Планета свиней (СИ) - Волжский Максим - Страница 2

— Усеник Сиз из пятого «А», однако, не первый раз проявляет неувазение к Владимиру Сергеевисю. Своим поведение он провосирует непослусание в классе. Я ставлю вопрос об исклюсении хулигана Сиза. Этому переростку дорога на фронт. Мне, однако, не нузна партизансина в сколе.

— Да гнать этого Чижа надо! — вспылил Владимир Сергеевич, преподаватель военного дела.

Его запястье правой руки было стянуто тугой повязкой и ломило плечо. Пятиклассник, весивший больше ста семидесяти килограммов, врезался в преподавателя своим рылом, сбив его с ног. Падая на пол школьного спортзала, учитель вспоминал боевые искусства, но ничего не вышло, потому что впасть в «ярость», означает — конец преподавательской карьеры. Владимир Сергеевич шлёпнулся точно на руку и получил вывих. Болела лопатка и копчик; трещало в голове.

— Давайте сразу всех вышвырнем из школы! — категорически была против старенькая женщина, преподаватель сельхоз уроков, Наталья Андреевна. — Пятый «А» разгоним, пятый «Б» распустим — и далее по списку. Отправим всех на войну, а сами начнём пухнуть от голода и облизывать вместо таблеток камни из лужи. И скажите мне на милость: кто будет сажать капусту, собирать урожай картофеля и плавить колоши? Нет, я решительно протестую!

Всё чаще случались стычки с учениками. Окрепшие подростки, которые через год превратятся в боевых кабанов, ослушивались воспитателей почти ежедневно — точно какая-то зараза пробуждала во вчерашних поросятках свирепую злость. Каждый учитель знал, почему так происходит. Свиньи с каждым годом становились всё агрессивней. Межвидовая ненависть росла, словно кабаны желали уничтожить вчерашних хозяев. И потому каждый человек ожидал пришествие своего императора. Все верили, что только император Варакин в силах излечить нарастающую ненависть.

Директор прислушался к словам пожилой коллеги. Он призадумался и сказал:

— Возмозна, я поспесыл с выводами, увазаемые друзья. Но так или инасе… безнаказанно оставлять такие поступки нельзя. А то скоро сколу наводнят инспекторы полисии. И нам всем не поздоровиса.

Иванов прищурился, бросив взгляд в зал. Его математический мозг — а он преподавал именно математику, — подсказал, что не все учителя находятся на экстренном совещании. В зале оставались свободными пять мест, выделенные для людей; но должно остаться ровно четыре. Быстро сосчитав, что не хватает одного человека, директор задал следующий вопрос:

— Так поступать безответственно! Кого нет в совесянии? Кто отсутвует?

Вдруг распахнулись тяжёлые двери, ведущие в актовый зал. За порогом стояла Мария Борисовна. Лицо её было в крови. В правой руке она сжимала нож, левой волочила голову пятиклассника Чижа.

— Отвоевался парнишка, — ахнула преподавательница сельхоз уроков.

— Ну, ты даёшь Борисовна! Это полный трындец! — в поисках сигареты, выдохнул военрук, сразу позабыв о своих болячках.

Свиньи служили в армии, трудились в полях и на фабриках. Медведи годились только для войны. Из волков получались отличные полицейские. Тигры, это одиночки; непревзойдённые диверсанты — убийцы, не знающие ни страха, ни сочувствия к жертве. В Стране Сибирь были и другие виды антропоморфных животных, но самыми непредсказуемыми и неуживчивыми оказались — коты.

Домашние любимцы встали на задние лапы, прибавили в росте, достигая полутора метров в высоту. Они не перестали быть ловкими пронырами, лазающими по деревьям и крышам — способными пробраться через игольное ушко, если есть чем поживиться за этим ушком. У гибридных котов лишь ухудшилось сумеречное зрение. Но как компенсация за потерю возможности листать по ночам откровенные журналы про кошечек, появилась непреодолимая тяга к бродяжничеству и воровству. Зачем два кота, одного из которых звали Барс, а второго, Шмаль — забрались в школу для свиней, никто точно не знал. Кто поймёт этих пушистых бандитов…

Шмаль слыл котом авторитетным, трижды сидевшим в спецлагере двухразового питания — и трижды оттуда бежавшим. Его разыскивала волчья полиция — это дело чести поймать беглеца и пройдоху. С ним желали встречи свиньи, которых он облапошил на армейских сборах, выменяв ящик дешёвого бисера на вагон знаменитого нерюнгринского пива. Его также не жаловали некоторые люди, хотя многие продолжали с трепетом относиться к другим котикам.

Закончился последний урок. Шумной толпой маленькие поросята и уже крупные подростки потянулись на выход. Через решётку вентиляционного люка на потолке, за исходом свиней из школы наблюдали две пары кошачьих глаз.

— Босс, всё идёт по плану? — негромко мякнул Барс.

Выглядел Барс всегда идеально. Природа подарила ему рыжую шубку: мягкую, шелковистую и душистую. Всего несколько белых пятнышек на спине и груди, словно неизвестные земли на старой карте, сообщали, что кот ещё не нашёл себя в жизни и вряд ли когда-то станет другим: он обречён скитаться по сибирским просторам в поисках заветной мечты.

Рядом с рыжим лежал друг по имени Шмаль — тоже кот. Барс доверял своему другу больше, чем матери, отказавшейся от него в раннем возрасте по причине нехватки молока в сосках, денег в кошельке и в желание воспитывать котёнка, появившегося на свет после разгульной недели. Барс доверял и побаивался Шмаля, исполняя его приказы беспрекословно — и грезил о далёкой державе, где есть тёплое море, девочки на мягких ковриках и нет волков.

Шмаль был чернее ночи. Лапы, подушечки на лапах, нос, усы и хвост были под цвет якутского угля. Правда, где-то в подмышке затесался коричневый пучок, доставшийся от отца, расстрелянного за угон княжеской баржи с песком. Но авторитетный кот, которого сторонились даже медведи, всякий раз скрывал пёструю разнообразность под жилеткой со множеством карманов для всякой всячины — в большем своём оружия и барахла.

— Подожди пять сек, — взглянув на часы, зевнул Шмаль. — Школа скоро опустеет. Затем прошмыгнём в книгобанк и привет прокурору.

— Ах да, библиотека. Но там ведь дверь с замком, — озаботился проблемой рыжий Барс. — Босс, ты сможешь открыть или ну её, эту библиотеку?

— Не дрейфь, братка. У меня вездеход ко всем замочкам в этом кабаньем стойле, — сверкнув длинным клыком, хмыкнул чёрный кот, вытащив из кармана магнитную карту-ключ. — Универсальная, мать её! Приложил к двери и заходи, куда вздумается… хоть в медицинский кабинет, хоть на крест за спиртягой.

Барс перевернулся на спину, выпустил острые когти и принялся вдумчиво вылизывать лапу.

— А когда ты найдёшь картинку с твоим дедушкой, и мы выберемся из школы, ты возьмёшь меня с собой в далёкую страну?

— Тысячу раз базарил, что вместе попрём. Не пались, братка. Тихо! — шикнул Шмаль.

Барс на мгновение замер, оценив обещание друга, уехать далеко-далеко к рыбкам, к ласковому солнышку, где золотые самородки сами запрыгивают в мошну.

— Это хорошо, что вместе, — замурчал рыжий. — Там море. Там столько вкусной рыбы. Я где-то читал, что в Стране Крым нет волков. Это правда?

— Откеля на пляже волки? Тама только собачонки, и те — еле-еле душа в теле: мелкие, тощие, с голубыми ошейниками. Ты братан не боись, я своих не кидаю, — успокоил друга Шмаль.

— Страна Крым… волны, чебуреки, кошечки… — мечтательно закатил глаза Барс и тихонько захрапел. И только ему стали сниться весёлые Маньки и Фроськи, как он почувствовал толчок в плечо.

— Цыц! Не сопи!

Коты увидели, как в просторном, пустом коридоре учительница отчитывала хрюшку-первоклассника. Говорила она тихо, почти шёпотом, но проявляла агрессию, будто вот-вот впадёт в «ярость». Поросёнок не спорил. Опустив рыльце в пол, принимал наказание за шутки, отпущенные в классе и шмыгал соплями. Человеческая женщина подняла за подбородок мордочку маленького хряка, требуя смотреть ей в глаза. Школьник пищал, чесал пузико и в страхе пускал слезу.

— Всё-таки они терпеливые. Потому что умные! — восхитился Шмаль.

— Люди, что ли?