Пепел забытых надежд: Инфильтрация (СИ) - Скобелев Сергей - Страница 5

В эту минуту в кладовую ворвался подпоручик Корсак с мятым листком бумаги в руке, который он спешно протянул Собиславу.

— Нашёл под кассовым аппаратом, пан полковник.

Беляк пробежался взглядом по аккуратному почерку на записке и зачитал на всю комнату:

— «Обмен ночью. Гамбит».

Четверо оперативников разом уставились на старика. Надежда того на спасительный финал окончательно обратилась в могильный пепел. Неожиданно Собислав в секунду проделал два огромных шага к дочери торговца, вышвырнул её из кресла в середину комнаты и, схватив за шиворот кофты, сильным толчком в спину опрокинул на колени. Свободной рукой полковник извлёк из кобуры пистолет и направил его точно в затылок девушки.

— Я знаю, тебе плевать на неё, — презрительно бросил Беляк. — Нежеланный выводок. Никому ненужная системная ошибка, язва на теле нации. Лишняя трата ценных ресурсов. Такие, как вы, бесполезны режиму. — Большим пальцем Собислав спустил вниз рычажок ручного предохранителя, и грозный Ragun отозвался тяжёлым щелчком: оружие было готово убивать. — Я пристрелю её у тебя на глазах, чтобы ты понял: ради Бравой Вольности я пойду на всё.

— Герр Беляк! — заволновался Рихард под взглядом плачущего подростка.

Неизвестно, что взбудоражило Шимона больше: холодная жестокость карателя из Дефензивы, напоминание об умершей сестре или отцовский долг перед нелюбимой дочерью. Но старик резко вздёрнул руки и без запинок прокричал:

— Не убивайте! Я всё скажу! Только не трогайте её!

— Продолжай, — стальным голосом бросил полковник Беляк, не опуская пистолета.

— Склады министерства! Каждую неделю меня вызывает человек, чиновник оттуда. Он отдаёт товара сверх нормы, иногда контрафакт, а взамен забирает три четверти прибыли.

Если эта записка о встрече, то она может быть только от него. Я не видел её, клянусь!

— Как до него добраться?!

— Он присылает служебную машину. И сегодня должен прислать.

— Лемберг! — рявкнул позади Лех Млотек. — Что УВП тебе сообщило?

— Не было никакого УВП! Я вывозил контрафакт!

Собислав Беляк с секунду осмысливал полученное признание бакалейщика, а после жёстко ответил:

— Не верю.

Громким тяжёлым хлопком отозвался в руке контрразведчика смертоносный пистолет. К запаху старости в душной комнате примешалась пороховая гарь и еле уловимый аромат свежей крови. Юная девушка под натиском пули свалилась с коленей на грудь и застыла в неуклюжем положении, забрызгав пол содержимым головы. Последним, что она запомнила перед смертью, был неумело ободряющий взгляд Рихарда Ноймана.

Через полчаса к бакалейной лавке подъехали ещё два чёрных внедорожника. В первый погрузили тело убитой, ко второму Млотек тащил закованного в наручники Шимона. Старик не поднимал мокрых глаз от земли и с трудом волочил ногами. Стоявший чуть поодаль Янус Корсак бесчувственно смотрел на арест, и лишь комкающие найденную в магазине записку пальцы выдавали его нервозность. Подпоручик забрал улику у полковника в надежде на дальнейшее изучение. Тихо подошёл к молодому сотруднику Нойман.

— Как впечатления, камерад?

— Это не первый мой арест, — сухо ответил Корсак. — Странно: полковник говорил, что Дефензива отличается от жандармерии. Сейчас я вижу то же самое.

— Ты смущён?

— Отнюдь. Вольность превыше всех. Зло должно быть низвергнуто.

— Зло… — тихо повторил Рихард и вдруг расстегнул воротник рубашки. Оттянув ткань, он показал Янусу кривой шрам у основания шеи. — Ты говоришь так, будто сейчас война, но это неправда. Мне чуть не отрезали голову на Александрплац, камераден вовремя отбили. Старый свет десятилетиями впускал иноземцев к себе в города, давал еду и неприкосновенность. Они не уважали наши законы, даже не старались, а когда их стало слишком много, просто свергли нас. Основали всемирный Халифат. Я сражался в Последнем крестовом походе. Сначала мы освободили родину, а потом поплыли к их континенту… Когда вернулись, Бравая Вольность наслаждалась экспансией. Здесь ей никто не мог воспротивиться, и лишь на востоке подняла армию Региональная Федерация. Обе эти державы превратили землю между ними в Пепелище, погубили миллионы. Всё это было злом.

— Но тебя режим пощадил, — промолвил Янус. — Раз не стал разменной пешкой, уважай спасителя.

Не ожидая ответа, подпоручик отправился к Honker, в который усадили арестанта. Тюремщик в чёрной форме жандарма в это время беседовал с Собиславом:

— Везти к вам?

— В Казематы, — ответил Беляк. — Обойдёмся без лишнего внимания. И ещё, Войцех: надо встретиться, без свидетелей. Лучше у Мечислава Гробовского.

— Когда он нас примет? — спросил конвоир.

— Ближе к вечеру.

— Навещу, — пообещал Войцех и влез на водительское место внедорожника. Соседнее пассажирское пустовало.

Появившийся рядом Янус торопливо обратился к полковнику:

— Пан Беляк, я хочу провести допрос задержанного.

— Обязательно, когда схватим Гамбита на складах.

— Хочу сделать это до операции. Боюсь, мы что-то упускаем.

Собислав переглянулся с подошедшим поближе Рихардом и, наконец, согласился:

— Работай. Потом доложишь.

Коротко кивнув, Корсак залез на переднее кресло к конвоиру. Чёрные внедорожники синхронно загудели и тронулись в путь: один к тюремным казематам, другой к крематорию.

— Герр Беляк, он до подозрительности активный, — предостерёг приблизившийся к полковнику Нойман. — Вы бы присмотрелись, майн фройнд.

— Данке, — поблагодарил Беляк и похлопал коллегу по плечу. — Пока не мы не выехали за Гамбитом, хочу, чтобы ты кое-что сделал. А пока зови Млотека и поехали. Мы и так засветились.

***

К восемнадцати часам Варсавию начинали охватывать сумерки. Дальние закоулки медленно поглощала тьма, но поблизости всё освещалось бледным холодным оттенком. Двухметровый забор из кирпичной кладки, посеревшей от времени, сливался с пепельным светом, образуя нечто единое, отделяющее реальный мир от того, что находилось за стеной. Брешью в высоком монолитном ограждении была единственная калитка из проржавевших прутьев. За ней начиналась узкая асфальтная тропа, конец которой растворялся в темноте чуть ли не на горизонте. Полковник Беляк, протиснувшись между скрипящими створками, аккуратно шагнул на дорожку и двинулся вперёд. Здесь начинался его путь по земле скорби и забытой печали. Бесконечная тропа пересекала кладбище.

Этот некрополь оставили на произвол истории. В последний раз здесь хоронили участников войны за Пепелище: тех, чьи останки удалось распознать и вывезти из отравленной токсинами и радиацией пустыни. Бесчисленная вереница городов, с обращёнными в пыль зданиями, кратерами бомбардировок, пересохшими ручьями и вечно палящим сквозь пробитый озоновый слой солнцем, до сих пор усеяна костями единых и конфедератов, вольных и временщиков. Больше всего сгинуло мирных, и не только в мясорубке военных действий. В Дефензиве не любили говорить о концлагерях Единой Директории, но именно Бравая Вольность не остановила, а даже поощряла зверства восточных союзников. В ответ — налёты Федерации, бросившей в отместку последние силы воздушного флота. Бомбардировки не всегда отличались точностью, да и лояльные единым поселения УВП не щадило. Банды мародёров и дезертиров со всех сторон фронта выдавливали последние силы из оплёванного населения, а прорывавшиеся окольными тропами отряды Халифата вырезали вообще всех. Бесконечный кошмар грозил падением обоим режимам, и наступило понимание, что войну следовало прекращать. Бравая Вольность и Управление Временного правительства заключили договор о нейтралитете, разграничив Пепелище на три зоны ответственности: западная была отдана на откуп Единой Директории, восточная — Конфедерации народных республик. Обе державы обязывались вывести регулярные армии из пустыни, оставив сателлитов разбираться самостоятельно. С тех пор прошло больше десяти лет, и, если бы все положения договора соблюдались безукоризненно, Собиславу не пришлось бы пробираться по разбитому кладбищу сквозь пелену чернеющих сумерек.