Переполох в Тридевятом, или Как женить Кощея (СИ) - Суворова Катерина - Страница 18

— Ага! — довольно воскликнула она, тут же хватая его. — Вот ты где, моя драгоценная!

Ядвига, пакостно улыбнулась и вернулась на место — к столу.

— Ну что ж, приступим.

Старушка взяла подставку и положила на нее пару дровишек, щелкнула пальцем, и они весело занялись ярко-оранжевым пламенем. Над огнем, удерживая магическим потоком в воздухе, поместила котелок объемом не больше литра, налила в него немного воды, затем пару капель темно-бардовой жидкости и, медленно помешивая, начала ждать, пока смесь начнет выкипать.

Через пару минут добавила пару листочков мяты, несколько щепочек осиновой коры, пару веточек полыни и снова стала помешивать, подливая новую порцию водички.

В воздухе расплылся приятный запах мяты и чего-то другого, легкого и неуловимого. Ядвига, втянув носом аромат, довольно кивнула и продолжила колдовать над котлом.

— Душица… зверобой, пыльца подснежника, собранного недалеко у замерзшего источника силы, — бубнила она, неторопливо помещая все ингредиенты в кипящую жидкость, — крыло летучей мыши… сердцевина паутины лесного паука… веточка молодой пихты…

В котле забурлило и зашипело, превращая варево из бордового цвета в темно-коричневую, почти черную жидкость, разнося по комнате отвратительный смрад.

— Ну и гадость! — недовольно сморщилась Яга, помешивая булькающее зелье.

Ядвига снова подлила в котелок темно-бордовую жидкость, из-за чего зелье тут же приобрело прозрачный, точно вода с горного ручья, цвет.

Довольно улыбнувшись, она положила длинную деревянную ложку на стол и, раскинув руки над горячей тарой с бурлящей субстанцией, начала вкрадчиво произносить:

— Огонь разожгла, волю забрала, вода закипела, наказ исполнила. В руках Серафимы ты станешь глиной послушной, исполнишь, Кощей, все, что ей нужно будет. Ветром летите мои слова, да будет так, как велю я! Язык. Зубы. Ключ.

Зелье приняло насыщенно зеленый оттенок, и пошло рябью по поверхности, принимая слова ведьмы в себя.

— На дне камень молчит, ничего не говорит. Покорись воле Серафимы — ничего не говори, из-под воли ее не вырывайся. И еда, и вода — воля ее для тебя, Кощей, — закон! Покорись воле Серафимы, Кощей!

Зелье забурлило и окрасилось в черный цвет, а по поверхности заискрились золотистые крапинки.

— Топчет волю твою, себе подчиняет, что хочет от тебя получает! Мордуерак инваз захир идуимир. Заклято!

Как только старая ведьма произнесла последние слова заклинания, зелье зашипело и… снова стало абсолютно прозрачным.

Яга, усмехнувшись, взяла со стола реснички Симы и кинула их в котел, тщательно все перемешав.

По избе тут же распространился запах полевых цветов, свежесть чистого горного воздуха и сладкий аромат спелых яблок.

— Так вот ты какая, — приятно удивилась Ядвига, наполняя небольшой пузырек из черного заговоренного стекла. — С виду-то склочная и нетерпимая особа, а на деле — добрая и чистая душа. Ох, Кощей, пропадешь ты. Как есть, голову из-за нее потеряешь!

Яга, хохотнув, убрала со стола, ставя все по своим местам и, прихватив зелье, вышла из избы.

Ведьмин двор.

— Какие умницы — всё-то успели, пока бабушка трудилась. — приговаривала Яга, спускаясь по крылечку и держа в руке небольшой стеклянный пузырёк.

Подойдя к Серафиме она рваным движением протянула той сосуд с заветным зельем. — Держи, девка, да гляди, не забудь о нашем уговоре. Раз в месяц буду волка присылать за плодами чудесными, смотри, не обмани — извяду. По миру пущу, даже косточек не останется. — шипела старуха, не моргая глядя в глаза собеседницы, и показывая, как свернёт той шею.

Казалось, что языки пламени плясали в демоническом взгляде ведьмы, грозя если не мгновенной смертью, то серьёзными ожогами и Сима, выпучив от страха глаза, вцепилась в зелье, яростно кивая головой.

— Так точно! — словно солдат на плацу, отчеканила она. — Э-э-э… то есть, замётано! — вновь стушевалась женщина.

— Где мои яблочки? — неожиданно медовым голоском пропела Яга, протягивая к ней костлявые ручонки. — Отдай их!

Женщина точно парализованная, уставилась на старуху, медленно достала из сумки два яблока и протянула их Яге, стараясь достать третье.

— Стой, Сима! — крикнула подруге Любаша, забирая протянутый ведьме фрукт. — Это персик, а не яблоко.

— Персик? У вас есть прекрасный персик? Дай, дай его мне, ну пожалуйста… — заскулила бабка, дрожа всем телом и причмокивая губами. — Стану молодой и красивой, к водяному в невесты подамся. Давно мечтаю…

— Вот это планы. — тихо прошептала Сима, а в слух выдала: — Кот!

— Персик… — парировала Яга.

— Кот. — настырно выдвинула ультиматум женщина, неожиданно смело задрав подбородок.

— Так и быть, твоя взяла. Как не стыдно оббирать старушку?! — попыталась пристыдить Симу ведьма. — Забирай этого умника, да токма смотри, есть у няго слабость одна — мышей как огня боится, как увидит — в обморок падает, а после, двое суток ерунду всякую мелет.

— Вылечим бедненького. — довольно заулыбалась Люба, а Сима тем временем вручила предприимчивой старушке, последнее яблоко и персик.

Солнце уже начало клониться к закату…

От немыслимых пируэтов Яги женщины, сначала остолбенели, а затем, усевшись на скамейку, стали с интересом наблюдать. Ведьма, не смотря на старость и боль в спине, прыгала и плясала.

— Эх топни нога, да притопни друга, скоро будет молодою ваша Бабушка-Яга! — присвистывая беззубым ртом, напевала старуха. — У кощея яблок много, что один не смог сожрать. Не по силам с девкой сладить — надо ведьму вызывать!

— Ой, Сима, кажется, она о тебе поёт. — восторженно взирала на веселящуюся колдунью Любаша. — Смешная такая…

— Ага, смешная, когда спит зубами к стенке. — ответила подруга, нервно крутя в руках пузырёк с зельем. — Кстати, устала смертно, подремать бы где…

— Ой, смотри, кажись, Яга яблоко кушать собралась. Ну как кушать? Грызть… дёснами… — не сводя с ведьмы глаз, изумилась кухарка. — Ишь ты, как она ловко с первым-то управилась!

Вцепившись в волшебный фрукт двумя крючковатыми руками, старушка жадно вгрызалась в ярко-красный бочок, при этом громко покряхтывая да смачно причмокивая.

— Вкусно-о-о-то ка-а-ак! Всю жизнь мечтала… Аромат-то какой неповторимый. — постанывала она от удовольствия. — Ну, девки, коли обманули старушку — сгною в сыром подвале, а кости волку отдам, пущай играется, а коли нет — награжу, как сестёр родных.

Так, яблочко за яблочком и схомячила Яга чудесные фрукты, а персиком прикусила.

— Всё! — довольно выдала бабка, выплёвывая на траву большую фруктовую косточку. — Спать пора — утро вечера мудренее. Вам постелено в предбаннике, да смотрите, раньше зорьки не вставайте, да в лес не суйтесь — мало ли кака чертовщина приключиться может. А я спать!

Бодренько вскочив на тонюсенькие ножки, хозяйка мгновенно скрылась за дверью избы, и тут же на всю округу разнёсся громогласный храп.

— Ой, Люба, да разве ж тут уснёшь? — затыкая уши, провыла Серафима, направляясь в сторону бани. Подруга, ухохатываясь, семенила следом.

Войдя в предбанник, и плотно закрыв за собою дверь да заперевшись на засов, женщины с удивлением обнаружили, что находятся в полной тишине.

— Господи, хорошо-то как. Сим, тут видать звукоизоляция получше, чем в нашей хрущёвке-то будет. — хохотнула Люба, залезая на палати.

— Надеюсь… Как-то этот богатырский храп не вяжется с маленькой, правда и злобной, старушкой. — недовольно проворчала Фима, укладываясь рядом с подругой.

— Спокойной ночи! — прошептала Любаша и мгновенно заснула, мирно сопя в подушку. Подруга же, прежде чем задремать, некоторое время ещё наслаждалась блаженной тишиной, такой плотной, что даже сверчки не стрекотали и ветер не шелестил листочки.

Громкий гортанный звук неожиданно разорвал ночную тишину.

— Что это? — завопила перепуганная Люба, резко сев на постели.

— Я убью эту шавку блохастую, если сейчас же не заткнётся. — простонала полусонная Сима, укутываясь с головой в одеяло и вновь проваливаясь в сон.