Немая смерть (СИ) - Артемьев Роман Г. - Страница 17

Чакра, если вдуматься, мало чем отличается от эликсира вечной жизни, настолько эффективно она лечит организм и поддерживает его в тонусе. С возрастом количество необходимой чакры увеличивается, поэтому чем эффективнее работает очаг и чем он больше, тем дольше срок жизни. Беда в том, что постепенно очаг начинает работать всё хуже и хуже, лишенная полноценной подпитки система циркуляции усыхает, следом притока энергии лишаются внутренние органы… Наступает старость, тело дряхлеет и довольно быстро перестает работать совсем.

Конечно же, существуют методики раскачки очага и его стимуляции. Много методик. Основная часть предназначена для молодых шиноби, даже не генинов, однако некоторые, чисто медицинские, призваны бороться с деградацией. Назначенное Мичико-сан лечение не особо сложное, но муторное и требует особых навыков, в частности, хорошего контроля и знания некоторых медитационных техник.

Научится, куда она денется. Жить калекой она не захочет, а Узумаки без чакры это именно что калека. Вдобавок я уже прикинула, как можно упростить процесс с помощью кое-каких печатей, так что первый этап пройдем быстро. Ей же не нужно становиться полноценным ирьенином, достаточно освоить несколько приёмов.

Члены клана Узумаки известны своей упёртостью, а наш правитель — настоящий Узумаки. По окончании двухгодичной практики генин имеет право сдать экзамен на чунина либо по представлению наставника получить полевой патент, после чего начать выполнять задания самостоятельно. Или, что случается чаще, войти в одну из команд под руководством опытного джонина — это верный путь сделать карьеру и приобрести репутацию. Постольку, поскольку сейчас идет война, всех молодых чунинов включают в состав таких команд, а экзамены не проводят вовсе, ибо не до них сейчас.

Кента-сенсей подавал представление на всех своих учеников, причем меня выделил особо. Всё-таки хорошее тай, прекрасные для своего возраста навыки фуин, стихия на высоком уровне плюс звание полноправного ирьенина, да и просто не дура. Есть все основания считать меня сильнейшей в команде.

Звания чунина присвоили только мальчишкам. Никто не забыт, ничто не забыто.

Узнав об этом, Шу устроил скандал. Я, к сожалению, не успела его остановить, и он пошел и ОТКАЗАЛСЯ от повышения. Глупость величайшая. Нет, я очень благодарна ему за поддержку, но ведь теперь на нём висит здоровенная черная метка. Ну почему, почему он такой взрывной! «Из нас троих ты больше всех достойна стать чунином». Ха! Как будто это и так не понятно. Дайсукэ поступил умнее — он отказываться не стал, просто вышел из состава команды и теперь барахтается на мелкой должности на границе Огня и Лапши. Есть у него кое-какие привилегии в качестве единственного дееспособного представителя своего клана, вот он ими и воспользовался, чтобы заполучить тихое местечко. Остаться с нами ему, думаю, совесть не позволила, потому что командовать мной он бы не смог.

Не ожидала от Шу такого. Поначалу даже не знала, как реагировать.

Нет худа без добра — вновь напомнив вышестоящим о себе столь неординарным образом, я привлекла повышенное внимание Кейтаро-сама. Кто такой Кейтаро-сама? Глава моей семьи.

Как я уже говорила раньше, правящая ветвь Узумаки состоит из четырех семей, представители каждой из которых в свое время становились правителями. Раньше семей было пять, но одна была уничтожена, взрослые казнены, а дети отданы на усыновление. В той заварухе подчинённая ветвь почти не пострадала, чего не скажешь о правящей, в частности, погибли глава нашей семьи, его жена и двое детей. Остался только самый младший сын, ставший наследником, ну а до момента его взросления обязанности главы возложил на себя Узукаге.

Вскоре после того, как Кейтаро-сама стал чунином и, таким образом, был признан совершеннолетним, я получила от него приглашение на чашку чая. Отказываться, само собой, от таких приглашений не принято. Перенервничала я изрядно — никак не могла понять, чего ему надо. Хочет посмотреть на трусиху, опозорившую клан? Так вроде не скрываюсь. Смотри — не хочу! Хочет узнать, что мной двигало, что заставило сломать судьбу и превратило в презираемую большинством парию? Должен понимать, что вряд ли ему стоит рассчитывать на откровенность. Намерен сделать какое-то предложение или, правильнее сказать, отдать приказ? А вот это вполне возможно.

Короче, на встречу я шла, полная нехороших предчувствий.

Кейтаро-сама принял меня на маленькой земляной террасе, откуда открывался прекрасный вид на освещенный заходящим солнцем лес. Красивое место, жаль, не в моем состоянии оценить его. Среди расставленных в кажущемся беспорядке камней и декоративных кустарников расположилась небольшая деревянная площадка, на которой гостью ожидали низенький столик на двоих, чайные принадлежности и маленький короб с чем-то печеным.

— Да пребудет сила и власть ваша незыблемой тысячу лет, господин мой.

Сквозь вежливую маску проступило и сразу скрылось лёгкое замешательство. Ну а чего он ожидал? По строгим правилам этикета, первым ритуальное приветствие произносит гость или нижестоящий. Постольку, поскольку что-либо произнести для меня затруднительно, приходится писать на доске.

— Пусть духи предков будут благосклонны к вашим начинаниям, Кушина-сан.

Ответ меня приободрил. Из множества канонических вариантов хозяин выбрал нейтральный, что не могло не радовать. Согласитесь, в данной ситуации фраза «Пусть верность твоя будет беспорочной», обращенная к кому-то вроде меня, выглядит изысканной издевкой.

— Присаживайтесь, — указал он менее формальным тоном на место возле столика. — Полюбуйтесь, сколь прекрасен здесь закат.

Пока я послушно пялилась на небо, Кейтаро-сама на правах хозяина заваривал чай. Всё-таки есть что-то в чайной церемонии. Нечто медитативное, позволяющее отрешиться от суеты, успокоиться и перестать накручивать себя, придумывая новые причины идущей встречи. Чай, опять же, очень хороший, не опивки какие-нибудь.

Словом, к тому времени, когда напиток внутри чайничка закончился, тугая пружина внутри живота ослабла. Не исчезла совсем, но — ослабла.

— На голой ветке

Ворон сидит одиноко

Осенний вечер — внезапно сложил трехстишье Кейтаро-сама.

Не особо задумываясь, поддержала тему:

— Они прошли, дни весны

Когда звучали далекие

Соловьиные голоса *

Прошлая жизнь дает себя знать. Десять с лишним лет, проведенных в новом теле, не вытравили до конца старые моральные критерии. По местным меркам я очень эгоистична и до неприличия независима, потому что имею наглость не просто иметь собственное мнение по поводу замыслов вышестоящих — так ещё и высказываю его вслух. Изредка, со всем почтением и крайне узкому кругу лиц, но всё же. Кейтаро-саме наверняка донесли об этой моей особенности и, возможно, во время обучения даже приводили в качестве отрицательного примера.

— Вы задумывались о своем будущем, Кушина-сан?

Очень прямолинейно. Сам выбрал стиль общения или кто-то посоветовал?

— Пока война не закончена, о нём не стоит думать, Кейтаро-сама.

— И всё-таки?

— Меня устраивает моя жизнь, Кейтаро-сама.

Написала и с удивлением поняла, что так оно и есть. Если бы не периодические убийства людей на миссиях, всё было бы совсем замечательно, но тут уж ничего не поделать. Мир такой.

Услышанный ответ хозяину дома не понравился.

— Неужели у вас нет никакой мечты?

— Я мечтаю о том, чтобы о моём существовании забыли, — прорвалось раздражение в острых угловатых кандзи. — Однако вряд ли это случится.

— Вы правы. Ваш проступок не скоро забудется. Как вы посмели отказаться от предложения Акиры-сама? Клан едва не потерял лицо, в самый последний момент успев выполнить договор с Конохой и отослав замену нынешней джинчуурики.

Ни о чём не жалею. Разумеется, этого я писать не стала и спросила иное: