Счастье для ведьмы - Гусейнова Ольга - Страница 3

Дальше я не менее пристально рассматривала свой «билет домой»: высокую, статную женщину с изумрудными, как и у меня, глазами, цепкими, невероятно умными; резковатыми чертами лица с морщинами, которые, тем не менее, ее не портили, а скорее подчеркивали, что и подступающая старость может быть благородной и красивой. Низко уложенная толстая коса с серебристо-седыми прядями, контрастирующими с темными.

У меня закралось подозрение, что длинное коричневое платье иномирянки сшито из домотканой ткани, еще и крашеной, наверное, вручную, неравномерно. А может, от носки цвет кое-где выгорел. Тем не менее, платье вполне приличное: длинные рукава с черной вышивкой по краям и вороту стоечкой, на груди – ряд резных деревянных пуговиц, кожаный пояс, из-под которого от талии спускается свободными складками широкая юбка.

Несмотря на теплую погоду, плечи женщины накрыты пестрой вязаной шалью. Крепкие, разношенные, слишком грубые ботинки я отметила, когда женщина сидела в кресле. Моя бабуля такие даже в лес не надела бы.

Невольно мелькнула испуганная кошмарными перспективами мысль: эта женщина не из современного мира с его технологиями, а из махрового средневековья.

Наконец, завершив осмотр, она задумчиво произнесла:

– Странно, потенциал, бесспорно, большой, но при этом слабосилок. Излучения энергии почти не ощущается.

Одно дело, когда родная и любимая бабушка тебя слабосилком называет, другое – какая-то странная незнакомка. Я подобралась и, вздернув подбородок, глухо возмутилась:

– Простите, э-э-э… не знаю вашего имени и повторюсь: мне нужно вернуться и…

– Как твое имя? – Женщина оборвала меня, но не зло и грубо, просто явно привыкла командовать.

Удивительно, что мой задранный подбородок она одобрила, даже едва заметно улыбнулась. А меня терзало чувство, что я угодила в яму-ловушку и медленно туда проваливаюсь. Ответила я хрипло, потому что горло перехватило:

– Меня зовут Еля… фамилия Леснянская.

– Еля Леснянская… – задумчиво протянула женщина, при этом ее зеленые глаза вспыхнули потусторонним светом, заставив меня судорожно сглотнуть. – Судя по глазам, имени и роду ты тоже из лесных ведьм. Это хорошо. Принятие и привыкание проще пройдут. Я Измира из рода Древесных.

Она говорила спокойно, не обращая внимания на мои все сильнее округляющиеся глаза.

– Приятно познакомиться, – выдавила я, а потом добавила, хлюпнув носом: – Можно мне все-таки вернуться домой?!

Измира нахмурилась, не зло, а потом с сожалением покачала головой:

– Прости. Мне нужна преемница – самый подходящий сосуд для моей силы, которую будет способна принять, слиться с ней, сродниться. Поэтому я провела ритуал призыва. Ритуал сложнейший, я несколько лет копила на него силы, ведь прервать его без последствий невозможно – только дойти до конца. К сожалению, в нашем мире более подходящей моей силе преемницы не нашлось, поэтому я раскинула сети за его пределы и нашла идеальный вариант!

Ее объяснение еще сильнее напугало: прозвучало зловещим рефреном моему недавнему обещанию у могилы бабушки стать ведьмой.

– Послушайте, Измира, миленькая, при чем тут лесные ведьмы, сосуды? Я не могу стать вашей преемницей, мне вообще-то домой надо, там…

Женщина, точнее, лесная ведьма, как она себя представила, устало взмахнула рукой, останавливая едким замечанием мой срывающийся сквозь всхлипы на панический писк молящий голосок:

– Детка, лучше быть колючей, но мудрой елочкой, чем дубовой пробкой, которая только и умеет, что с шумом вылетать из бутылки. Поэтому выслушай меня внимательно и не перебивая.

– Я похолодела. Измира практически слово в слово повторила любимую присказку моей бабушки, но это, как ни странно, помогло мне взять себя в руки, как учили с детства.

– Я пока не знаю, в каком мире ты жила, как у вас относятся к ведьмам и магии. Быть может, потому что ты слабосилок, ведьмой себя не считаешь, но через год все изменится. Ты станешь сильной, очень сильной. Повторяю: ритуал призыва завершен, он необратим, сам Мирей согласился принять тебя, позволил открыть дверь, пропустил сквозь пространство и время…

– Мирей? – обреченно шепнула я.

– Да, так называется этот мир, точнее, его дух. Все ведьмы – дети природы, а значит, мы дочери Мирея или любого другого мира и его духа. Коль ты смогла пройти сквозь грань миров, тебя больше ничего не держало на родине. Корни твоего рода сгнили, вся родня наверняка ушла за грань. Ты слабосилок с большими возможностями, это говорит о том, что твой мир, скорее всего, пуст, магия в нем умирает или вообще отсутствует. Я едва не иссушила себя, чтобы дотянуться до тебя, значит, твой мир очень далеко отсюда. Но портал был стабильным, и ты без последствий для себя совершила переход. Я уверена: дух твоего мира помог своей дочери покинуть родной дом, чтобы не сгинула в скором времени, как и весь твой род.

– Нет-нет, это неправда, это бред, это не может быть правдой! – Я испуганно прижала руки к лицу, затем снова растерла пальцами виски, расстегнула, а потом вовсе сняла куртку, а то пот струился между лопаток.

Потом убито оглядела дивную поляну иного мира – уже не такую привлекательную – и незнакомку, которая говорила жуткие вещи. И никак не могла поверить, что все это происходит в реальности. Сначала похороны, кладбище, потом другой мир. Дурдом какой-то.

– Тебе придется принять правду: обратной дороги нет, ведь только Мирей знает, где находится твой дом. Но как спросить дорогу у целого мира, подумай? Ни я, ни кто-нибудь другой не сможет указать тебе обратный путь. Здесь же, когда ты привыкнешь, осознаешь и примешь новый дом, сможешь обрести счастье, силу и долголетие.

– Долголетие? – заинтересовалась я.

– Чем сильнее ведьма, тем дольше она живет! – усмехнулась Измира.

– Простите за бестактный вопрос: сколько вам лет? – поинтересовалась я, подозревая подвох. И снова чуть не задохнулась от страха: – А-а-а… разве ведьмы не люди? Выглядите вы вполне приличным человеком.

Измира перестала улыбаться, на ее лицо словно тучка набежала.

– Триста двадцать семь.

Она сразила меня наповал. А потом добила:

– Ведьмы – это ведьмы. Мы – отдельный, скажем грубо, магический вид. Но если не придираться к мелочам, да: внешне почти неотличимы от людей.

– Больше шестидесяти вам и не дашь, – польстила я ей, потрясенная до глубины души.

К моему еще большему замешательству, эта, как выяснилось, древняя «нелюдь» удивленно выгнула седые брови и осторожно уточнила:

– Сколько тебе лет? И сколько живут в вашем мире ведьмы?

Я пожала плечами, затем от нервов, не иначе, скороговоркой выпалила:

– У нас ведьм нет! Точнее, это просто люди с особым даром или с мерзким характером. А вообще, люди живут примерно до ста лет. Кому как повезет. Мне – двадцать один. Моей бабушке – семьдесят семь исполнилось, моя мама у нее поздний и единственный ребенок. Была. Бабушка три дня назад тоже умерла, от инфаркта, хотя успешно лечила других.

Не знаю, насколько я удовлетворила любопытство Измиры. Она молчала с минуту, пристально, открыто и недоверчиво разглядывая меня, пока наконец не высказалась:

– Ваш мир, похоже, совсем пустой. В пятьдесят лет ведьмы только обретают самостоятельность, а в двадцать один – еще слишком юные.

– То есть существует шанс, что я проживу до трехсот лет?! – неуверенно улыбнулась я, немало обнадеженная иномирными перспективами и даже отчасти успокоившись.

Кажется, Измире удалось отвлечь меня от боли и переживаний из-за потери родного человека. Общение с ней невольно заглушало чувство беспросветного одиночества и тоски, поэтому я легко вовлекалась в наши необычные переговоры.

Измира поморщилась, но, оказалось, не я тому виной.

– Будешь колючей и неприступной елочкой – обретешь бессмертие, а если благородным дубом – первый попавшийся дятел выдолбит в тебе дупло вместо сердца, дальше налетят короеды и сожрут тебя изнутри. Самой жить не захочется.

– Судя по вашему голосу, вы тот самый дуб с дуплом и короедами, – с ходу сделала вывод вслух я и не без иронии добавила: – И чем вам дуб не угодил, отличное же дерево?