Академия Militas Dei. 2-й курс (СИ) - Браус Иса - Страница 26

— Да, это нужно сделать. — затем Воронцова обратилась к Арсению, — Пожалуйста, помогите нам!

— Да, конечно. — согласился Меликов, всё ещё терпя головную боль.

***

Вторая же половина дня не могла привидеться девушкам даже в самых жутких кошмарах. Одна половина прибывшей дозорной группы осматривала архив, другая же расхаживала по дому Александра, мучая допросами членов семьи батюшки, практиканток и Арсения.

Когда же Нинель получила несколько свободных минут, она подошла к матушке Натальи, которая сидела у крыльца, всё ещё находясь в глубоком шоке. Воронцова села рядом с ней. Девушка очень хотела найти слова утешения, однако в голову ничего путного не лезло.

— С-спасибо. — внезапно матушка подала голос.

— За что? — не понимала Воронцова.

— Что не взяли этот грех на душу… Он бы этого точно не хотел. — Наталья повернулась к девушке, — Наверное, вам попадёт за это.

— Не берите в голову. — отмахнулась Нинель, потупив взгляд, — Мне, кажется, Мирону и повод не нужен, чтобы поиздеваться над нами.

— Вы знаете Мирона? — удивилась женщина, и Воронцова вопрошающи на неё взглянула.

— Нинка! — взволнованная Ульяна вышла на крыльцо.

— Что? Опять вопросы? — возмутилась Нинель.

— Нет! Нам разрешили присутствовать при наказании.

Прошло достаточно времени, однако предводитель Тутаевского ковена не воспользовался им, чтобы убежать. Семён Михайлович спокойно встретил дозорную группу и трёх практиканток. Когда они зашли в гостиную, в ноги агентов ордена бросилась Феодосия.

— Побойтесь Бога! — рыдала она, — Вы же знаете, мой муж благочестивый человек…

— Прекрати, дурёха! — рявкнул предводитель ковена, затем поднял супруг на ноги и крепко обнял.

Три студентки наблюдали за тем, как Семён Михайлович после длительного объятия отдал жену в руки других членов ковена, после чего заслушал приговор.

— Да, всё так! — твёрдо сказал предводитель, — Я недоглядел, и только я один несу ответственность за эту фатальную ошибку.

— Не-ет. — проскулила Феодосия, которую сдерживал Володя.

— Берегите друг друга. — прошептал Семён, перекрестив членов своего ковена, — Господь будет с вами.

Затем мужчина снова встал перед дозорными с гордо поднятой головой. Тех в свою очередь сантименты не затормозили. Один из агентов достал пистолет и привёл смертный приговор в исполнение…

Каждая студентка по-разному на это отреагировала. У Алисы на секунду перехватило дыхание. Впервые ей доводилось присутствовать при казни, и девушка не ожидала, что она будет такой эмоциональной. И от рыдания Феодосии у неё защемило в душе. Чтобы не чувствовать такое напряжение, Свиридова обратила внимание на одногруппниц. Бекутова спокойно наблюдала за казнью, и девушке даже показалось, что она этим наслаждалась.

“Вот ненормальная!” — злилась Алиса.

Нинель же не сводила глаз от кучки пепла, которое осталось от Семёна Михайловича. На лекциях Воронцова, как и другие студенты, заучила, что предводитель ковена всегда отвечает за своих подопечных головой. И у неё не было вопросов до этого жуткого момента.

“Он был виноват, но разве это было справедливое наказание?”, - с горечью думала Нинель, — “Поверить не могу, что я сочувствую приговорённому пожирателю.”

На этой трагической ноте и была завершена практика в Тутаеве.

Три студентки, оставшись с Мироном в классной комнате наедине, ожидали от главного инструктор урагана из гнева и насмешек, однако действительность была более мучительной для нервов девушек.

Ардашников в первые минуты молча смотрел на документы по практике, а также копии отчёта дозорных по делу в Тутаеве. Впервые студентки видели главного инструктора в состояние глубокой сосредоточенности. И тихий Мирон наводил куда больше страху, чем привычный его темперамент.

— Мирон Александрович, — решилась подать голос Нинель, — Мы ещё в Тутаеве поняли, что будем наказаны. Может уже озвучите приговор?

Ардашников резко поднял голову на девушку, от чего та сильнее вжалась в стул. Его взгляд был таким холодным и злобным. Студентки не могли понять: что они ещё такого сделали, что главный инструктор был сам на себя не похож.

— Давайте кое-что уточним! — в каждом слове чувствовалось, с каким трудом Мирону удаётся сдержать свою злость, — Когда вы поняли, что смотрящая пропала, вы решили действовать самостоятельно, не связываясь со штабом?

— Да. — одновременно кивнули студентки.

— А когда речь зашла об “освобождение” члена ордена, вы струсили как крысы, ведь так? — на лице мужчины появилась кривая усмешка.

— Струсили? — возмутилась Алиса, — Мирон Александрович, я вообще-то…

- “Освобождение?” — усмехнулась Ульяна, — И давно убийство стало так называться?

— Ульяна, какого хрена? — Свиридова ткнула одногруппницу локтем.

— Что не нравятся мои слова? Правда глаза колит? — не сбавляла оборотов Бекутова, — Вы можете придумать любые благородные слова, но это останется убийством!

— Ну, ты и лицемерная дрянь, Бекутова! — процедила Алиса, — Думаешь, я не видела, как ты смотрела на казнь?

— Заткнулись обе! — тихо, но резко осадил Мирон, — Вы… Вы все трое четыре выходных вечера будете помогать охранять вход в академию и прилегающую территорию.

— Ясно. — кратко ответила Нинель.

— Вот и прекрасно! — встав с места, Мирон уже собирался покинуть класс.

— Он же ваш брат! — эта внезапная фраза Ульяны заставила мужчину застыть на месте.

— Чего? — одновременно удивились Нинель и Алиса.

— Ладное вы нас ещё ненавидите, — кричала Бекутова, — Но у вас есть остатки совести к родному человеку или же…

Внезапно озлобленный Мирон схватил Ульяну за горло. Это было настолько неожиданно, что три девушки испугано охнули. В этот момент Бекутова начала дрожать. Девушка пыталась вырваться из хватки, но мужская рука, конечно, была сильнее.

— Ты ни хрена ничего не знаешь, Бекутова!.. Действительно, ты лицемерная шваль. — казалось, что Мирон достиг предела своей злости, — Если ещё раз ты попытаешься сказать что-то подобное, то не сомневайся, мне не составит труда свернуть тебе шею.

Убрав руки с шеи Ульяны, Мирон поспешил покинуть класс. Идя по коридору, мужчина чувствовал, как его разум горит в пламени гнева. Всё это нужно было срочно потушить. Ардашников буквально добежал до курительной комнаты. И вскоре сигарета, как всегда, справилась со своей задачей. Гнев утих, но на смену ему пришла печаль, которая обливала с головы до пят, словно холодная вода.

Долго побыть в одиночестве Мирону не удалось. В комнату зашла Ангелина, чтобы также расслабиться на табаке.

— О, привет, Мирон! Мы сегодня не виделись… Что с тобой? — после женщина почувствовала на себе напряжённый мужской взгляд, — Извини за вопрос, просто у тебя такой вид… Кто-то умер что ли?

— Уж лучше бы умер! — прошипел Мирон и, потушив сигарету, выскочил из комнаты.

После пережитой практики наказание в виде помощи при охране казалось не самым худшим. Вообще Нинель была уверена, что любое дисциплинарное наказание от главного инструктора просто детский сад на фоне ранних злоключений. Эта вечерняя охрана больше напоминала посиделки у бабушки, учитывая, что вход в академию был замаскирован под старый домик в лесу, где жила приятная пожилая женщина Мария Кирилловна. Бабушка не давала дежурному агенту и провинившимся студенткам заскучать, угощая их сладким и рассказывая им байки из молодости. И всё же в этой бочке мёда была ложка дёгтя. Во время дежурства Нинель была в напряжение, ибо в любой момент она ожидала открытого конфликта от Алисы и Ульяны. Особенно Воронцовой стало не по себе, когда дежурный агент вышел из дома, чтобы совершить обход прилегающей к академии территории.

— Миленькие, так за что вас наказали? — этот вопрос Марии Кирилловны был похож на искру, которая подожгла фитиль.