Любовница твоего мужа (СИ) - Суботина Татия - Страница 25

— Вот и посмейся дома, — сказала Глебу я. — С Мари.

— Мышка, — поморщился он. — Мы оба знаем, что ты на самом деле хочешь не этого.

— Тебе здесь не рады, — процедила сквозь зубы мама. — Убирайся.

Глеб по-прежнему медлил.

— Или мне позвонить Мари и рассказать, где ты проводишь досуг? Твоя предприимчивая жена оставила мне личную визитку, — ловко соврала я. — Думаю, она обязательно найдет рычаги воздействия, чтобы ее верный муж оставался в лоне семьи.

— Ну ты и с… — то ли разозлился, то ли восхитился он. — Когда успела только?

— Я быстро учусь.

— Ты все схватываешь на лету, — усмехнулся Глеб. — Талант просто. Я помню.

От его слов меня кинуло в жар.

— Уходи, Глеб, — стояла на своем я.

— Как избавишься от проблемы, позвони, — сказал он. — Я еще многому могу тебя научить, тебе понравится.

Когда за ним захлопнулась входная дверь, я готова была стечь по стеночке от облегчения, но не успела. Мама вдруг охнула, накренилась вбок, точно кто-то ей подставил подножку, и упала. Без сознания.

У меня сердце остановилось от страха, а потом перешло на галоп и едва не выскочило на паркет.

— Мама!

Конечно же, она не ответила. А ведь я и водой побрызгала, и пыталась дозваться — безрезультатно. Дотащить до дивана мне ее не удалось: силы не позволили. Мама только сильнее напугала меня этой неподвижностью. И пятном, что расплывалось по ковру, источая характерный запах.

Я вызвала скорую, но они, как всегда спешили медленно. Каждая минута промедления была для меня пыткой.

— Роман! — закричала я, когда услышала мужское «алло» после длинных гудков. — Рома!

— Рита? — удивился врач. — Что случилось?

Я лишь всхлипнула в ответ. В горле встал колючий ком и слезы брызнули из глаз.

— Тебе плохо?

— Мама… она… я скорую, но…

— Адрес, — скомандовал мужчина. — У меня выходной — подъеду.

Сбивчиво, путаясь в словах, я выдала необходимое.

— Только быстрее, пожалуйста, — умоляла его я. — Мне… страшно.

— Не. На-до. Ни-ко-го, — глядя на меня мутным от боли взглядом, надсадно прохрипела мама, когда я завершила разговор.

— Ма!

— По-мо-ги мне встать, Ри…та, — попросила она.

— А вдруг нельзя? — закусила в сомнении нижнюю губу я. — Давай дождемся врачей, а? Боюсь навредить, я не зн…

— Ри-та, — нахмурила брови мама. — Де-лай, как я ска-за-ла.

— Мам…

— По-жа, — умоляла меня глазами она.

— Хорошо, — пришлось уступить.

С горем пополам мы с мамой добрались до ее спальни. Было видно, что тело ее плохо слушается, подводит, и это рождало во мне просто животный ужас.

— Переодеть-ся нужно. — Речь уже не так тянуло, как еще недавно, и это вселяло в меня позитив.

— Да, конечно. Сейчас.

Мы управились до приезда скорой. Врачи из неотложки и Васнецов прибыли почти одновременно. И начался какой-то сюр.

Медперсонал общался с мамой на каком-то своем языке, причем она их вполне понимала, это у меня отчего-то с каждой минутой все сильнее земля уходила из-под ног.

— Ну тогда только обезболивающее, — развел руками фельдшер и глянул на меня так, будто бы извинялся.

— Да, я понимаю, — кивнула мама.

В ушах у меня шумело, комната качалась, словно я вдруг оказалась на палубе корабля. Я и не заметила, как бригада скорой помощи вышла, оставив нас с Васнецовым.

— Я бы предложил тебе что покрепче сейчас, но не нашел у вас, — сказал Роман, всунув мне в руки чашку с горячим чаем. — Пей и перестань стучать зубами.

— Мне нельзя покрепче. Я беременна, — брякнула в ответ.

— Приехали, — протянул он.

— Что это было? — спросила я, глядя на маму. — Мне показалось или такой приступ только для меня стал неожиданностью?

— Не показалось, — отвела взгляд она. — Я больна, Рита.

— Хорошо. То есть плохо. То есть нужно обратиться к специалистам — и все обязательно наладится.

— Дочь…

— Ром, скажи моей маме, что врачей не надо бояться, — вырвался из меня нервный смешок. — Ром? 

— Вы тут поговорите, а я подожду на кухне. — Васнецов тоже избегал прямого взгляда мне в лицо. Впервые за все время нашего знакомства и моего лечения.

— Мам?

— Рит…

Только, просто глядя в ее лицо, я уже прочитала этот приговор, который мама все не решалась озвучить.

— Нет, — не поверила я. — Нет, слышишь?

— Опухоль. Неоперабельная, — поджала губы она. — Головные боли не прошли даром.

— Нет.

Я даже уши ладонями закрывала и зажмурилась, но эта горькая правда все равно просачивалась. И отравляла меня изнутри.

— Я, как узнала, сразу тоже не поверила. Но ошибки быть не может. Поэтому я решила…

— Скрыть от меня свою болезнь.

— …дать шанс Глебу сделать тебя счастливой. Мне просто очень хотелось, чтобы ты не осталась одна.

— Мам…

— Прости, Рита, — упавшим голосом сказала она. — Я не справилась.

А сердце мне подсказывало, что не справилась я. Эти испытания ломали меня, превращали в другого человека и не давали никакой гарантии, что я выживу…

Только в сказках бывает, что все проблемы решаются по мановению волшебной палочки. Для меня такой сказки у Вселенной не завалялось, а вот реальность обрушилась обухом на голову и тяжелым сапогом под дых.

Я задыхалась и все равно жадно ловила воздух потрескавшимися губами. Мне было тошно, тяжело и невыносимо смотреть, как мама с каждым днем угасала. Она уходила в муках. Обезболивающие чаще не помогали, чем помогали, а легкие наркотики в нашей стране для онкобольных так и не легализировали… Только благодаря Васнецову, который помог оформить маму в специализированную клинику, в ее состоянии были краткосрочные просветы.

В один из таких дней я и наткнулась в ее палате на высокого представительного мужчину.

— Познакомься, Рита, это Александр Каминских, — познакомилась нас мама. — Давний…

— Друг, — подсказал мужчина, продолжая трепетно держать ее за руку.

— …семьи, — добавила мама.

— Понятно, — протянула я. Хотя на самом деле в нашей жизни ничего понятного вообще уже не осталось.

— Ты можешь ему доверять, — сказала родительница. — Он поможет, когда меня…

— Не надо, — поджала губы я. — Ты будешь жить. И сама мне во всем поможешь.

В палате повисла напряженная тишина. Никто со мной не вступил в спор, но ядовитая правда все равно резала глаза. Я цеплялась за иллюзию маминого выздоровления до последнего ее дня. Обманываться было легче. Я бежала от настоящего, цепляясь за выдуманный мир, но реальность все равно безжалостно догнала и разбила иллюзии.

В день похорон сыпал снег. Зима была щедрой на пронизывающий ветер и мороз. Только меня это не трогало, я словно вымерзла изнутри.

Всю подготовку взял на себя господин Каминских. В последний месяц он стал моей тенью. Порой незаметной, но незаменимой.

Было много людей, незнакомых и знакомых, среди них я заметила Рогову. Она подошла в самом конце, когда все уже разошлись.

— Мне очень жаль, — сказала Васька, отчего-то пряча взгляд.

— Мне тоже, — согласилась я с ней.

И в этот момент мы жалели не только об уходе моей матери, но и о потере дружбы…

— Пойдем? — в какой-то момент тронул меня за плечи Александр. — Ты замерзла, Рита. Надо в тепло.

— Надо, — кивнула я, разучившись спорить.

Глеб из моей жизни исчез. За месяц болезни матери я даже ни разу не вспомнил о нем. Мысли о беременности я поставила на паузу, но она никуда не делась.

— Подходит критический срок, когда еще можно принять решение и избавиться от плода без последствий, — напомнил мне Васнецов, который стал частым гостем. Наши отношения как-то незаметно переступили черту профессиональных, но до дружбы еще не дотягивали. — Ты это понимаешь?

— Понимаю.

— И?

— И… я решила его оставить, — сказала я, отходя к окну. На город опустилась ночь, в стекле отражалось мое равнодушное лицо. Эмоции притупились, покрылись коркой льда. Сейчас для меня это было спасением.

— После твоей травмы выносить и родить будет тяжело, — заметил Роман. — Ты можешь столкнуться с неожиданными последствиями, болями, осложнениями и…