Бои в застое (СИ) - Леккор Михаил - Страница 3

Единственно, что могло быть положительным для него в этом нелепом хронопрыжке – в таком луже человеческого общения хронопутешественника враги наверняка искать не будут. Хотя бы это. Больше радоваться нечему.

Митрич, получив направление, обрадовано принялся бренчать пустыми бутылками от водки и портвейна, мечтая найти хотя бы сто грамм. А Костя как бы лег приходить в себя с похмелья. И пить ему нельзя – впереди рабочая смена! Митрич не приставал – и сам мучался не меньше и понимал, что, если напарник опохмелится, то вполне вероятно, что его уже никто не сменит.

На самом деле, хронопутешественнику, после общего переноса сознания, надо было провести еще тонкую отладку личности в новое тело. Сейчас в человеческом разуме было два хозяина – один Костя, а другой – прежний собственник, допившийся до такого состояния, что у него начались психические расстройства. Надо было оттеснить его на второй план, убрав от рычагов управления разумом и телом. Пусть там сидит потихоньку в уголке разума.

Митрич обрадовано загудел, видимо, что-то нашел в шкафу, и рванулся к обеденному столу за закуской. Костя уголком глаза увидел, что Ич держит в руках три водочные бутылки с жидкостью на дне. В совокупности это почти бутылка водки и старик обрадовался возможности опохмелиться. А с учетом объема – напиться в стельку. Благо рабочий день у него заканчивался.

Пьяница в сознании опечалился и потребовал «сесть на хвост» – выпить и закусить вместе с Ичем. Бутылки-то общие! Такого количества водки хватит опохмелиться и на двоих. Похоже, этого забулдыгу в жизни больше ничего не интересовало. Только выпить и закусить. У него контроль над телом отняли, а он все о водке мечтает. Понятно, почему программа выбрала именно его.

Он ушел в контролируемый сон и начал работать с этим любителем спиртного. Этот этап был весьма сложным, но выучен настолько тщательно, что нужны только время и покой. В итоге, через несколько часов разум был детально отрегулирован и готов работать по задачам Кости.

Он выдохнул сивушным духом (самому стало противно), со вздохом сел, что должно было означать готовность к работе. И так уже часы показывали около двух пополудни. Поискал глазами напарника в нехорошем предчувствии. Как они столько пьют?

Митрич при помощи «классической русской» нализался до зеленых человечков, но кое-что еще ощущал, поскольку понимал, что до двух остается на работе. Увидев очухавшегося Костю, он провел инструктаж:

– Сказано, ниже тридцати не опускать, мороз на улице, – пробурчал он из последних сил и в изнеможении сполз с табурета на пол.

Костя сразу же посмотрел на манометр и невольно выругался (сказывалось влияние реципиента). Какой тридцать, стрелка твердо ушла ниже двадцати. Этот алкаш Митрич в борьбе с зеленым змием в последние часы совсем не подбрасывал уголь в топку, занимаясь исключительно общением с водкой. Записной оратор!

Костя взялся за лопату и принялся кидать уголь, раскочегаривая по новой топку. Судя по холоду и сгущающуюся темень, он прилетел в ХХ веке в зимний период. Даешь нормальное тепло!

Понадобилось загрузить солидный объем топлива, пока топка начала повышать температуру, в том числе и в самом помещении кочегарки, где тоже существенно похолодало. Догнав до уровня тридцати пяти делений на манометре, Костя пока остановился. Уголь – не дрова, температуру подержит. А излишнее топливо ни к чему хорошему не приводит.

Пора было ему заняться кочегаркой, пока Ичи ему не мешали – один отсутствовал, другой находился в алкогольном обмороке. Рассмотреть обстановку помещения и проанализировать собственное имущество.

Однако ему все же помешали и это были не Ичи.

Входная дверь противно скрипнула, в помещение вошел неизвестный солидный мужчина. Он по-хозяйски оглянулся, недовольно хмыкнул, уловив запах хмельного. Для кочегарки мужчина явно являлся каким-то начальником. Увы, но хронопутешественник его не знал, а старый хозяин, озлобленный трезвым режимом, наотрез отказался сотрудничать.

– Здрастье, – на всякий случай поздоровался Костя. Вежливость – орудие пролетариата, если булыжники в ход пускать нет возможности.

– Ох, и мучаюсь я с вами, забулдыгами, а вы это не цените, – пожаловался мужчина, – почему батареи холодные? Скоро люди начнут в помещениях обмораживаться. И батареи могут полететь.

Он посмотрел на пылающую топку, осекся, не сумев совместить с остывающими помещениями, посмотрел на манометр, успокоился. Работающая кочегарка была определенным гарантом тепла в зданиях. Но на всякий случай все же предупредил: – на новый год синоптики обещают сильные морозы, ниже тридцати делений температуру не опускайте! Обрушите систему.

Мужчина помолчал и словно только что увидел лежащего на полу Митрича:

– А этот алкоголик уже надрался, хотя рабочий день еще в разгаре!

– Да он не на смене, – на всякий случай вступился за него Костя, – пусть отдыхает, свое честно отработал.

Мужчина потянул носом воздух:

– А от тебя как тянет!

– Это я до смены, – отбрехался Костя, предано глядя на мужчину, – сейчас ни-ни, капли не приму, честное слово!

С этим алкоголиком еще и эту работу потеряешь. Эх, Мишка!

– Ну ладно, – внезапно отступился мужчина, – пейте, так пейте уж, черт с вами, если не можете. Но, Михаил, водопроводную систему не заморозьте, как я буду детей учить? Учебный процесс сорвете.

Ага, значит это школьная кочегарка! В Москве или у черта на куличках? Россия – страна огромная.

Мужчина словно прочитал мысли кочегара.

– Вон, газетку сегодняшнюю вам оставлю, читайте. До нового года еще зайду на всякий случай, проверю! А то пропьете всю кочегарку.

Местное школьное начальство вздохнуло, выразительно посмотрело на кочегара – понял ли? Похоже, с местными пролетариями оно связываться уже не хотело, требовало лишь определенного консенсуса.

Мужчина вышел, а Костя набросился на газету, как вампир на свежее, еще живое тело. Полцарства за еду!

Образец периодической печати сначала его обрадовал. Это был «Московский Комсомолец»! Значит, он все же в Москве! Образец машинерии все же его не подвел!

Но когда Костя увидел дату выпуска, хорошего настроения, как не бывало. Газета издана 29 декабря 1973 года, он промахнулся с хронопутешествием почти на десятилетие! Ведь планировалось, что он попадет в середину 1960-х гг. в одного из второстепенных приближенных Брежнева. Ближе было нельзя – в исторические личности исторический процесс не допускал.

А оказалось? И ничего уже не изменить!

Помотал головой, приходя в себя в новой реальности, пытаясь настроить себя на более оптимистический лад. Пусть хотя его хронологическое путешествие началось с откровенного поражения, но это не означало, что он должен чувствовать себя окончательно проигравшим игроком.

Итак, конец 1973 года, к этому времени Брежнев победил всех своих противников на советском политическом Олимпе и почти проиграл свое здоровье. Шелепин, Шелест, Полянский, Суслов, Косыгин – одни проиграли все, оказавшись на пенсии, другие слетели на второстепенные должности, третьи вроде бы даже поднялись, как Суслов. Итог у всех один – они проиграли, Брежнев выиграл.

Но чего это ему стоило? У Леонида Ильича было всегда слабовато здоровье, даже в лучшие годы, когда оно, как говорится, пышет. А с учетом контузии на войне, острой политической борьбы и злоупотребления снотворным это привело к страшному результату. От слабого, в общем-то, инсульта середины 1970-х годов он превратился в живую куклу. Работать с ним с этого времени, по большому счету, практически бесполезно.

И, после этого, стоит ли говорить о победе Брежнева в большой политической борьбе. В таком случае, как говорится, лучше иметь синий диплом и красное лицо, чем наоборот.

Когда у него был точно инсульт? Весной? Летом? Во второй половине следующего года? Костя огорченно покачал головой. Нет, не вспомнит. Если бы у него было свое прежнее тело – здоровое, крепкое, имеющее тренированный разум. У этого оголтелого пьяницы организм серьезно разрушен, психика подорванная, какая после этого память. Нужно серьезно его лечить, а когда и где? У Брежнева скоро инсульт, а, значит, последний период застой и, в перспективе, развал СССР!