Нерсиаль (СИ) - "Allarent Antares" - Страница 19

Я устало упал на кровать, раскинув ручки-ножки и смотря в потолок. Грустно выдохнув, закутался в мягкое пуховое одеяльце, чуть ли не заурчав от удовольствия. Всегда нравилось заворачиваться в кровати, как гусеничка, так приятно и тепло… А злой и несправедливый мир становится столь далёким…

Я много думал и решил, что мне понравилось. Понравилось рисовать. Это правда красиво и… немного волшебно. Может, какой-нибудь графический дизайнер — это неплохой вариант? С математикой у меня не ахти, но можно и постараться. Да… было бы неплохо… Вот вам и самодетерминация.

Грядущие ведь не за горами — оно уже сейчас. Меняться — это правильно. Да, мы должны меняться, чтобы становиться лучше. Навивает воспоминания…

*ББС — Бесправные Бои Северян. Начало получили ещё до современной эпохи, выступая развлечением местных крестьян и отличным заработком на ставках. Как упоминается в анналах Эльдерсатенской истории однажды прославленный боец Бибикл бросил вызов действующему королю Северного Альянса, поставив на его поражение свою жизнь, имущество, деньги, детей и двадцать одну жену по количеству лет воина. Король принял вызов и пронёс коротенький стилет в трусах, ранее называемых оохенгладами,(единственный элемент одежды допускаемый во время сражения). Конечно, толпа потешались над внешним видом возбуждённого монарха, но поскольку бои были "Бесправные", то всем было совсем не до смеха, когда смертоносное жало подписало похоронный приговор в глотке умирающего Бибикла. С тех пор Королям больше никогда не бросили вызов, а ББС получила широкое распространение во многих странах, в родной став чем-то вроде национального вида спорта. Впредь использовать холодное оружие, конечно же, запретили.

Руки застенчиво мяли букет полевых цветов, которые мальчик собирал с самого утра… Он бродил по городу, вслушиваясь в глас разума, твердивший ему об истинности его выводов. Он не помнил, как оставил помятый букет рядом с раздавленной предательством плачущей навзрыд девчонкой. Он не видел, как она схватилась за него, как встала в порыве что-то произнести, но не смогла подобрать слов. Он скитался по городу, смотря на него, вглядываясь в него. Вокруг проносились толпы, толпы спешащих людей. Куда они? Что они хотят? Разве они не понимают, что ничего не получится? Разве не видят, что это бессмысленно? Что их попытка забыться в рутине и мирских заботах не оставит ничего кроме сожалений?

Мальчик брёл и думал над этими вопросами… Пока не осознал, что оказался в неизвестности. Над ним склонились тучные, серые, недостроенные здания. Им обещали, что они будут подпирать собой небо, но кому нужны неудавшиеся проекты? Скоро их снесут и творения канут в небытие, но даже зная это, они обхватили его со всех сторон, настороженно смотря за тем, как почти подросток поднимается на вершину заброшенного строения.

Там, на высоте многих десятков этажей, он безнадёжно прислонился к полуразрушенной колонне. Ему в глаза проникал яркий свет газового гиганта, заходящего за край небесного поля. Скоро день подойдёт к концу. Возможно, последний день в жизни разочаровавшегося ребёнка. Но перед этим мальчик спросил, сам не зная у кого:

— Зачем это всё?

Рядом с диском утопающей в синеве звезды стояла девушка. Казалось, что она была здесь всегда, хоть её не существовало мгновением раньше. Золотистые волосы морскими волнами падали во власть ветреных потоков. Ухоженные белые руки красавицы были сомкнуты за спиной, скрывая две алые полосы на спине и удерживая рвущиеся вслед за стихией ангельски чистое, снежно-белое платье с вкраплениями серебряных полос, что сияли в лучах света. Она смотрела за горизонт. Мальчик не видел лица незнакомки, но точно знал, чувствовал, что ей известен ответ на его вопрос.

— Зачем? — вторил нежный, но волевой голос. Подобный не встретишь у обычного клерка, работяги и иже с ними. Такой может быть только у тех, чьи слова имеют вес, чьи принципы и идеалы столь же сильны, как и они сами. — Люди всегда пытаются дать ответы на терзающие их вопросы. Но им невдомёк, что не все ответы можно обличить в слова до того, как их найдёт душа.

Девушка слегка обернулась и заботливо посмотрела на гостя. Ослепляющие лучи солнца не позволяли увидеть её лица, но сквозь подступающие слёзы мальчик смог рассмотреть краешек улыбающихся губ.

Лишь потом он узнает, что на той крыше он был один, лишь потом он вырастет и решит отстранится от мирских ценностей, от обычных вопросов, от простых мыслей, от самой жизни, безвольно потонув в потоке движущейся вселенной, бросив все силы на борьбу с одним и тем же вопросом:

— Зачем это всё?

***

Тот день должен был стать последним. Много ли есть причин оказаться на верхушке недостроенного здания… Но она подарила мне смысл. Я знал, что она говорила правду, и принялся искать ответ, хотя и не в силах понять её слов. Везде, в истории, в книгах, в людях, в словах, в устройстве общества, в мыслях древних философов и современных учёных. Но не мог найти. Либо не понимал их сути, либо отрицал ту на корню. Однако, последние время извечный вопрос стал звучать у меня в голове всё тише.

"Ничто обозримое не будет таким же, как вчера, не бойся меняться и ты вслед за душой«— последние, что сказала незнакомка на забытой крыше снесённого ныне здания, спасшая мою жизнь перед тем, как… прыгнула сама.

«Нет, я ещё могу отыскать, найду ответ, и ты раскалишься от смысла!» — так я отвечал этой несносной судьбе, решившей, что сможет убить во мне тягу к существованию. И должен признать, у неё неплохо получалось. Но… золотая нить ещё блестела в фантазии, ещё цепляла, ведя за собой. Где же она сейчас? Стал ли я ближе к заветному дню отгадки?

И снова сон, в нём так легко…

Бульк. От кали разошлись мерные круги. Скорее всего они будут так идти пока не ударятся о берег, или пока вселенская сила трения не развеет их самонадеянность.

Там, сквозь воду я видел молодого человека на опушке, цветущей в лучах яркого лета. Простые одежды из холщовой ткани, маслянистые от пота волосы. Ничем не примечательные деревянные ножны время от времени болтались у бедра, оправдываясь тем, что мечник без намёка на усталость или лень сверкал полуторником, ведя бой с воображаемым противником.

Все ему говорят:

— Дубина, у тебя не получится, хоть век тренируйся, а… не достигнешь. Твой смысл — не больше чем детская глупость! Ну и болван…

Видит, как эти же люди уходили и сдавались, проигрывали, умирали….

Герои сверкали пламенными доспехами на предсмертных одрах, прославленные воины гибли в сражениях, короли и императоры сдавали страны, шуты смеялись… А мне нужен ещё один шажок, хотя бы один…

Сколько можно?

Смерть. Разруха. Пепел. Не только вокруг, но и внутри.

Может… уж-же достаточно?

Вода дрожала, но меняла картинку.

Уже не молодец, но седой старец, и не в цветении зелёной опушки, а в пепле поля, усыпанном телами. Мёртвыми телами.

— Не смог… не успел… — седовласый воин, покрытый грязью и кровью, припал на одно колено, оперевшись на меч, чей дол сверкал чёрными буквами. Нерсиаль… — Какой тогда в этом был смысл?

Четвёрка белых камней сверкнула на прощанье, развеивая иллюзию и представая в реальности. Испариной покрыло всю спину, в голове стоял непонятный, невообразимый гул. Но я не обращал на него внимание, потому что сквозь участившийся пульс и расширившееся зрачки смотрел на Нерсиаля. Гладка сталь клинка слабо сияла примесью ледяного пламени, выделяя витиеватые символы и затмеваясь светом дуэта лунных каменьев.

— Т-ты ведь всегда… всегда был рядом со мной, сражения, потери, невзгоды, тренировки, победы… ты всегда был в моей руке… ты стал частью меня. Я понял… не помню… я чувствую, как ты связываешь меня невидимой нитью с другим мной и проводишь его… нет… мою волю, мастерство, мою силу… чтобы… как это вообще возможно?!

По щеке скатилась что-то влажное, но не придал этому значения, всё моё «я» было очарованно самим собой, те приёмы, что применялись неосознанно… тот воин смог отточить их настолько, что я смог использовать в другой жизни! Поразительно… А меч… Он ведь всё время был рядом и стал частью меня, стал проводником для души!