Колхозное строительство 72 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 35

Эти одиннадцать человек теперь навеки будут самыми великими героями Китая. Об их подвиге сложат песни, напишут книги, снимут фильмы. Отцы будут называть своих сыновей в честь этого героического экипажа. И вёл его этот самолёт его сын – Су Жуншэнь.

Когда стало ясно, что экипаж погиб, они с Не Жунчжэнем решили устроить торжественные похороны героям. Разве это беда, что гробы будут без тел? Туда можно положить личные вещи героев.

Захоронение усопших в Китае сопровождается многими древними традициями. Ранее все на похоронах облачались в белые одежды, сейчас же такой обычай соблюдают только в небольших деревеньках – да и хоронить будут военных. Зато можно соблюсти другой: всем на траурной церемонии обязательно надевают на руку белую повязку. Если умер мужчина – повязка повязывается на левую руку, а если женщина – то на правую. Ещё они с товарищем повязали белыми лентами головы – как родственники. Хоть Не Жунчжэнь им и не был, но он отправлял его сына в последний полёт и последним обнимал на прощанье.

Для китайцев важно, чтобы как можно больше людей пришло на похороны. На этих было почти полмиллиона человек – всё взрослое население Баотоу. Люди приносили с собой белые цветы – чаще всего ирисы, реже орхидеи, и конверты с деньгами. Это тоже традиция. Цветов было столько, что можно было насыпать из них огромную тысячеметровую гору, а денег принесли несколько миллионов юаней, хоть обычно и кладут специально напечатанные ненастоящие. Су Юй распорядился раздать сколько-то семьям погибших героев, а большая часть пойдёт на грандиозный мемориал.

Поминки устроили в части – здесь были только самые близкие друзья лётчиков. Как и положено, для траурной церемонии подали семь блюд, нечётное количество.

Решил генерал последовать и ещё одной древней традиции. В период траура, а это семь недель после похорон, близкие родственники в знак скорби не стригут и не причёсывают волосы.

И вот сейчас, небритые, лохматые, с сальными волосами, они стояли на границе с Монголией и ждали, когда к ним подойдут монгольские или советские пограничники.

Кто бы сомневался – подошедший к ним майор слабо походил на монгола.

– Что вам нужно? – козырнул человек с зелёным околышем на фуражке.

– Я генерал Су Юй, а это – генерал Не Жунчжэнь. Мы бы хотели поговорить с вашим руководством.

– Какого ранга? – чуть поморщился пограничник.

Генерал его понимал. Это они сбросили бомбу на Монголию и послали самолёты с бомбами на Алма-Ату. Это они непрерывно устраивали провокации на границе, и это они отдали приказ атаковать остров Даманский, где погибли десятки советских пограничников.

– Самого высокого.

– Да? Вы вчерашнюю передачу из Москвы слышали?

– Нет. А что там? – вчера были похороны, не до радио.

– Пойдёмте со мной. Я свяжусь с нашей заставой. Ну, а там, как начальство решит, – снова козырнул майор и пошёл, не оборачиваясь, к будке погранпоста.

Су Юй шагнул следом.

Вика Цыганова разрывалась на запчасти. В школу она решила в этом году не ходить – и так времени нет, а тут, как дура, сиди вместе с детьми и сто раз пройденное снова зубри. И хоть папа Петя и мама Лия по всякому её уговаривали – упёрлась. Всё, выросла – хватит издеваться. Как там в шутке известной: «Женские отличительные признаки оставались только признаками» – так у неё уже даже грудь чуть обозначилась. Уже не «призрак», а и впрямь – признак. Ну, это всё до вчерашнего дня. Было. Твердила всем – потом, мол, экстерном сдам сразу за седьмой класс. Вот, а вчера пришла Таня из школы, поели все, и Вика ушла дописывать песню. Всё не могла слова вспомнить – припев сразу написала, а второй и третий куплет как корова из памяти языком слизнула. Хотела очередной хит украсть у группы ДДТ – что-то там про камни и про Неву, но в строчку никак не складывалось. Уже хотела звонить папе Пете в Москву – но тут её позвала Таня, попросила помочь математическую задачку решить. Взяла Вика учебник, тетрадку стала решать – и не смогла. Сложно. Попробовала следующую – ещё хуже, даже непонятно, с чего начать.

– Чёрт…

– Что? – вынырнула из задачки Таня.

– Можно я учебник возьму, почитаю.

– Конечно. Всё равно у меня ничего не получается, завтра двойку получу. Тебе-то хорошо.

Пошла к себе в комнату и зарылась в учебник. Два часа убила, решила задачу, а во вторую упёрлась – и ни в какую. Забыла всё! Сколько там десятилетий прошло с её седьмого класса? Может, Тишков прав? Никуда эти песни не уйдут – а вот образование уйдёт. Нужно же будет в институт или там в консерваторию поступать. Как без аттестата? Только волюнтаристским ударом по столу директора школы в исполнении Первого секретаря ЦК. Стыдно. Да и разговоры потом пойдут – на каждый роток… Чёрт. И папы Пети нет. Не с кем посоветоваться. Когда, наконец, блин, сотовые появятся? Не по правительственному ведь звонить! Что ответит мама Лия – и так ясно, походи, мол, хуже не будет. Да и ладно бы – можно поучиться, но одноклассники, эти завистливые взгляды, перешёптывания за спиной. Да, она та самая Маша Тишкова! И что?

Вика пошла на кухню, с горя сделала себе большую кружку кофе и залезла в самую дальнюю часть сада, поближе к лесу. Одна хотела побыть, но тут же трое во главе с Мишей рядом нарисовались. Вернулась в дом. Выплеснула уже остывший кофе в раковину и пошла к маме Лии. Та тоже сидела за книжками. Английский учила. Их с Фрейдлиной и Чуковской выдвинули на Нобелевскую премию по химии, и вот теперь готовятся – хотя ведь выдвинули только. Так-то ещё могут и не пройти, хоть всякие «тёмные» силы во главе с Марселем и предпринимают определённые усилия. Может и проканать – США сейчас не до дележа премий. Им бы выжить, на куски не развалиться. Всё же совсем другим путём история пошла. Вроде ничего особого они в политике с Петром Штелле и не совершили. Кто подтолкнул этот валун, что несётся вниз и всё на своём пути сносит? Говорили они об этом с папой Петей. Он только одно отличие нашёл в этой истории. Не поставили рулить КГБ предателя и карьериста Андропова. С этого всё и завертелось. Помогли письма Якова Сталина. Как мало, оказывается, надо, чтобы история целого мира от замены одной фигуры на доске резко поменялась, да и не самой важной – не пешки, конечно, но и не ферзь ведь. И вот что в итоге!

– Мама Лия.

– А? О, Маша! Ну-ка оцени… Old chemists never die, they just stop reacting.

– Красиво говоришь, с выражением. А чего это?

– Да вот, изучаю англоязычный юмор. Тематическое попалось.

– А можно для нерусских перевод?

– Тоже мне нерусская. Я вон, может, тоже немка по матери, но не выпендриваюсь. Все тут живём, все русские. Тут говорится: старые химики не умирают – просто прекращают реагировать. Шутка такая.

– Мда. Смешно. Наверное. Кстати, о химии: я тут решила завтра в школу съездить. Похожу на уроки.

– Молодец! Ученье – свет. Ну, то есть, knowledge is power.

– Чего?

– Надо тебе и английским тоже заняться, а то вон поёшь на нём, а как будешь речь говорить на вручении «Грэмми»?

– Правда ведь. А будет? Вон чего у пиндосов творится. Как там Керту с этими студентками? Русские же.

Французский флот прошёл Малаккский пролив и бросил якоря на внешнем рейде Сингапура. Франция возвращалась в Индокитай после пятнадцатилетнего отсутствия. Министр обороны Франции Мишель Дебре отправлял флот с тяжёлым сердцем. Ещё не отгремел скандал с угоном евреями семи катеров типа «Саар» из Шербура.