигавшее в мессе:

— Спасибо за кофе, Нери, готовься к спринт-съемке во вторник. Новые туфли в пакете возле двери. Сломанные я выкинул.

С удивлением и недоверием Марина заглянула в красивый бумажный пакет: лодочки без каблука, аккуратные, изящные, совершенно классические. Подойдут и к платью, и к брюкам. Невероятно удобные, точно по ноге. И судя по тому, что выглядели они очень просто — цена у них запредельная. Она бы себе такие не смогла позволить.

Надо же, заметил, позаботился. В этом городе подобное было совершенно невероятно.

Еще одно сообщение, на этот раз от Георга (его контакт в ленте уже был):

— Сегодня прошу тебя быть на встрече в Яхт-клубе. Машина будет у колледжа в три часа дня. Ни о чем не заботься.

Да уж, жизнь по контракту обещала быть насыщенной. Очень.

5. Феерия

И не сказать, что студенческие будни Марины вкупе с муравейником модной дизайн-студии, где она подрабатывала, были спокойны и скучны. Но этот «новый ветер» принес такое количество незнакомых людей и впечатлений в ее тихую гавань, что… Нужно было срочно звонить сестре. Да — очень срочно.

Марина всегда следовала своим порывам, лишь следом успевая подумать.

— Лизуня, привет!

— Ты рехнулась, родная? Как думаешь, который сейчас час в Москве?

— Упс. Очень рано?

Да, в Маринином сознании отчего-то никак не укладывались эти проклятые восемь часов разницы.

Звонкий смех.

— Курица! У нас вечер. Вы по ту сторону меридиана. Когда ты запомнишь?

— Постой, на Камчатке сейчас…

— Уже завтра.

— Ужасно. Послушай, я не за этим звоню.

— Невозможно. Зачем же?

Лиза в Москве продолжала резвиться, в телефоне слышался шум детской возни. Быстрая как белка племянница Марины, как обычно, не останавливалась ни на секунду, настоящий ребенок-моторчик. Девушка вдруг поняла, что скучает по ним. Даже по несносному мужу Лизы, с которым они откровенно друг друга раздражали.

— Послушай. У меня большие перемены. Понимаешь, я выиграла отбор, или как его там… прочитать не успела. И теперь заключила контракт на работу в De Vossen!

Последнюю фразу Марина буквально визжала, спускаясь по ступеням выхода из гостиницы и ища глазами обещанную машину.

— Да ладно! Ничего себе ты молодец. Как нашла в себе смелость? Маруська, ты супер!

— Сама не знаю. Нашло что-то. Просто взяла и пошла. Уже была съемка вчера, пришлю тебе ссылку из новостей. Очень трудно, очень интересно. И фотограф тут такой… Потом расскажу, я пока просто в шоке.

— Ав! — крепкие мужские руки обхватили Марину за талию так внезапно, что она тут же промахнулась ногой мимо ступеньки и чуть не упала плашмя во весь рост. И упала бы, не держи ее этот сильный нахал.

— Марусь? — Лиза в Москве напряглась.

Марина обернулась, отчего-то уже точно зная, кого увидит за спиной. Ну конечно же — Алекс!

— Сестрен, меня похищает фотограф, еду в колледж, вечером снова что-то там в рамках контракта. Я потом напишу.

— Миленький, слушай… себя не теряй, обещаешь?

Голос сестры стал вдруг серьезен. Если своей интуиции Марина не слишком доверяла, то в Лизиной была уверена всецело. Слова прозвучали предупреждением.

— Спасибо, Лизун. Я потом позвоню, — отключилась.

Шарахнула по спине топ-фотографа с мировым именем своим рюкзаком, отчего-то ни на секунду не сомневаясь в правильности его реакции. И не ошиблась. Он вдруг заржал, аки конь, впихнул Марину в такси, захлопнул за ней дверь и унесся куда-то. Вот ведь морда! На него совершенно невозможно было сердиться.

День пролетел незаметно, мысли метались, как бабочки на ветру.

Нью-йоркский яхт-клуб (NYYC) был для любого человека, связанного с яхтами, абсолютно культовым местом, но Марину это совершенно не пугало. Если бы Георг потащил ее на авто-шоу или светский раут, связанный с открытием чего-то-там-пафосно-благотворительного, было бы гораздо страшнее. Но все, что связано с морем, Марина обожала, в конце концов, даже имя обязывало![1] Она была не просто «в теме» яхтинга, она была заядлой и грамотной яхтсменкой. Вдвоем с Лизой они ходили в коварную Балтику на яхте отца, а уж если в экипаж брали Лизкиных однокурсников… Воспоминания о приключениях юности ее по-настоящему вдохновляли.

Такси, забравшее Марину от колледжа, подъехало к клубу ровно к трем часам дня. Великолепное здание «Клуба миллионеров», построенное в самом начале двадцатого века легендарным магнатом Морганом, восхищало и поныне, как внешне, так и роскошью внутренних интерьеров. Отсюда брал начало знаменитый «Кубок Америки» — «America’s Cup», а по сути — весь парусный спорт в его современном понимании.